Электрик и баталер
Дыбенко родился в селе Людково Черниговской губернии. В настоящее время это село является частью города Новозыбков в Брянской области Российской Федерации. Разумеется, во всех официальных биографиях указывается, что он родился в семье бедных крестьян, но на самом деле его отец был крепким середняком.
Дыбенко окончил три класса городского училища в Новозыбкове, после чего перебрался в Новоалександровск (ныне литовский Зарасай), где родственники помогли ему получить место в казначействе. Однако работу вскоре пришлось оставить по неясной причине. Сам Дыбенко, конечно, утверждал, что его уволили за революционную деятельность, но это стандартный прием для всех, кто не мог похвастаться большим дореволюционным стажем в партии. Никаких убедительных свидетельств серьезной подпольной деятельности Дыбенко в те годы нет. В партию он вступил не ранее в 1912 года.
Дыбенко перебрался в Ригу, где подрабатывал грузчиком в порту, что достаточно странно, — грамотный человек с городским училищем за спиной мог найти работу получше. Службы в армии избежать не удалось (хотя Дыбенко всеми силами пытался) и его направили служить на Балтийский флот.
Дыбенко служил на учебном судне Двина, затем был произведен в унтер-офицеры и переведен на броненосец «Император Павел I», где был электриком.
Дыбенко любил утверждать, что он был руководителем большевистской ячейки на корабле и подготовил там восстание, но это не так. Никакого восстания не было, один из матросов участников «восстания» был отправлен на гауптвахту, а самого Дыбенко вскоре списали с корабля. Настоящих мятежников наказывали куда серьезнее.
Весной 1916 года Дыбенко был арестован за подстрекательства к дезертирству и два месяца провел под арестом. После освобождения был переведен баталером (ответственным за продовольствие) на транспортник «Ща».
Там он и встретил февральскую революцию. В соответствии с приказом Петросовета, во всех армейских и флотских частях должны были появиться матросские и солдатские комитеты. Так началось формирование Центробалта, который постепенно захватил власть на Балтфлоте, а сам Дыбенко выдвинулся там на первые роли.
Главный матрос революции
Этот период стал звездным часом для таких людей, как Дыбенко, — выходцев из народных низов, с поверхностным образованием, умением расположить к себе и произнести речь на понятном низам языке (революционеры называли это «чутьем массы») и которых эти массы в целом принимали за своих и какое-то время им повиновались.
В первом составе Центробалта большевики были в меньшинстве, однако по мере дальнейшей большевизации советов укрепляли свои позиции в главном органе управления флотом, без согласования с которым никто не мог выпустить ни один приказ. Эсеры и меньшевики летом 1917 года создали свой параллельный Центрофлот, который стал конкурентом.
В июльские дни 1917 года (неудачная попытка захвата власти) балтийским матросам отводилась важная роль ударного звена. Однако из-за несогласованных и нескоординированных действий, плохого руководства и организации выступление провалилось. Лидеры большевиков оказались за решеткой или ушли в глубокое подполье. Дыбенко был побит юнкерами и два месяца провел в заключении.
В октябре таких ошибок большевики уже не допустили. Захват власти был продуман и скоординирован гораздо лучше, и на этот раз балтийские моряки действительно стали главной ударной силой революционеров. Дыбенко принимал в этом самое непосредственное участие, занимаясь организацией матросских отрядов, перебрасываемых их Кронштадта и Гельсингфорса — двух крупнейших баз флота.
В те дни Дыбенко воспринимался как полновластный вождь матросов, которые уже успели прославиться кутежами и погромами. Дыбенко имел на них хоть какое-то влияние. Армия к тому времени практически не существовала, петроградский гарнизон по сути оставался в стороне и не принимал ни одну из сторон. В этих условиях несколько тысяч моряков по своей ударной мощи равнялись целой армии. В общем, все эти факторы поспособствовали тому, что именно он был назначен первым наркомом по морским делам.
Поскольку именно в руках Дыбенко оказалась главная ударная сила революции, ему было доверено разогнать Учредительное собрание. К слову, Дыбенко был выбран в него в качестве депутата, причем на Балтфлоте получил больше голосов, чем Ленин.
Однако первое же серьезное поручение в качестве наркома Дыбенко оглушительно провалил.
Попытка сдержать немцев под Нарвой силами революционных матросов закончилась несколько предсказуемо. Матросы неожиданно поняли, что воевать с безоружными «буржуями» и с регулярной немецкой армией — это разные вещи, и вместе с командиром бежали и остановились только в Гатчине.
Дыбенко пошел на Крыленку, а Крыленко на Дыбенку
За столь постыдное поведение Дыбенко был снят со всех постов, исключен из партии и отдан под трибунал. Его подруге, феминистке Коллонтай, удалось выхлопотать ему освобождение на поруки до суда, но Дыбенко бежал в Самару, где были сильны позиции анархистов (матросы в большинстве своем были стихийными анархистами), и заодно вступил в конфронтацию с Крыленко, назначенным председателем комиссии по его делу.
Фактически Дыбенко ушел в оппозицию.
Он опубликовал в местной газете максималистов весьма резкое заявление: «Мною было предъявлено требование к следственной комиссии дать гарантию, что все доносчики-комиссары и вообще Совет Народных Комиссаров обязан дать перед народом отчет не в митинговой речи, а дать деловой и денежный отчет. Г. же Крыленко, который ныне ведет следствие по явно вымышленному в отношении меня якобы тягчайшему преступлению и в оставлении Нарвы, до сих пор, оставив пост Главковерха и Верхоглава, не дал перед страной отчет о своей деятельности и оставлении всего фронта, а потому заявляю, что подчиниться требованию комиссии под председательством г. Крыленко я отказываюсь, но явлюсь, никуда не скрываясь, дать отчет перед съездом и страной. Являться же на суд перед лицом тех, кто сам не дал отчета перед народом и страной о своей деятельности, считаю излишним и признаю только суд над собою съезда или же публичный перед своими избирателями и народом».
Впрочем, за громкими заявлениями скрывался закулисный торг.
Дыбенко давал понять, что за ним есть сила и он требует к себе особого отношения, но окончательно порывать с большевиками не намерен. Большевики, в свою очередь, были настроены на то, чтобы замять скандал. Ссориться с моряками, которые пока еще были важной ударной силой новой власти, в планы не входило. В итоге Дыбенко удалось выторговать себе прощение и возвращение.
Незадолго до начала восстания анархистов и эсеров-максималистов в Самаре Дыбенко покинул бурливший город и переметнулся обратно к большевикам, которые его простили и не стали наказывать (впрочем, в партию не вернули).
После этого он оказался на территории гетманата Скоропадского. Это весьма таинственный момент его биографии.
Официально считается, что его отправили туда для проведения подпольной работы. Но это, по меньшей мере, странно. Какая может быть подпольная работа в таких условиях? Во-первых, Дыбенко опытным подпольщиком никогда не считался. Во-вторых, он только что провалил ответственное поручение и зародил сомнения в своей лояльности. Кто пошлет в подполье человека после таких поступков? Наконец, Дыбенко был слишком знаменит для конспиративной работы.
Послали Дыбенко в Одессу, а оказался он почему-то в Севастополе, где его и арестовали и позднее перевели в Симферополь. Впрочем, скоро отпустили, обменяв на других заключенных.
Возвращение к большевикам
В дальнейшем до конца войны Дыбенко действовал в сухопутной армии.
Весной 1919 он возглавил одно из самых удивительных красных соединений Гражданской войны — 1-ю Украинскую Советскую Заднепровскую дивизию. Пост комиссара там занимала уже упоминавшаяся подруга Дыбенко — генеральская дочка из черниговских дворян Александра Коллонтай. Дивизия эта в свои лучшие времена состояла из трех бригад. 1-й командовал атаман Григорьев, взявший после ухода интервентов Одессу и вскоре восставший против советской власти. 3-й бригадой — батька Махно, державший фронт против Деникина от Мариуполя до Волновахи, отношения которого с большевиками были еще более запутанными.
Наконец сам Дыбенко во главе 2-й бригады наступал на Крым и после расформирования его дивизии успел побывать наркомом по военным и морским делам Крымской советской республики.
Серьезного военного опыта он не имел, тем более на суше, военными талантами не блистал. Его назначение было скорее имиджевым. Устанавливать советскую власть на Украине должен был человек с правильным происхождением — этническим и классовым. Дыбенко подходил по обоим параметрам. Кроме того его старые анархистские связи позволяли ему понимать специфику вверенных его управлению войск.
Финальным аккордом участия Дыбенко в гражданской войне стало подавлении Кронштадтского восстания. Тогда против партии восстала ее прежняя опора — балтийские матросы.
Дыбенко предстояло выбрать: остаться своим для «братишек» или продолжить многообещающую карьеру у большевиков. Он выбрал второе. За подавление восстания «братишек» он получил первый орден Красного знамени. За лояльность при подавлении восстания матросов его восстановили в партии, причем зачли ему партийный стаж с 1912 года без перерывов на исключение.
Следующие несколько лет он командовал стрелковым корпусом, затем был главным снабженцем РККА. В 1928 году назначен командующим Среднеазиатским военным округом, с 1933-го — Приволжским.
Последний непродолжительный взлет Дыбенко был связан с начавшимися репрессиями комсостава РККА.
Недавно назначенный командовать войсками Ленинградского военного округа Якир угодил под репрессии. После ареста его место занял Дыбенко, который, к слову, принимал весьма активное участие в разгроме группы Тухачевского и даже входил в состав Специального судебного присутствия, которое и вынесло смертельный приговор маршалу и его выдвиженцам.
Однако всего через три месяца Дыбенко сняли с поста. Впрочем, пока еще не за политику, а за вопиющую халатность.
9 сентября 1937 года на маневрах ЛВО проводились учения по выброске десанта. Несмотря на крайне неблагоприятные погодные условия для совершения прыжков, которые нарушали все возможные инструкции и нормативы РККА, десантирование было произведено. В результате погибли четыре десантника и почти 40 человек получили серьезные травмы.
Но уже 19 сентября Ворошилов сменил гнев на милость и помиловал Дыбенко, ограничившись дисциплинарным взысканием и предупреждением, что в следующий раз за такую халатность он будет отдан под трибунал.
Гибель
Дыбенко продержался во главе округа еще три месяца. Но в январе 1938 года его подвергли суровой критике прямо на пленуме ЦК. Недовольство им выразил сам Сталин.
В результате 25 января вышло постановление СНК, гласившее: «Т. Дыбенко имел подозрительные связи с некоторыми американцами, которые оказались разведчиками, и недопустимо для честного советского гражданина использовал эти связи для получения пособия живущей в Америке своей сестре.
СНК СССР и ЦК ВКП (б) считают также заслуживающим серьезного внимания опубликованное в заграничной прессе сообщение о том, что т. Дыбенко является немецким агентом. Хотя это сообщение опубликовано во враждебной белогвардейской прессе, тем не менее нельзя пройти мимо этого, так как одно такого же рода сообщение о бывшей провокаторской работе Шеболдаева при проверке оказалось правильным.
Т. Дыбенко вместо добросовестного выполнения своих обязанностей по руководству округом систематически пьянствовал, разложился в морально-бытовом отношении, чем давал очень плохой пример подчиненным».
У Дыбенко были серьезные неприятности. Морально-бытовое разложение еще могли простить, но вот открыто озвученные намеки на связи с американцами и немцами грозили самыми неприятными последствиями.
К слову, история с пособием для сестры Дыбенко была не выдумкой, а реальным фактом. Конечно, Дыбенко не ходил в американское посольство и не выпрашивал денег для сестры, это было бы слишком глупо.
На одном из приемов он разговорился с военным атташе из США, не упустил случая посетовать американцу на тяжелую жизнь трудящихся в США. Дескать, почему у вас при капитализме рабочего человека так обижают. Вот муж моей сестры на работе покалечился, а ей теперь пособие не хотят платить. Американец посетовал на бюрократию и заверил, что все будет сделано. И действительно, Дора Барсукова стала получать пособие.
После разгрома на пленуме ЦК Маленков предложил направить опального военачальника, изгнанного из армии, заместителем наркома лесной промышленности. Но Дыбенко не провел в должности и нескольких недель, когда за ним пришли.
Вскоре Ежов уже извещал отдельным письмом, что Дыбенко «раскололся» и признал, что еще в 1915 году был завербован неким Ланге и работал на Охранное отделение, выдавая революционные планы матросов. Кроме того, в период пребывания в крымской тюрьме он был завербован неким Крейцином и стал агентом немецкой разведки в обмен на свободу. Довеском шло обвинение в работе на американцев и участие в военно-фашистском заговоре Тухачевского и Егорова. В общем, полный набор.
Выйти сухим из воды с таким ворохом обвинений было уже невозможно. 29 июля 1938 года Дыбенко был расстрелян.
Этот уроженец Черниговской губернии взлетел очень высоко. Пожалуй, гораздо выше, чем позволяли его скромные таланты. Он стал звездой революции, но для строительства нового государства вожаки агрессивной толпы были не нужны. Более того, в новых условиях умения и качества Дыбенко скорее были минусом, а не плюсом. К тому же бегства из Нарвы и попытки переметнуться к оппозиции ему никто не забыл.
Начавшаяся при Хрущеве реабилитация ленинской гвардии охватила и бывшего матроса. Он был реабилитирован и даже возведен в число главных революционных героев. Именно тогда его именем и были названы многие улицы, до сих пор сохранившиеся во многих городах России, а до недавнего времени и Украины.