6 января Украина, Россия, да и весь европейский футбол отпразднуют восьмидесятилетнюю годовщину со дня рождения Валерия Васильевича Лобановского — одного из самых крупных и интересных тренеров в мировом футболе ХХ века. К слову, последнее признано формальным образом — ведь Лобановский был Кавалером Рубинового ордена, а также ордена ФИФА «За заслуги» — наивысшей награды ФИФА, которой можно удостоиться лишь за весомый вклад в развитие футбола.
В моем детстве, в Киеве восьмидесятых годов, Лобановский был чем-то вроде фигуры религиозного культа. Наши родители, которые застали его в качестве игрока, восторженно описывали его острую игру в нападении на фланге. А в Киевском политехе, где я потом учился, рассказывали легенду о том, что знаменитый закрученный удар «сухой лист» — кошмар вратарей советских команд — был разработан их знаменитым студентом Валерой чуть ли не на технических кафедрах университета, с использованием физического эффекта Магнуса.
Но мы видели в деле только Лобановского-тренера. Его «Динамо» и его сборная СССР считались тогда едва ли не одной, общей непобедимой командой, а проигрыши на чемпионате мира в Мексике и на чемпионате Европы в ФРГ обычно признавались результатом незаслуженного невезения — тем более, что сборная Лобановского действительно сыграла там просто блестяще, а матч с бельгийцами показал, как можно заморозить спорт с помощью политизированного судейства в самый разгар Холодной войны.
Впрочем, это мнение о выдающихся достоинствах тренера Лобановского разделяла тогда не только киевская торсида, но вся страна — достаточно сказать, что будущий патриотический поэт Сергей Жадан, а в то время — простой слобожанский подросток Серега Жаданов спустя многие годы вспоминал, что он последний раз плакал после проигрыша той великой команды голландцам. Хотя на советских игроках были красные футболки с надписью СССР.
Критика началась позже — после провала на чемпионате мира в девяностом году. Этот провал тоже был не бесспорным, тем более, что советской команде противостояла команда самого Марадоны и румыны во главе с прекрасным форвардом Лэкэтушем и «карпатским Марадоной» Хаджи. Однако комментаторы стали писать о том, что «динамоцентрическая» команда Лобановского не учитывает бесспорного спада киевлян, которые проиграли несколько принципиальных матчей московскому Спартаку. А чтобы компенсировать изношенность старших по возрасту игроков, которые банально уставали от его нагрузок и физического режима, Мэтр достаточно бесхитростно снимает для себя сливки союзного чемпионата, забирая к себе днепропетровцев Литовченко, Протасова, горняка Чанова, целый ряд закарпатцев и представителей множества других союзных команд.
По существу, «Динамо» огромным пылесосом высасывала таланты со всей страны — мотивируя это потребностью создать команду под сборную. Но результатов не было. И Лобановскому этого в один прекрасный день не простили.
Впрочем, скорее, тогда было не до ошибок Валерия Васильевича. Огромная страна распадалась, вместе со всей своей футбольной системой. Однако, инерция критики, все же, была велика, и первая половина девяностых прошла в Украине и в киевском «Динамо» без Лобановского, от которого немного устали в прошлые годы — а он пока успешно возвращал в азиатскую футбольную элиту кувейтцев.
Однако тем более триумфальным было возвращение Лобана к середине десятилетия. Оно завершилось разгромными поражениями, которые понесли от этого тренера такие гранды, как «Барселона» и мадридский «Реал». Лобановский показал здесь тонко понимание современных ему трендов в развитии футбола. С одной стороны, он по прежнему сделал упор на физический режим и игровую дисциплину своего коллектива — но при этом разбавил свой тотальный футбол опорой на более свободного форварда, каким явился тогда Андрей Шевченко. Как говорил в те годы великий Олег Блохин, в восьмидесятые он никогда бы не забаловал на поле у Лобановского так, как Андрей.
Да, это третье пришествие было блистательным — но недолгим. Во-первых, против тренера Лобановского работала старая проблема «Динамо». При братьях Суркисах оно все так же исправно добывало для себя молодые таланты, часто ослабляя этим своих конкурентов. Но кадры уже не те — поколение Шевченко и Реброва было последним, которое прошло добротную школу подготовки в советских детско-юношеских спортивных школах. Новые кадры были значительно хуже, и сходу пытались монетизировать свои достаточно умеренные таланты в огромные по украинским меркам зарплаты — вместе с соответствующим звездным образом жизни. Чемпионат имени «Динамо» стагнировал без конкурентов — и так продолжалось вплоть до того, пока на его горизонт не поднялась звезда «Шахтера».
А еще Валерий Васильевич Лобановский устал. Я был на его нескольких пресс-конференциях, и на одной из них мой коллега сказал: «Посмотри на его глаза. Он больше ничего не хочет». Наверное, это было чем-то возрастным, связанным с болезнью — или же дело в том, что этот человек получил при жизни практически все, что могло дать ему его ремесло. Выиграв не так много международных кубков, он имел любовь миллионов — так что даже кавказцы и сибиряки называли его после побед сборной «не только киевским Лобановским».
И я рад, что он не увидел, как на его памятнике, у входа на стадион его имени чернел и плавился снег, а люди — к сожалению, считавшие себя поклонниками футбола — швыряли в других людей бутылки с горючей смесью.