1 сентября исполняется 78 лет со дня начала Второй Мировой войны. Нападению Германии на Польшу предшествовало несколько событий: в 1938 году состоялся аншлюс Австрии Гитлером и раздел Чехословакии, который фактически благословили тогдашние западные демократии — Франция и Великобритания — в Мюнхене.
Перед вторжением вермахта в Польшу в августе между Германией и СССР был заключен пакт Молотова-Риббентропа о ненападении и подписаны секретные протоколы о разделе сфер влияния в Восточной Европе. За СССР закреплялись Прибалтика и та часть польской территории, в которой проживали этнические украинцы и белорусы.
Вермахт разгромил польскую армию буквально за две недели. 17 сентября после того, как польское правительство бежало из страны, на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии вступили части Красной армии.
Обычно поляки упрекают СССР за пакт Молотова-Риббентропа, называя его четвертым разделом своего государства. Правда, они при этом забывают добавить, что СССР вел себя примерно так же, как его польские критики раньше: Польша в 1934 году заключила аналогичный договор с немцами о ненападении, а в 1938 году приняла участие вместе с Германией в разделе Чехословакии, забрав себе чехословацкий город Тешин.
В настоящее время вопросы, связанные со Второй Мировой, стали в Польше вновь актуальными. Так министр обороны Антоний Мачеревич заявил, что Германия может загладить свою вину перед польским народом за ущерб, нанесенный во время войны, заплатив за это репарации (в Сейм властями даже будет подан соответствующий законопроект); продолжается процесс демонтажа памятника советским солдатам, что вызывает недовольство России; с Украиной Польша схлестнулась из-за восхваления Украинской повстанческой армии.
Эту ситуацию мы и попросили объяснить Якуба Корейбу, независимого польского журналиста, который публикуется, в том числе и на страницах российских СМИ — на сайтах «Эха Москвы» и русской службы «Радио Свобода», в Газете.ру. В некоторых своих публикациях он уделял внимание и вопросам, связанным со Второй Мировой войной.
— Поскольку у Польши длинная и сложная история, тема прошлого никогда не исчезала из политического дискурса. Темы, касающиеся отношений с соседями занимают почетное место, так как без знании истории невозможно понять контекст в котором развивается настоящее и будущее отношений с сопредельными государствами и народами.
Требование репарации — это тактический, заведомо невыполнимый элемент торга в диалоге с Германией и Еврокомиссией. Тут логика такова: надо поставить планку максимально высоко, чтобы потом отказ от этого требования выглядел как серьезная уступка. Пока ЕС и отдельные страны-члены будут предъявлять Польше обвинения (по сути, это вмешательство во внутреннее дела страны, так как именно национальный парламент имеет право принимать те законы, содержание которых не понравилось Брюсселю) польское правительство будет отвечать в том же духе — тем для троллинга Германии хватит на несколько поколений вперед. В данном случае речь идет о заявлениях, сделанных евробюрократами в прошлую среду в связи с законами о реформе устройства судов, которые фактически будут контролироваться министром юстиции, который совмещает свою должность и должность генпрокурора, и касающихся СМИ, для регулирования которых создается специальный орган — Нацсовет, в котором в Европе видят цензурный комитет.
Демонтаж памятников, с нашей точки зрения вообще не сильно касается русских — это элемент модернизации страны и в первую очередь ментальной модернизации, «уборки» всего того, что напоминает о бедном, убогом и не суверенном прошлом. Если бы эти уродливые статуи поставили не русские, а кто-нибудь другой, их бы все равно снесли, так как это символ самого страшного полувека в нашей истории. Всего того, о чем мы хотим поскорей забыть.
Польша ударными темпами приближается к среднеевропейскому уровню жизни, хочет избавиться от всего того, что напоминает о том, что в «первый мир» мы вступили по историческим меркам совсем недавно, и о том насколько хрупка та геополитическая конструкция, возникновение которой позволило нам встать на этот путь.
С Украиной я вообще никакого обострения не вижу. То, что говорится про Бандеру, говорится уже давно — польская позиция принципиальная и не подлежит ревизии и звучит примерно так: украинцы имеют право выбирать себе любых героев, но наш братский совет такой, что лучше найти других, а то путь в Европу может усложниться.
Я не припомню отличную от нынешней позицию любого другого польского правительства за последние 25 лет. Чтобы там украинцы не творили, для нас в Польше геополитическая целесообразность стоит гораздо выше, чем удовлетворение исторических сантиментов. То есть пусть и с Бандерой, но Украина защищает восточный фланг Европы, и пока делает это успешно, никто не будет придираться к мелочам.
-Какие сейчас в Польше и в польском обществе наиболее жгучие и болезненные вопросы, связанные с войной?
— Ну, естественно то, что мы эту войну проиграли. Причем по всем абсолютно параметрам, полностью и во многом необратимо. Это самая большая катастрофа в истории польского народа: после 6 лет советской и немецкой оккупации мы стали другими. К тому же заметно хуже.
И дело не только во внешнем облике наших городов, домов, квартир, а в том менталитете, который успешно создали оккупанты. Ведь немцы и русские не просто так убивали или высылали в Сибирь польскую интеллигенцию и всех тех, кого принято в наше время называть креативным классом, тех, кто мог и хотел формировать коллективное сознание нации и ее культурный код.
Гитлер и Сталин не желали нам ничего хорошего и много делали для того, чтобы превратить поляков в недочеловеков. К сожалению во многом это удалось, и я с ужасом думаю о том, что могу не дожить до того момента, когда мы избавимся от постколониального комплекса, от синдрома крепостных и вновь станем народом гусаров и уланов. Многие наши проблемы с Брюсселем именно оттуда. И то, что в России или на Украине в плане ментального развития и уровня цивилизации намного хуже, для нас не является утешением. Сравнивать себя надо с самими лучшими.
-Поляки ставят в упрек русским заключения пакта Молотова-Риббентропа и участие в разделе Второй Речи Посполитой. А как сами поляки относятся к заключению практически аналогичного пакта с Германией в 1934-м и участие вместе Германией и Венгрией в разделе Чехословакии в 1938 году?
— Мы ничего никому не ставим в упрек — это вообще детский сад, а не терминология политического анализа. Все понимают логику, которая привела СССР к подписанию пакта — она безупречная и любой политик на месте Сталина сделал бы то же самое. Критика заключается в том, что Россия постоянно пытается предстать страной более высокоморальной, чем другие — приписывает себе все хорошее, а про плохое молчит. Например, про то, что когда Гитлер оккупировал пол Европы, загонял евреев в газовые камеры и уничтожал Польшу, пакт действовал, Москву и Берлин связывали союзнические отношения, немецкая экономика по полной программе получала сырье из России.
Многое из того, что сделал Гитлер во время войны, было бы не только политически, но и чисто технически невозможно без помощи Сталина.
А немецко-польские отношения в 30-х годах это вообще тема, которую все больше и больше обсуждают, выходит много интересных книг, причем в очень критичном ключе по отношению к Юзефу Беку и маршалу Эдварду Рыдзу (первый — министр иностранных дел Польши, который подписал пакт о ненападении между Польшей и Германией; второй — главнокомандующий польской армии в сентябре 1939 года — ред.).
Главный вывод: если бы маршал Пилсудский прожил еще пять лет, мы бы как минимум пропустили Гитлера до Урала, а как максимум провели с немцами парад победы на Красной площади. Не потому, что он нам нравился, а потому что в этом был наш геополитический интерес. Все понимают, что немцы это все-таки какая-то цивилизация, что тогда, что сейчас, быть сателлитом Германии гораздо менее обидно, чем сателлитом России.
Ну, сравните «Мерседес» и «Жигули». Мы, поляки, вообще ускоренными темпами усваиваем уроки геополитического реализма. Когда у тебя сосед — Москва, вариантов поведения не так много.
-В Польше сейчас существует культ антисоветской Армии Крайовой, а как относятся к просоветской Армии Людовой, созданной на территории СССР в годы войны, и в которой воевал Войцех Ярузельский? Память о ней сохраняется или в Польше ее считают марионеточной армией?
— Любой польский солдат, который боролся за родину, для нас герой. И не имеет значения, в какой армии, и на каком фронте. Другое дело политическое руководство — что Армии Людовой, что Первой Дивизии имени Костюшко (создана в СССР в годы войны — ред.). Для нас это банда ублюдков и предателей, палачей и убийц.
Их вообще сложно считать поляками. Это самые мерзкие антиполяки в нашей истории. Если бы это зависело от меня, я бы их всех выкопал и отвез вам на КПП Варшавский мост в Бресте вместе с вашими памятниками.
Убийцу и антисемита Ярузельского в первую очередь. Разница между ним и Гансом Франком (немецкий генерал-губернатор оккупированной Польши в году войны — ред.) только в том, что второй проиграл. Отношение к польскому народу — аналогичное.
-Участвовали ли поляки в уничтожении евреев (погромы) во время Второй Мировой? Я имею в виду, например, погромы в Кельце и Едвабне, устроенные рядовыми поляками. Проводятся на этот счет исследования?
— Да, проводятся, и я призываю с ними знакомиться. Блестящие публикации издает, например, Институт национальной памяти или Музей польских евреев «Полин». Из них следует однозначный образ поведения поляков: несмотря на немногочисленных выродков, в своей массе поляки вели себя в отношении евреев лучшее, чем кто-либо в тогдашней Европе. Другого такого примера самоотвержения и героизма нет.
В России любят говорить, что освободили Освенцим. Да, это факт. Но то, что с 1939 по 1941 НКВД отсылало в фашистскую Германию евреев, которые прятались в СССР, тоже факт, тогда как польское подпольное государство ликвидировало любого поляка, который сотрудничал с немцами в издевательствах над евреями. Давайте рассматривать все вне отрыва от контекста и реалией того времени.
-Как сейчас в Польше относятся к Варшавскому восстанию 1944 года, когда по приказу польского правительства в изгнании, находящегося в Лондоне, подпольная Армия Крайова в преддверии взятия столицы Польши Красной Армией, развернула боевые действия против немцев? Есть ли его переоценка, ведь восстание было подавлено, а Варшава почти полностью уничтожена? Считают ли его в Польше трагической ошибкой?
— Долгие годы Варшавское восстание являлось и для многих продолжает являться самым священным табу, темой, которая не подвергается обычному политологическому анализу как все остальные события. Сейчас, поскольку непосредственных участников все меньше и меньше, дискуссия начинается, но в основном все остаются на своих позициях. Спорят о том, стоило или нет поднимать это восстание или нет.
Лагерь романтических идеалистов отказывает представителям реалистической школы в патриотизме, на что слышит обвинения в слабоумии. Дискуссия очень бурная, и она будет продолжаться еще несколько поколений.
-Есть сейчас у поляков претензии к Британии и Франции относительно того, что они в 1939 году бросили Польшу на произвол судьбы, не начав реально воевать с немцами?
— Есть и они даже более злые, чем претензии к Германии и СССР. Ведь, насчет немцев и русских у нас нет никаких иллюзий. Что в 1939 году, что сейчас, мы прекрасно понимаем, что и те, и те сделают все, что в их силах, чтобы уничтожить наше государство или хотя бы обнулить потенциал принятия и реализации Польшей суверенных решений.
А вот Британия и Франция вроде бы какие-то общечеловеческие ценности репрезентовали. Эта травма осталась в нас навсегда и является, кстати, говоря, основным аргументом в дискуссии об американском военном присутствии в современной Польше.
Западной Европе никто не верит, мы понимаем, что они нас продадут, если в этом возникнет надобность, как и продали Грузию и Украину. В этом контексте я очень жду, кто наконец-то отважится и начнет разговор про польскую (или польско — американскую) ядерную бомбу.
На примере Украины (но не только — Саддам Хуссейн или Муаммар Каддафи тоже отказались от производства атомного оружия, и мы знаем, как закончили) и ее отказа от ядерного оружья мы видим, что кроме этого инструмента нет никакой реальной защиты собственного государства.
Израиль в кольце врагов, но его никто не трогает.
