На настоящий момент ситуация в мировом православии неопределённая.
С одной стороны, есть инициатива Константинопольского патриарха, поддержанная Румынской церковью, относительно создания некоего церковного образования на Украине (по имеющейся информации, это будет митрополия в составе Константинопольской церкви).
С другой стороны, это Московский патриархат, который не признаёт вторжения на свою территорию Константинополя. Его позицию поддерживают (по утверждению руководства РПЦ) Антиохийская, Александрийская, Иерусалимская, Чешская, Польская, Сербская церкви и большая часть православного клира Украины.
Ещё 6 автокефальных и 4 автономные церкви пока не определились, но должны будут определиться — после 15 декабря воздерживаться от оценки действий Константинополя будет уже невозможно. Собственно, невозможно стало с тех пор, когда Константинопольский патриарх восстановил в правах анафемированных раскольников, но церковь — структура консервативная и неспешная. Нужно подумать…
В общем, мировое православие оказалось перед лицом глобального раскола на «промосковскую» и «проконстантинопольскую» фракции.
Разумеется, в истории христианства этот раскол далеко не первый. Но есть разница. Последние большие расколы (Реформация и русский Раскол) произошли в XVI-XVII веках. Тогда роль церкви была несравнима с нынешней: фактически это был основной гуманитарный институт общества, именно в церкви было сосредоточено подавляющее большинство интеллектуалов, более того — церковь осуществляла ряд функций, которые сейчас воспринимаются как строго государственные (например, запись актов гражданского состояния).
Справедливости ради надо сказать, что раскол грозил православию ещё в начале прошлого века и, что удивительно, гнездился он на этой же территории. Реалии раскола 1910-20-х годов блестяще описал в фельетоне «Киев-город» Михаил Булгаков:
«Три церкви это слишком много для Киева. Старая, живая и автокефальная, или украинская.
Представители второй из них получили от остроумных киевлян кличку:
— Живые попы.
Более меткого прозвища я не слыхал во всю свою жизнь. Оно определяет означенных представителей полностью — не только со стороны их принадлежности, но и со стороны свойств их характера.
В живости они уступают только одной организации — попам украинским.
И представляют полную противоположность представителям старой церкви, которые не только не обнаруживают никакой живости, но медлительны, растеряны и крайне мрачны.
Положение таково: старая ненавидит живую и автокефальную, живая — старую и автокефальную, автокефальная — старую и живую».
Тогда, однако, раскол далеко не зашёл. Сначала помешало негативное отношение Советской власти ко всем трём церквям, а потом Советская же власть решила, что ей одной церкви вполне достаточно. Кстати, все помнят, что Украина идёт путём всеобщей декоммунизации? Элементом декоммунизации, как мы уже знаем, является последовательное пародирование неудобоваримых действий коммунистов в прошлом…
Сейчас же события на Украине окажут влияние на всё мировое православие. Хотя справедливости ради надо отметить, что дело вовсе не в Украине. У нас с начала 90-х существует три структуры, называющие себя православными церквями, и нельзя сказать, что они оказывали какое-то особое влияние на православие. В России, кстати, шесть православных церквей, не считая также определяющих себя в качестве православных старообрядцев.
Зачинщиком беспорядка является Константинопольский патриарх, присвоивший себе функции, которых не может иметь Вселенский патриарх (по умолчанию — первый среди равных), а скорее Папа Римский. Вмешательство в украинскую томософрению — просто был уже последний раздражитель. Правда, очень сильный: в России 11,3 тыс. общин РПЦ, на Украине — 10,2 тыс. общин канонической УПЦ. Т.о., Украина является второй по количеству православных страной в мире — есть за что бороться.
Пока трудно сказать, как именно будут развиваться события.
Наиболее реален раскол на две православные церкви: с Вселенским патриархом, действительно возложившим на себя права Папы Второго Рима, и с Московским патриархатом, который вспомнит о Третьем Риме. Теоретически возможно основание «движения неприсоединения», в которое войдут церкви, старательно делающие вид, что ничего особенного не случилось.
Узаконение «особого статуса» Константинопольского патриархата и признания раскольников спровоцирует волну расколов в других церквях. Сейчас, например, актуален вопрос независимости Македонской церкви. Может возникнуть автокефальная церковь в Белоруссии (естественно, раскольническая, на правах УАПЦ, но признанная в Константинополе).
На и без того сложную международную обстановку наложится ещё и межцерковный раскол. Конечно, в условиях, когда государства (даже украинское) отделены от церкви, это все не будет иметь таких уж трагических последствий, как, допустим, 200 лет назад, но власти некоторых стран внезапно поймут, что религиозные вопросы можно решать так, как это делал Киев. Вот, например, власти Польши, проводящей последовательно антироссийскую политику, могут озаботиться тем, что руководство Польской церкви поддержало Москву…
Собственно, под вопросом окажется свобода совести как норма Европейской цивилизации — если можно действовать так, как Порошенко, и пользоваться поддержкой Запада, то что вообще означает это словосочетание?
Это ли не то, что называют «управляемым хаосом»?
Совершенно очевидно, что 15 декабря будет запущен механизм разрушения не просто отдельно взятой Украинской православной церкви, а в целом всего православия. Завершится ли все существенными геополитическими изменениями, сказать трудно. Церковь не столь влияет на жизнь гражданского общества, как другие общественные институты, но все-таки очевидно, что нас ждут очень большие перемены в жизни Украины и ряда европейских государств.