Основной «твердо-русской» политической силой Закарпатья в 1920-е и начале 1930-х гг. была Карпаторусская трудовая партия малоземельных и безземельных (КТП, первоначально называлась Карпаторусской трудовой партией малоземельных и землерабочих), основанная галичанином А.М. Гагатко при поддержке эмигрантов из России.
Лидер партии, Андрей Михайлович Гагатко (1884 — 1944) родился в бедной и многодетной крестьянской семье в деревне Андрушковцы (ныне находится в Санокском повяте Подкарпатского воеводства Польши). Лишь Андрея, младшего из сыновей, родители смогли отправить в город Санок учиться в гимназию. Один из его старших братьев остался в деревне и работал на земле, а двое других эмигрировали в Америку. Когда Андрею было 13 лет, умер его отец, а год спустя скончалась и мать. Несмотря на тяжелое финансовое положение, он сумел завершить образование.
В 1905 г. Андрей Гагатко поступил на историко-филологическое отделение Венского университета. Летом 1909 г. он стал помощником преподавателя в одной из львовских гимназий, но год спустя был уволен за то, что был «вольнодумцем-русофилом».
В январе 1911 г. он снова стал студентом, поступив теперь на юридический факультет Львовского университета. У Гагатко была идея перевестись в один из российских университетов, и он даже специально ездил в Петербург, Москву и Киев, чтобы разузнать все поподробнее, но, по его словам, столкнулся с определенными трудностями и был вынужден вернуться в Галичину.
Поселившись в деревне Туринка, Гагатко стал работать домашним учителем в семье местного священника. Во Львов он ездил только на экзамены, а все свободное время посвящал культурно-просветительной и экономической работе среди местных крестьян — устраивал спектакли и чтения, помогал организовать ссудо-сберегательную кассу, потребительскую лавку, молочный кооператив. В это время сформировались и его взгляды, базировавшиеся на русском национализме и народничестве. В начале 1910-х гг. он вместе со своими единомышленниками успел поучаствовать в издании журнала галицко-русских социалистов «Новая жизнь».
«Несмотря на то что в политической жизни я почти никакого участия не принимал, — вспоминал Гагатко, — правительство смотрело на всю эту работу недоброжелательно и даже относилось к ней враждебно, подозревая в этой работе русофильскую пропаганду, опасную для государства. Во втором году моего пребывания в деревне осенью 1912 года был я уже в первый раз арестован как панславист и государственный изменник.
Безпосредственной причиной этого обвинения был устроенный мною по деревням округа сбор пожертвований в пользу Общества Красного Креста южных славян (тогда велась балканская война). Вместе с другими студентами и крестьянами просидели тогда в предварительном заключении во Львове полные 2 месяца, пока все арестованные тогда не были выпущены без суда на свободу. В 1913 году приходилось еще два раза побывать в предварительном заключении, но только по несколько дней под разными предлогами».
Летом 1914 года Гагатко все так же жил в деревне, готовясь к последнему экзамену по экономии и политическим наукам, но все изменила начавшаяся Первая мировая война. 1 августа он был арестован вместе со многими крестьянами и отправлен в концентрационный лагерь Талергоф, в котором просидел до ноября 1915 г. После освобождения был отправлен в австро-венгерскую армию, где находился под постоянным наблюдением.
Несмотря на все трудности, Гагатко во время службы умудрился сдать последний экзамен и стать дипломированным юристом. После распада Австро-Венгрии он вернулся в родную деревню, но вскоре вступил в конфликт с новоявленными польскими властями.
В конце 1918 г. он, не желая попасть в польскую тюрьму, бежал в Закарпатье. Сначала Гагатко поселился в городе Пряшев, а затем перебрался в Ужгород, где занялся адвокатской практикой. Вскоре он включился и в местную политическую жизнь.
В мае 1919 г. Гагатко был избран секретарем Центральной русской народной рады (ЦРНР), в октябре того же года выступил за ее разделение на 2 части — украинофильскую и русофильскую, отстаивая в последней твердую русскую линию.
В 1919 г. он и ряд других деятелей русского движения начали издание еженедельной газеты «Русская земля», выходившей на смеси русского литературного языка и местного закарпатского диалекта. Интересно отметить, что первым ответственным редактором газеты был Д.Ф. Вислоцкий, в будущем — известный галицко-русский литератор просоветского толка, писавший под псевдонимом Ваньо Гунянка. Кроме того, в работе «Русской земли» приняли активное участие и другие видные галицко-русские деятели, например Эмилиан Вальницкий.
В юбилейном номере газеты «Русская земля» с гордостью отмечалось, что она «после падения австро-мадьярской тирании первая на Карпатских горах подняла высоко русский прапор и несет его до сих пор в борьбе за право, волю и свободу карпаторусского простонародия. Повторяем, простонародия — потому что газета наша всегда имела и будет иметь, в первой мере, на глазах дело освобождения и раскрепощения нашего карпаторусского крестьянства. То было и будет целью нашей народной газеты. С национальной точки, наш прапор ясный, светлый и незапятнанный — за Русь, за русское слово, за русский народ — вот девиз нашей газеты».
«Русская земля» всегда отстаивала ту точку зрения, что «народ составляют не лише его интеллигенты — паны, але передовсем его трудовы группы як рабочи, ремесленники, купцы и найважнейше сословие — селяне». При этом газета выступала за то, чтобы Чехословацкая республика «действительно была демократичной, т.е. чтобы нею действительно управлял народ». «Кроме гнета политического и национального, карпаторусский народ нес и несет до сих пор найбольший социальный гнет», ‒ отмечала «Русская земля».
В 1920 г. вместе с эмигрантом из Буковины И.Ю. Цуркановичем на базе русской части ЦРНР и «Русской земли» Гагатко основал Карпаторусскую трудовую партию.
В деятельности КТП принимали участие не только эмигранты из Галичины и Буковины, но и эмигранты из России, в частности, бывшие члены эсеровской и кадетской партий, осевшие в Закарпатье и в перспективе, после падения большевизма, рассчитывавшие на присоединение этой территории к России. Партии покровительствовала жившая в Ужгороде «бабушка русской революции» Е.К. Брешко-Брешковская, с которой Гагатко поддерживал дружеские отношения.
Как следствие, сама КТП находилась под сильным влиянием программных установок российских социалистов-революционеров. По сути ее идеология представляла из себя смесь русского национализма, народничества эсеровского толка и православного вероучения.
Основу партии составляли крестьяне, довольно немногочисленная русская городская интеллигенция, к числу которой можно отнести и эмигрантов, и православное духовенство. Главной целью партии была объявлена борьба за интересы простого народа. В политической сфере КТП выступала за автономию Подкарпатской Руси в составе Чехословакии, присоединение к ней некоторых территорий, отошедших к Словакии, назначение на служебные должности местных жителей, отбывание воинской повинности жителями края на родине.
Партия поддерживала право национальных меньшинств на развитие своей национальной культуры и равноправие во всех сферах жизни. Считая «русинское» население Закарпатья частью единого русского народа, КТП требовала введения русского языка в правительственных учреждениях и образовании. Партия выступала за свободу вероисповедания и отделение церкви от государства, но при этом яро поддерживала православие в противовес униатству. Несмотря на то что КТП зачастую критиковала действия чехословацкого руководства, она все-таки была ориентирована на Прагу и негативно относилась к сторонникам венгерской ориентации.
В экономической сфере КТП выступала за предоставление земли тем, кто ее обрабатывает, национализацию лесов, фабрик и рудников, социальную защиту рабочих и их семей. «Трудовики» поддерживали борьбу с пьянством, проституцией и спекуляцией, предлагали открывать сельскохозяйственные, ремесленные и торговые школы.
Несмотря на достаточно левую риторику, КТП негативно относилась к коммунистической России, что можно объяснить и религиозными мотивами, и конкуренцией с местными коммунистами, и наличием в ее составе русских эмигрантов.
Партия решительно выступала против «украинцев», отмечая, что «русских они ненавидят и называют их москалями, кацапами и шиматиками (схизматиками. — А.Ч.), полагая, что это обидно для нас».
В целом же можно отметить, что Карпаторусская трудовая партия провозглашала себя защитницей национальных, демократических, социальных и религиозных прав русского народа Подкарпатской Руси.
На протяжении 1920-х гг. партия относительно успешно участвовала в выборах. На парламентских выборах 1924 и 1925 гг. КТП выступала в союзе с Чехословацкой социалистической партией Вацлава Клофача и получила соответственно 20 068 (8%) и 15 574 (6,3%) голосов (имеются в виду результаты в подкарпатском избирательном округе, а не во всей Чехословакии). В 1924-1925 и 1925-1928 гг. (в соответствии с результатами вышеуказанных выборов) Гагатко был депутатом нижней палаты Национального собрания Чехословакии (в 1924-1926 гг. — член фракции чехословацких социалистов, затем — внефракционный депутат).
В 1926 г. КТП разошлась с лидером Чехословацкой социалистической партии Клофачем, выступив во внутрипартийном конфликте на стороне его противников; сотрудничество вновь было возобновлено лишь в начале 1930-х гг. Поэтому во время кампании 1929 г. КТП вместе с еще несколькими русскими партиями вошла в состав предвыборного «Русского блока», который, в свою очередь, создал коалицию с Чехословацкой национал-демократической партией Карела Крамаржа. В итоге «Русский блок» получил 48 609 голосов (18,3%).
В предвыборной агитации КТП зачастую упирала в первую очередь на религиозные настроения своего электората. Вот, к примеру, одна из ее листовок: «Кто за православный русский крест, кто за православную русскую веру, кто за Русь святую — тот за Карпаторусскую трудовую партию».
Другая листовка объясняла, почему ни в коем случае нельзя голосовать за коммунистов: «В России они объявили, что "вера есть отрава для народа" и сии безбожные слова написали на стенах храмов! Посмотрите, что они сделали: они ограбили православные храмы, забрали церковное имущество, которое народ собирал тысячу лет, и продали священные сосуды, кресты и иконы банкирам и жидам; в самой Москве часть церквей они обратили в клубы и кинематографы; они лишили свободы епископов, а патриарха Тихона замучили насмерть.
Подумайте, может ли помочи православию в Карпатской Руси та партия, которая уничтожает веру в России? Ваши голоса нужны коммунистам только для того, чтобы прийти к власти, а когда они ее получат, то начнут здесь такое же гонение на православие як в России. Не доверяйте безбожникам! Отдайте Ваши голоса той партии, которая выбирает православных депутатов для защиты свободы веры и православия. Из всех карпаторусских депутатов только один православный депутат Трудовой партии д-р Гагатко защищал православие и требовал, чтобы вам была дана возможность верити и молитися так, як верили и молились отцы и деды, и в тех церквях, которые ими построены».
Убеждая голосовать за себя, КТП провозглашала, что «на кандидатском списке Карпаторусской трудовой партии нет ни чеха, ни мадьяра, ни жида, ни украинца, нет их ни на первом месте, нет их и на дальнейших местах».
Впрочем, и социальная риторика также занимала важное место в пропаганде, например, в листовке, составленной Избирательным комитетом русских женщин КТП и обращенной к «русским женам»:
«Каждая из вас, сестры, должна отдати свой голос в неделю 15 октября на ту партию, которая 1. признавала и признает за вами полные права наравне с вашими мужьями, 2. дает место в школах и интернатах всем девочкам не только панским, як раньше было, но и сельским, крестьянским, 3. ведет борьбу с пьянством, которое руйнует ваше домашнее счастье, ваш спокой и ваш маеток, 4. есть организацией малоземельных, землерабочих и всех тех служащих, которые примушены свое здоровье и свой труд богатым панам продавати. Единственной такой русской партией есть Карпаторусская трудовая партия».
Представляя свой список, партия обрисовывала экономическое положение своих кандидатов: «Кирилл Прокоп, малоземельный в Тисе-Кривой», «Василий Логойда, малоземельный в Русском», «Иван Несух, малоземельный в Теребле», и т.д.
Русские эмигранты из числа эсеров, симпатизировавшие КТП, были не в восторге от таких методов агитации, в особенности от антисемитской пропаганды, но старались найти этому какое-то объяснение.
Так, например, Е.Е. Лазарев, эсер, бывший депутат Учредительного собрания и министр просвещения в самарском правительстве КОМУЧа, а в эмиграции сторонник КТП, писал лидеру Чехословацкой социалистической партии В. Клофачу, что «нужно смотреть снисходительнее на национализм русинского населения», ведь «Подкарпатская Русь страна малокультурная. Большинство населения русинское — наименее культурное, и какие бы ошибки оно не делало, все демократические и особенно социалистические партии, прошедшие школу культурной жизни, должны стать выше всех возможных и неизбежных ошибок малокультурных элементов».
Также Лазарев полагал, что партии вредит клерикализм, так как он раскалывает местное русское население, согласное в национальном отношении, на православных и униатов. Лазарев полагал, что православие защищать надо, но не из-за того, что сама партия православная, а из принципа свободы совести; при случае же надо защищать и униатов. КТП же относилась к униатам резко враждебно, что не позволяло ей расширить свой электорат и стать ведущей русской партией Закарпатья.
В конце 1920-х гг. Андрей Гагатко отошел от активной политической деятельности, уступив пост единоличного лидера КТП Иллариону Цуркановичу, избранному к тому времени сенатором. Последние годы своей жизни Гагатко провел в Праге, где и скончался в 1944 г.
Сама КТП продолжала существовать и в последующие годы, но влияние ее падало, и она постепенно потеряла свое значение на политической сцене Подкарпатской Руси. На смену КТП пришла Русская национально-автономная народная партия, созданная бывшим униатским священником Стефаном Фенциком и исповедовавшая модные в 1930-е гг. фашистские идеи. Кроме того, эта новая партия, в отличие от КТП, принимала в свои ряды всех русских — как православных, так и униатов, — что способствовало повышению ее популярности.