Скороходову в те дни было 37 лет. На тот момент он был молодым донецким предпринимателем, занимающимся автоперевозками грузов. Когда в столице Донбасса начались стихийные митинги протеста против государственного переворота в Киеве, произошедшего в 20-х числах февраля 2014 года, Валерий сразу примкнул к пророссийским активистам. Он участвовал в столкновениях с приезжими правосеками 5 и 13 марта, которые стали переломными в уличном противостоянии и закончились в пользу восставших дончан.
На фото тех месяцев, которые мы публикуем в этом материале, Скороходов стоит с автоматом на трибуне, прикрывая спину Денису Пушилину, одному из лидеров Русской весны в Донецке, во время его выступления перед активистами.
- Я знаю, Валерий, что вы были одним из тех, кто видел главные события, произошедшие в Донецке во время Русской весны, своими глазами.
— Когда в Киеве в феврале 2014 года произошел государственный переворот, «Партия регионов» стала в Донецке на площади Ленина проводить митинги, на которых требовали защиты русского языка, регионализации и так далее. Один из таких митингов прошел 1 марта. Тогда Николая Левченко, на тот момент депутата Верховной Рады и руководителя регионалов в Донецкой области, который дирижировал всей этой активностью на площади, попросту не пустили на сцену, а Павла Губарева, который вышел на нее и обратился к дончанам, выбрали народным губернатором.
А через пару дней мы взяли под контроль здание Донецкой областной госадминистрации (ОГА) и явились в здание местного Казначейства.
- А зачем в Казначейство?
— Потребовать не переводить деньги из нашего региона в Киев, раз там произошел государственный переворот. Признаюсь, действовали хаотично и где-то наивно.
Тогда же в Донецк стали приезжать майдановцы, чтобы проводить «митинги дружбы», а на самом деле с целью провокаций. Первый состоялся 5 марта. В Донецк приехали около 2 тысяч человек, основной контингент — студенты с украинскими флагами, но были и боевики, у них руки были перемотаны скотчем, у многих мы увидели ножи.
Стычки были неминуемы, и одна из них началась на площади Ленина. В тот раз обошлось без серьезного столкновения, вовремя приехала милиция.
А вот через неделю — 13 марта — все закончилось очень плохо. То событие вошло в историю под названием «кровавый митинг». Если пятого в основном приехали студенты, то тринадцатого — уже боевики, крепкие ребята — в основном «правосеки» и футбольные фанаты. Уже у всех руки были перемотаны скотчем, они знали, что будут столкновения, и были к ним готовы. У них были и ножи, и биты, и арматуры, и петарды, и газовые баллоны, и электрошокеры. Они хорошо подготовились. Всего боевиков было где-то около 300 человек.
Нас в тот момент было мало… Подъехал Денис Пушилин с еще одним активистом — Алексеем Муратовым — и другими ребятами. Мы с Денисом познакомились 7 марта (уже после ареста СБУ 6 марта Паши Губарева).
В тот раз мы не вполне понимали, как противостоять киевским радикалам, понимали только, что «правосекам» Донбасс не отдадим. Начались столкновения. Они забрасывали нас петардами, а мы не были подготовлены, в ответ бросали лишь камни.
Подъехали три автобуса с милиционерами, остановились около «МакДоналдса». Милиция стала между нами, чтобы не допустить столкновений. Но это не помогло — непрошеные «гости» пустили в ход ножи и арматуры.
В ходе противостояния в меня ударила газовая струя — глаза стали залипать. Я согнулся. Дальнейшее помню с трудом.
Очень жесткая битва получилась. К тому же пришлым нужна была сакральная жертва, ею стал молодой дончанин из партии «Свобода», он был убит ножом. Наши все были с голыми руками, очевидно, что провокацию учинили с целью обвинить протестные группы Донбасса.
— Вы сильно пострадали?
— Мне из-за газовой струи пришлось обратиться в больницу. Когда спросили мое имя, я, не подумав о последствиях, назвал свою настоящую фамилию, но потом опомнился и уже адрес назвал другой, а не свой настоящий.
Тем не менее, уже в 5 часов утра на мобильный позвонила мама и сказала: «Сынок, тут вооруженные люди на двух машинах приехали к нам. Спрашивают тебя». Было непонятно, кто это — эсбэушники или правосеки (просто накануне Дмитрий Ярош заявил, что ему известны имена и адреса всех руководителей, и его бойцы с нами расправятся).
После 13 марта, после этих кровавых событий, мы уже с площади Ленина не уходили. Свои палатки разбили коммунисты, представители «Русского блока», «Восточный фронт» и другие активисты. Дончане стали записываться в разные группы активистов — кто-то в «Народное ополчение Донбасса», кто-то в другие организации. Так продолжалось до 6 апреля.
- В тот день вы уже окончательно взяли штурмом Донецкую ОГА.
— Да. Если до 5-13 марта мы на площадях еще говорили о федерализации, то после кровавых событий уже не видели Донецк в составе Украины.
Почему решили провозглашать республику? Когда кто-то в Москве говорит, что нас в те дни выходило 300 тысяч человек, то это не правда. Так говорят люди, которые тут не были. Тогда на самом деле собиралось 30-40 тысяч человек.
Но чувствовалось, что люди стали уставать. Они хотели победы, но ее все не было и не было. Нужны были решительные действия. Денис Пушилин к тому моменту стал уже одним из лидеров уличных протестов в Донецке.
6 апреля около 3 тысяч человек после митинга двинулись к ОГА. Перед зданием скандировали свои требования. Милиция почти не оказывала сопротивления. В тот день мы окончательно взяли под свой контроль здание и больше его не покинули.
А 7 апреля мы провозгласили Донецкую Народную Республику. Был сформирован Верховный совет. Денис Пушилин тогда предложил, что нужен не один председатель руководящего органа, а несколько сопредседателей. Если арестуют Пушилина, то останется Андрей Пургин. Если Пургина, то останется Владимир Макович и так далее. Руководство сопротивления не будет обезглавлено.
В это время кипела работа по укреплению обороны здания. У нас было несколько линий баррикад. Сочувствующие подвозили нам на своих автомобилях старые колеса. Я до всех этих событий занимался автоперевозками. С двух своих фур снял колеса и поставил их на шлакоблоки. Привез 24 колеса для укрепления баррикад.
Нас все время хотели подкупить, чтобы прекратить восстание, были заходы с разных сторон. 8 апреля приехали Ринат Ахметов с Николаем Левченко. Ахметов предложил поговорить, и Денис Пушилин, Андрей Пургин и Ричард Яли, который потом погиб во время покушения на Пушилина, отправились с ним в гостиницу «Донбасс палас». Наших переговорщиков очень долго не было. Кем-то даже был сделан информационный вброс, что их подкупили. Но потом они вернулись, выступил Пушилин и с трибуны рассказал о переговорах. Они сказали тогда Ахметову, что если тот хочет помочь, то не должен допустить штурма здания ОГА.
- А попытки были?
— Мы сразу дали понять киевским властям, что не сдадимся. Первые 7-10 дней после провозглашения ДНР были очень напряженными. Мы каждый день ждали штурма. Если бы он произошел, то было бы очень много крови и жертв. У нас для защиты на каждом этаже были заготовлены бутылки с бензином — коктейли Молотова.
Все были настроены решительно. Помню, в один из вечеров, когда ждали штурм, погас в районе свет. Я услышал, как на улице запели какую-то военную песню. Когда свет снова включили, то стало видно, что люди, которые до этого были разбиты на группки, стоявшие на расстоянии друг от друга, теперь, взявшись за руки, в 2-3 цепи окружили здание ОГА. На меня все это произвело очень сильное впечатление. Это очень сильно подняло дух тех, кто стоял в обороне.
- Оружие у вас как появилось?
— Было много групп, и когда мы уже понимали, какие ресурсы против нас брошены, то для обороны начало появляться оружие, каждая из групп по-своему находила возможности защищаться. Как-то Денис Пушилин отправил нас в оружейный магазин. Мы, прибыв туда, попросили оружие. Нам его предоставили — автоматы, переделанные под охотничье оружие. Дали боеприпасы. Даже предложили зарегистрировать. Мы оставили расписки, что получили это оружие на нужды республики.
Кировоградская милиция поселилась в гостинице «Шахтерские зори». Я поехал туда на переговоры. Там стояло много «Икарусов». Александр Захарченко и другие вели переговоры с милицией, что надо оружие, которое у них было, оставить дончанам.
Тут вдруг началась стрельба. Кто открыл огонь — не знаю. Я укрылся внутри милицейского автобуса за одним из тяжелых щитов, которым пользуется спецназ. Когда огонь прекратился, я вытащил два ящика с автоматами на улицу и боеприпасы к ним и отдал нашим защитникам.
День ото дня мы становились сильнее, понимая, что должны отстоять своё право самим решать своё будущее.