Напомним, Кирилл Вышинский был задержан Службой безопасности Украины в мае. Ему предъявлены обвинения по статье 111 УК Украины (государственная измена). Журналист уже 7 месяцев находится в СИЗО. Сайт РИА Новости Украина был заблокирован сразу же после ареста Вышинского.
Ознакомившись с ответом правительства Украины, который был адресован к European Federation of Journalists, украинская правозащитная платформа «Успішна варта» выяснила, что в своих обвинениях в адрес Вышинского правоохранительные органы ссылались не на результаты официальной экспертизы контента сайта, а на информацию неправительственной организации с неоднозначной репутацией StopFake. 6 июля Вышинскому было сообщено подозрение в совершении еще одного уголовного преступления по статье 263-1 УКУ (незаконное приобретение, хранение огнестрельного оружия и боеприпасов).
Представитель Украины на переговорах в Минске Ирина Геращенко публично заявляла о возможности обмена Вышинского на украинских политических заключенных, удерживаемых в Российской Федерации.
Во время суда правозащитникам «Успішна варта» удалось пообщаться с журналистом.
Видеоинтервью доступно на YouTube-канале «Успішна варта».
- Что Вам инкриминируют, какие доказательства вам предъявляет прокуратура?
— Первое, что мне инкриминируется следствием, что я являюсь не журналистом, а участником информационной войны. Это откровенная ложь, поскольку никогда ни в одном из своих публичных выступлений, в каких-либо текстах, подписанных моей рукой и размещенных публично на страницах каких-либо изданий, газет, я никогда не отказывался от того, что являюсь профессиональным журналистом. На что СБУ утверждает, что я не журналист, а участник информационной войны. Якобы в подтверждение этого факта они перевернули смысл цитат из моей личной переписки. Обвинения в том, что я не журналист, — это вранье, клевета, ложь.
Второй момент. Якобы я нарушал профессиональные стандарты. И в качестве примера приводится размещение 16 публикаций на сайте РИА Новости Украина, которые я редактировал, с указанием того, что они наносят вред государству. По поводу этих статей. Ни одна из них не принадлежит мне лично, ни одну из них я лично не писал. Что касается редакционной политики сайта, вы можете открыть и увидеть, что на нем всегда четко излагались факты. И эти факты всегда отделялись от комментариев. Вот эти тексты и были авторские, опубликованные в 2014 году. Кстати, тоже интересный факт. Все, что мне инкриминируют сегодня, создано в 2014 году. Т.е. я 4 года якобы «вредил» стране. И тут на четвертом году Служба безопасности якобы решила об этом вспомнить. Это как в детском анекдоте: «Чингачгук на третий день увидел, что в сарае не 3, а 4 стены». Вот и они на 4-й год заметили, что я «главный изменник страны».
Статьи [по которым Вышинскому инкриминуется госизмена. — Ред.] являются авторскими комментариями людей, которые излагают свою позицию. В каждой из статей есть редакционная ремарка, что это не наши авторские материалы. И ремарка эта звучит так: «Мнение автора может не совпадать с мнением редакции. Ответственность за цитаты, факты и цифры, приведенные в тексте, несет автор».
Возвращаемся к профессиональным стандартам. Все, что мы излагаем, все, что подписано нашими авторами, — все является ответственностью РИА Новости Украина и четко соответствует редакционным и журналистским стандартам. Поэтому из того, что мне инкриминируют, нет ни одного материала наших журналистов. Все остальное на совести авторов.
- О чем именно идет речь в тех статьях, за которые вам инкриминируют государственную измену?
2014 год — это такой год, когда мнения были политизированными. Мы публиковали разные точки зрения — например, Яроша [Дмитрий Ярош. — Ред.], его сподвижников — «Правый сектор»*, а также диаметрально противоположные от мнения Яроша точки зрения людей, которые поддержали Майдан. Мы публиковали и те, и другие мнения. Следствие берет во внимание только одну сторону и доказывает, что это является государственной изменой. Для меня это абсурд.
И самое абсурдное — Служба безопасности Украины понимала, что ей нужно что-то показать не только за 2014 год, а и за 2018-й. Как объяснял потом следователь, им очень важно вложиться в концепцию так называемого «длящегося преступления», что я совершал преступления не только в 2014 году, но и на протяжении 4-х лет. В качестве фактов, подтверждающих мою преступную деятельность, он [прокурор по делу. — Ред.] приводит протокол осмотра и цитирует статью с заголовком «Атака на УПЦ привела к отказу в автокефалии», размещенную на сайте утром 15 мая, в день моего задержания.
Что представляет из себя эта статья? Это взятое со страницы Facebook мнение политического эксперта Дмитрия Корнейчука о том, что власть уже придумала схему, по которой будет аргументировать отказ Константинополя предоставить украинской церкви автокефалию. Подчеркну: речь идет о публикации 15 мая этого года. Корнейчук высказывает скепсис, что Константинополь предоставит такой томос об автокефалии. Мы приводим это мнение. И в этой же статье приводится цитата из обращения на сайте УПЦ КП о вопросе предоставления томоса об автокефалии, что это является делом, которое решается напрямую между Украинской православной церковью и Константинопольским патриархатом. Т.е. излагается точка зрения эксперта, который сомневается в возможности подобной реализации, и точка зрения УПЦ КП.
Более того, чтобы быть абсолютно точным в доказательствах, я подсчитал, что скепсис Корнейчука по поводу возможности автокефалии опубликован на 11 строчках, а позиция УПЦ КП изложена на 17. Это все есть в тексте. Это классический журналистский материал по поводу конфликтов, в котором изложены две разные точки зрения. Следственное управление СБУ по Крыму считает, что публикацией данного материала я лично подрываю возможность получения автокефалии УПЦ КП. Более того, наношу в очередной раз вред Украине и являюсь государственным изменником.
- Как считаете, ваше дело связано с наступлением на свободу слова в Украине в целом? Или это дело конкретно против вас?
— Конкретно сейчас в тюрьме я. Но поскольку я журналист, понятно, что мои коллеги видят, что вот так можно взять человека за материал, сделанный по журналистским стандартам, поместить в тюрьму, приведя данный материал в качестве обвинения. Тогда каждый начинает задумываться. Может, он не то пишет, не у тех берет интервью, может, не стоит цитировать Корнейчука и вообще воздержаться от общения с этим человеком. И вообще, может, лучше писать о бабочках, цветах и погоде, а не о политике. Повторюсь, что я в тюрьме. А 40 с лишним моих коллег остались без работы. Я не знаю, где они сейчас, изменили ли сферу деятельности или нет. Например, коллеги с телеканала «112» и NewsOne тоже задумались, что могут остаться без работы, потому что в эфир приглашают людей, которые говорят вещи, не нравящиеся власти. Понятно, что глобальные процессы складываются из конкретных имен, фамилий, названий телеканалов, редакций и тому подобное. Мой коллега Игорь Гужва на сегодняшний день практически эмигрант. Человек попросил политическое убежище. И «Страна» пока существует, хотя то количество обысков, которое проводилось, тоже, наверное, свидетельствует, что в этой стране не все нормально со свободой слова. «112» и NewsOne пока работают. Никто же не знает, может, продлят военное положение, может, распространят на всю территорию страны. Может, под поводом военного положения закроют все телеканалы. Это прописано все в законе, и можно сделать.
- Поскольку вы журналист, другие журналисты защищают вас? Чувствуете ли вы поддержку коллег по цеху?
— Она есть, но она разная, в зависимости от самих изданий. Близки ли они к власти либо оппозиционные. В зависимости от того, где они находятся. Но я чувствую поддержку своих коллег. И я благодарен им за это.
- Расскажите об условиях вашего содержания и вашем самочувствии.
— У меня были проблемы со здоровьем этим летом. Но поскольку в заключении медицина сейчас скромная, как по набору медикаментов, так и по количеству специалистов, которые постоянно находятся сейчас в следственном изоляторе, то были подозрения, что у меня есть проблемы с сердцем. Мои адвокаты ходатайствовали перед следствием о том, чтоб было проведено медицинское обследование. Это было еще одно курьезное действие, потому что в больницу меня привозили и увозили 3 раза в тот день, когда адвокаты ходатайствовали о проведении медицинского осмотра. Я не знаю, для чего это было сделано. Но по моей версии, только ради одного: чтобы не дать провести нормальное обследование. В итоге, когда меня привезли в последний раз, меня осмотрел дежурный врач. Он сказал, что жить буду, и выписал справку, что в судебных заседаниях принимать участие могу. Спасибо моим адвокатам, меня осмотрел врач-невропатолог в СИЗО, мне прописали медикаменты. Опять же спасибо адвокатам, поскольку не все медикаменты были в СИЗО. Это не значит, что мне никто не хочет помочь. Мне в СИЗО хотят помочь. Поскольку это в их же интересах, чтоб я вышел из СИЗО живым и здоровым. Сейчас я чувствую себя уже лучше по сравнению с летом.
Что касается условий содержания, то обычные, стандартные. У меня нет никаких преференций. Я нахожусь в камере с еще 5 задержанными. С моей точки зрения, это очень достойные люди, к которым внимания меньше. Но трагизм их личный связан с лишением свободы во многом необоснованно. Я не говорю, что незаконно, а обычно необоснованно. Не меньше, чем в моей судьбе. Надо сказать, что несколько особое отношение сокамерников, и не только в камере, но и на этаже. Потому что все прекрасно понимают, что после длительного промежутка в Украине начали появляться политические заключенные. Здесь особенно в Херсоне это видно. Потому что хватают людей, которые пришли из Крыма, и у них находят доказательства, связанные с их предательством в Крыму. Хотя главное предательство совершила украинская власть. Но это уже отдельный дискуссионный вопрос. А для них был в чисто политическом виде. Человек, который никогда не держал оружия, нет никаких обвинений, связанных с физическим насилием, мошенничеством, еще чем-то.
- Предлагали ли вам «договориться» либо «решить вопрос по-хорошему» сотрудники СБУ или прокуратуры?
— «Решить вопрос по-хорошему» — это когда я выхожу отсюда с оправдательным приговором, на что я согласен. Другие предложения я даже рассматривать не буду.
- А вообще поступали подобные предложения?
— У меня в камере были разные люди. В том числе я дважды общался с Уполномоченным по правам человека, госпожой Денисовой. Это были разные разговоры. И я бы хотел сохранить официальный такт бесед. Я не знаю, какие последствия за это. Но считаю, что нельзя переступать определенную грань.
*Организация запрещена в РФ