Мы продолжаем знакомить наших читателей с российской и польской украинистикой и, к сожалению, приходим к выводу, что мы отстаем от Польши в этом вопросе, где после 2014 года начали серьезно заниматься Украиной.
- Издание Украина.ру сделало несколько интервью с российскими украинистами.
Они все в один голос говорят, что Польша обгоняет Россию в изучении Украины — открылись научные центры, пишутся диссертации, в польских вузах обучаются украинские студенты. Вы согласны с этим мнением?
— Бурный рост был обусловлен существовавшей низкой исследовательской базой: раньше почти никто не исследовал Украину в качестве автономного субъекта, в отрыве от российского контекста. Преобладало мнение о сезонности этого государства и философия, что если хочешь что-то решить в Киеве — звони в Москву.
Для этого ни украинский язык, ни глубокое понимание общества были не нужны. Сейчас польская украинистика создается практически с нуля в ответ на вызовы международной и внутренней обстановки: во-первых, с момента возникновения угрозы исчезновения украинской государственности в 2014 году правительство включило поддержку украинского суверенитета в перечень национальных приоритетов Польши. Поэтому польская власть поняла: срочно нужны кадры для МИДа и других структур.
Во-вторых, в связи с колоссальным наплывом мигрантов украинские проблемы или, если выражаться политкорректно, темы становятся для нас внутренними.
И в-третьих, есть коммерческий аспект: украинские студенты привозят с собой деньги, работники покупают квартиры и так далее. Это уже сейчас заметный сегмент рынка, который нужно обслуживать.
- Почему Украина так важна для Польши, что ради нее создается столько центров?
— Польская политическая мысль работает по заветам знаменитого Ежи Гедройца, главреда крупнейшего польского эмигрантского журнала «Культура», издававшегося после Второй мировой войны во Франции: нет суверенной Польши без суверенных Украины, Белоруссии и Литвы — поддержка независимости Киева включена в топ приоритетов государственной политики.
Политическая и военная элита считает, что таким образом создается стратегическая глубина и российская угроза (что это такое на практике — это отдельная тема) отодвигается на 1500 км восточнее нашей границы.
В свою очередь, интеллектуальная элита любит чувствовать себя Прометеем: мол, мы старшие братья — мы принесем туда, в смысле — в Украину, цивилизацию.
По собственному опыту могу сказать: чисто по-человечески приятно, когда оттуда, из Украины, приезжают серьезные люди и покорно спрашивают: скажите, что и как делать?
Это во многом наша психологическая реакция на ситуацию 90-х, когда Запад учил нас, поляков, как жить, а также рефлекс ягеллонской традиции перетягивания Восточной Европы на Запад.
- Вы не могли бы рассказать о польской украинистике — кто (персонально) и в каких центрах и университетах занимается Украиной? Какие исследования ведутся по истории, экономике, политике Украины?
— Центров очень много — украинская тематика стала модной и перспективной для карьерного роста. Эти структуры можно разделить на два вида: культурно-теоретические и политически-прикладные.
Первые — это 6 кафедр украинистики в ведущих вузах, а также институты славяноведения и культурологии Восточной Европы. Там работают люди, которые реально читают Ивана Франко и Лесю Украинку в оригинале и ведут бесконечно интересные дискуссии о сути украинскости.
А вот вторые — это люди, которые реально тренируют мозги для того, чтобы изменить геополитические параметры региона. Чтобы, выражаясь на бандитском жаргоне, разрулить украинскую тему.
Это прежде всего ныне очень влиятельный Институт политических исследований и международных отношений Ягеллонского университета, который практически в полном составе (преподаватели плюс их бывшие магистранты и докторанты) перешел в администрацию президента Польши, посольства и консульства. Их лидером является президентский министр Кшиштоф Щерский. К ним принадлежит посол в Киеве Ян Пекло, многие другие дипломаты «нового набора» в странах бывшего СССР.
Второй центр влияния — это SEW — Центр Восточной Европы Варшавского университета под руководством Яна Малицкого. Об этой структуре я написал обширную статью, которая вызвала бурю обвинении в мой адрес. Не спрашивайте почему — не хочу больше затрагивать эту тему.
В-третьих, нужно подчеркнуть роль OSW — Центра восточных исследований. Это государственный мозговой центр, в котором работают кадры высочайшего уровня. Хотите знать, что думают в Польше по поводу Украины, читайте их анализы. Это Тадеуш Ольшанский, Войцех Конончук, Шимон Кардась и многие другие.
Можно добавить еще Станислава Беленя из Института международных отношений Варшавского университета и Анджея Шептицкого (потомка того самого Андрея Шептицкого) из Польского института международных дел.
- А изучает ли польская украинистика бандеровцев и их нынешних преемников из С14 или "Правого сектора"*? Вообще польские украинисты информируют польское общество и польские власти, что это все — фашисты?
— Утверждение, что все они фашисты, не соответствует действительности. На эту тему ведутся интенсивные исследования, прежде всего силами Института национальной памяти. Абсолютным авторитетом в сфере изучения преступлений украинских националистов является Гжегож Мотыка, книги которого стали бестселлерами.
На предмет рецидива бандеровщины и в целом неофашистских тенденций существует консенсус, который заключается в подходе: фиксировать все на всякий случай на потом, а пока молчать, дабы не подыгрывать России в деле уничтожения украинской государственности. Так что исследования есть, но для внутреннего пользования, а не для внешней политики.
Это дьявольская альтернатива: либо мы будем добиваться правды и тем самим поможем разрушить Украину, либо молча поможем ее укреплять. Это очень неприятно, но это политика.
Официальная позиция такова, что это маргиналы, которые исчезнут на пути Украины в Европу.
- Вообще польские власти в своей деятельности используют какие-то выводы польских украинистов и их рекомендации?
— Власти опираются на выводы экспертов, так как у наших политиков традиционно очень мало заграничного опыта, а Восточная Европа это вовсе terra incognita, своего рода страшно непонятный и пугающий Мордор, который до 2014 года все по умолчанию считали российской зоной влияния.
Но время изменилось, новые факторы заработали, и нужно этим заниматься, хотя польская власть делает это без энтузиазма. К примеру, не представляете, как сложно найти в МИДе людей, которые хотели бы поехать работать в страны бывшего СССР. Поэтому любой эксперт по Украине, который хотя бы что-то понимает в украинских вопросах, пользуется большим авторитетом.
Кстати, до того как на меня было наложено клеймо пророссийскости и полный запрет на присутствие в мейнстримовских СМИ, я тоже считался одним из наиболее глубоких аналитиков по украинским делам.
Мою диссертацию «Проблемы европейской политики в отношениях России и Украины» читали в высоких польских кабинетах. Она, кстати, оказалась пророческой: вышла в форме книги в начале 2013 года, а уже в ноябре все написанное сбылось в жизни.
- Насколько польская украинистика изучает жизнь и быт украинцев, которые живут в Польше?
— Польша смотрит на украинцев как на ресурс, прежде всего экономический. Особенности социально-культурного бэкграунда интересуют максимум что странноватых умников из маргинальных институтов культурологии. Но это пока не проблема.
Когда они начнутся (а я уверен, что рано или поздно это произойдет), специалист по Украине появится в каждом отделении полиции. Любой ресурс имеет свою цену, и Польша, если она хочет дальше развиваться, должна быть готова ее заплатить.
- Различает ли польская украинистика западных украинцев от надднепрянских? Украиноязычных украинцев от русскоязычных?
— Интеграция украинцев в польское общество — это вообще многоаспектная тема. К примеру, русские украинцы сливаются с поляками гораздо быстрее, чем западенцы, часто по банально бытовым причинам: им дольше и дороже ездить домой на праздники и выходные. Плюс нет националистической компоненты.
Вообще я считаю, что именно русские граждане Украины станут драйвером ее движения к Европе. Не в последнюю очередь потому, что бандеровцев мы всех забаним. Спросите у Вятровича (директор Института Национальной памяти Украины — Ред.).
*Организация, деятельность которой запрещена на территории РФ