Опубликованное 18 апреля интервью «РБК-Украина» показало, что Владимир Зеленский действительно не готов к прямому общению с избирателями и формат кампании без кандидата был оправдан. К тому же, и программа его оказалась менее однозначной, чем ему хотелось бы представить.
Демократия
Зеленский — за широкую демократию, за «электронное правительство», за то, чтобы каждый гражданин имел возможность задать вопрос чиновнику и чтобы политики постоянно общались с народом — объясняя свои действия и советуясь с ним.
Это всё, конечно, очень благородно, но есть два момента.
Первый момент, который настораживает, был посвящён референдуму: «Референдум — это, в принципе, твое ощущение, что ты постоянно разговариваешь с обществом. Это не значит, что для этого нужна целая процедура. Мы сейчас говорим не о глобальных стратегических вещах. Как мы, допустим, создавали программу "Слуги народа", программу нашей партии? Это тоже был референдум».
Вот оно, оказывается, как. Референдум — это ощущение… А мы-то думали, что демократия — это процедура.
Хотя ранее говорилось о том, что команда Зеленского предложит Раде проект закона о референдумах, но… В общем, есть основание полагать, что мнение граждан будет учитываться неким очень специфическим образом.
Об этом же говорит и второй момент: «Мы выбрали направление в Европу, однозначно, мы хотим быть не совком, мы хотим быть европейским государством, да, да, да. НАТО — класс, безопасность, уровень армии, все понятно. Но я хочу объединить страну. Я буду каждый день записывать видео к восточным регионам Украины и говорить им: смотрите, НАТО — не зверюга, не проглотит вас».
Обратите внимание на этот извилистый ход мысли: какие-то «мы» выбрали курс на ЕС и НАТО, но значительная часть страны («восточные регионы») против, и их надо убеждать. Во имя единства страны. Мысль о том, что курс должен быть избран всей страной вместе, не появляется — «мы» уже выбрали.
Государственное устройство
Примерно так же Зеленский мыслит и относительно государственного устройства и сотрудничества с парламентом.
«Парламентская республика в нашей стране — это может быть, в принципе, та же узурпация власти».
Собственно говоря, коллективный, представительский орган узурпировать власть не может. Это противоречит его сути. Но можно посмотреть и с другой стороны: власть-то принадлежит президенту, а президентом уже (ну — почти) избран Зеленский. Разве это не узурпация его полномочий и не ограничение его прав?
Впрочем, он вообще негативно относится к внесению изменений в Конституцию.
Раду он хочет распустить, но понимает, что времени для этого не остаётся, и обещает действовать по закону. Кстати, Зеленский считает, что досрочные выборы выгодны ему, но невыгодны Порошенко.
Отдельно отмечено, что он не будет создавать коалицию ни с Порошенко, ни с Бойко и Медведчуком. Что, в общем-то, логично с точки зрения его избирателей — Порошенко и Бойко представляют экстремумы (это хорошо видно по карте лидеров первого тура в регионах), а Зеленский — кандидат большинства.
Урегулирование в Донбассе
Тут Зеленский ничего принципиально нового не сказал. Для него: Россия — агрессор, Путин — враг, амнистии — не будет, особого статуса — не будет. Словосочетание «Минские соглашения» не упоминается (а журналисты не напомнили).
Как выходить из ситуации? «Я очень надеюсь информационно вернуть этих людей в состояние, что они нужны Украине, так же как Украина нужна им, и что они такие же украинцы. Но нужно будет сделать очень много гуманитарных шагов». То есть ставка делается на пропаганду с элементами «гуманитарных шагов» (выплат пенсий, очевидно, о чём он раньше говорил).
Правда, о «российской агрессии» в подробностях Зеленский всё же не говорит. Посмотрим, верит ли он в российские оккупационные войска.
Гуманитарная политика
Зеленский против государственного вмешательства в деятельность СМИ.
Правда, в отличие от многих других любителей порассуждать о «свободе слова», он профессионал и отлично отдаёт себе отчёт в том, что проблема состоит в экономической несамостоятельности СМИ: «Я бы очень мечтал, чтобы пресса была независимой экономически, коммерчески. Чтобы ее нельзя было проплачивать — статьи, издания, программки на телевидении. Мы думаем об этом. Думаем с ребятами над законопроектом, чтобы телевидение было свободное. Чтобы они находили не только деньги с рынка».
В то же время он совсем не против языковых квот. Единственно, что он сторонник экономического стимулирования — помимо квотирования, на иноязычный продукт должны быть более высокие налоги. Да и закон о языке он сразу подписывать не намерен — хочет посоветоваться с общественностью.
Трудно сказать, как именно будет осуществляться языковое регулирование при президенте Зеленском, но, скорее всего, некоторые моменты будут смягчены. Например, Зеленский, как бизнесмен, отлично понимает, что «Вечерний квартал» даже при наличии повышенных налогов будет высококонкурентным и, соответственно, прибыльным продуктом. Хотя, конечно, многое будет зависеть от размера налога. А вот слишком жёсткие квоты его конкурентоспособность аннулируют.
Специфическое отношение у лидера президентской гонки к запрету на въезд российских актёров на Украину. Вот, например, Пореченкову нельзя — он стрелял на Донбассе (Пашинин тоже стрелял на Донбассе…). А вот Макаревичу и Ахеджаковой можно, потому что они осуждают российскую агрессию (им, правда, никто и не запрещал). В общем — двойные стандарты.
«В целом, я нормально отношусь к декоммунизации. Общество выбрало, и — нормально. Есть неоспоримые герои. Степан Бандера — герой для какого-то процента украинцев, и это нормально и классно. Это один из тех людей, которые защищали свободу Украины».
Опять же, вопрос в том, когда, где и как общество выбрало декоммунизацию, но мы понимаем, что вопрос этот некорректный. Мы же помним, что референдум — это ощущение.
Также остаётся вопрос относительно того, должны ли герои объединять страну и нужно ли учитывать мнение тех, кто «героя» героем не считает. Но, опять же, этот вопрос в этой обстановке некорректный — ведь сам Зеленский считает, что Бандера — защитник свободы (!) Украины.
Частные вопросы
— Зеленский настроен на преследование коррупционеров: «Есть Свинарчуки и так далее, которые грабили нашу армию, поднимали себе деньги на крови ребят. Однозначно. Я думаю, что будет большой ошибкой, если действующий президент будет мешать нам это делать».
Он, конечно, делает оговорку — «если они виноваты». Но, думается, тут более важным может оказаться давление общественного мнения, которое требует жертв.
— Зеленский не хочет говорить о религии, ограничившись упоминанием о том, что он верит в Бога.
Отсутствие показной религиозности позволяет надеяться, что президент не будет слишком уж явно вмешиваться в дела церкви и лоббировать интересы одной из них. Что само по себе хорошо.
С другой стороны, упорное нежелание говорить на тему веры создаёт основания для разного рода спекуляций. Возможно, конечно, никакой конспирологии тут нет, и он, как большинство украинцев, просто слегка православный атеист. Однако то, что Зеленский говорит, заставляет всё же подозревать, что он не совсем православный, а может, и не совсем христианин.
— На Украине неплохо было бы создать свой Лас-Вегас с блэк-джеком и легализацией проституции.
Резюме
Идеологически, как мы уже писали, Зеленский практически ничем не отличается от Порошенко, а вот с точки зрения политической практики он, пожалуй, даже хуже — более авторитарен.