Беляеву, которого тяжкая болезнь заставила долгие времена провести прикованным к постели, удалось создать удивительно светлую историю с симпатичными героями, а главное убедительно обрисовать мечту, утопическую, понятно, о справедливом обществе, которое удастся сотворить людям, поселившись на морском дне.
Справедливости ради скажем, что в своих литературных изысканиях Беляев не был совсем уж оригинальным. Во всяком случае, идею человека с акульими жабрами, способного жить хоть на земле, хоть под водой он слегка позаимствовал. Предшественниками его стали два автора — француз и русский. Первого звали Жан де ла Ира, он в 1909 году опубликовал в одной из парижских газет роман «Человек, который может жить в воде». Там злобный иезуит решил покорить мир при помощи своего вариант «человека-амфибии» — Гиктанера. Но парень вышел из-под контроля своего опекуна, сделал операцию, избавился от пересаженных ему ранее жабр и сбежал на Таити с полюбившейся ему красоткой. Гиктанер здраво рассудил, что лучше жить в семейной гармонии, чем пускать на дно эскадры по заказу обезумевшего кровавого пастора.
В том же 1909 году в черносотенной газете «Земщина» вышли русские вариации на тему, предложенную французским писателем. Правда, автор в данном случае сохранил инкогнито, а весь сюжет запустил вращаться вокруг идеи коварного и всепоглощающего еврейского заговора. Назывался этот роман «Человек-рыба».
С русской версией подводных похождений водоплавающего персонажа Беляев был явно знаком, но ему удалось творчески переработать наследие предшественников, создав высокохудожественное произведение в духе раннего советского гуманизма. Заметим, что название у книги Александра Беляева более точное, чем у анонимного черносотенца. Но главное, что рассказ об Ихтиандре, а именно так звали двоякодышащего главного героя, уместно вписался в эпоху великих свершений, когда, казалось, что человеку все по плечу.
В 1966 году в СССР стартовал проект, не знавший себе равных. Объединение самодеятельных водолазов-ныряльщиков из Донецка, называвшееся, разумеется, «Ихтиандр», решило построить первый подводный дом и обжить его. Никаких тебе спонсоров, как было у пионера донного заселения француза Жака-Ива Кусто, никакой государственной поддержки, как у нацелившихся на подводный мир американских военных — один только сплошной безудержный энтузиазм и трудовая сноровка.
Как специально, донецкий клуб «Ихтиандр» объединял людей самых необходимых для подводного проекта специальностей — инженеров, врачей, шахтеров. Первое подводное жилье решили собрать из бесхозного металлолома. Списанный компрессор для заправки баллонов взяли в Донецком аэропорту. Проект разработали специалисты местного Института горной механики. Медики, разумеется, приняли на себя миссию контролировать состояние здоровья участников экспедиции, а если придется, прийти к ним на помощь. Привычные к тяжелому труду горняки выполняли всевозможные работы, буквально, любого уровня сложности.
В качестве места для первой советской подводной колонии избрали дно у мыса Тарханкут в Крыму. Там было безлюдно, высадка десанта в сотню или около того человек никого не потревожила. Участники экспедиции «Ихтиандр-66» ехали за свой счет, жили в палатках, обходились минимумом удобств. Все во имя великой цели! Оборудование и собственно само подводное жилье по железной дороге доставили в Евпаторию, а там уже, со всевозможными ухищрениями, оттранспортировали в палаточный городок, возникший на пустынном побережье.
Со свойственной дончанам обстоятельностью, лагерь был четко распланирован. Натянутый в центре парашют, тень которого хотя бы как-то спасала от испепеляющего солнца, дал жизнь Парашютной площади. От нее расходились Семейная и Холостяцкая улицы. Кроме того, были еще Компрессорный проспект, который заселили инженеры и Эскулаповы выселки — что-то типа хутора медиков.
Условия проживания в подводном доме были, конечно, довольно спартанскими. При этом, возьмите любое описание экспедиции «Ихтиандр-66», непременно встретите там строчку, мол, вентиляция помещения была так толково налажена, что акванавты позволяли себе курить под водой. С нынешних позиций впору поинтересоваться, потерпеть-де они на благо науки не могли? Но это же 60-е годы со своей собственной эстетикой, в которой дымящий сигаретой задумчивый интеллектуал выглядел органично везде. Даже и на черноморском дне.
А вот какие строки о перовых сутках под водой в свой дневник занес руководитель экспедиции Александр Хаес:
"В доме не холодно, хотя и сильная влажность. Я довольно удобно расположился на нарах. Я так устал там, наверху, что с удовольствием отдыхаю в одиночестве. Да, отдыхаю, и моя искренность неподдельна, когда по телефону туда, на берег, я говорю, что чувствую себя превосходно.
Время летит быстро. За иллюминаторами густые сумерки, прошу выключить свет и наблюдаю наступление ночи под водой. Близко видна скала, поросшая подводными джунглями. Там кишит жизнь. На выступе, ближе всего к дому, почти постоянно висит серо-коричневая зеленушка, окрещенная мною Рыжей Машкой. В углублении, под Машинным выступом, пристроился краб Митька. Он иногда выходит из своего укрытия, флегматично проползает по скале и при этом все время что-то жует.
…Наступила ночь. То в одном, то в другом иллюминаторе полыхают молнии — это светятся простейшие микроорганизмы. Интересно, что с берега подобные вспышки смотрятся в виде искорок, а здесь расплывчатым пятном, как зарницы.
Всю ночь раскачивало дом. Несколько раз с ужасом просыпался — я терял ощущение пространства; иногда мне казалось, что вот-вот лопнут тросы, придется стремглав бросаться к выходу, но где он, с какой стороны? И где потом искать скалу, под которой лежат аварийные акваланги?! Каждый раз звонил на базу с тревогой, но уверенный голос неизменно повторял: «Саша, все в полном порядке…» Теперь все сомнения позади.
Эксперимент, наш эксперимент, удался…»
Первый опыт прошел успешно, еще больше подзарядив участников безумной затеи энтузиазмом. К тому же, освоение морского дна получилось огласку союзного значения. Донецкими акванавтами гордились, им хотели помогать, уж кто, чем может.
Летом 1967 года проект «Ихтиандр» вышел на более высокий и глубокий уровень. Конструкция, которую отправили на дно, на этот раз в бухте Ласпи (где, кстати, снимались некоторые кадры из культовой ленты «Человек-амфибия») являл собой уже целый жилой комплекс, достаточно сложный. В его создании принимали участие, в том числе, специалисты из космических КБ.
На глубине 12 метров четыре комнаты были способны принять и обеспечить относительно нормальное проживание 5 человек. Первая пятерка находилась под водой неделю, вторая — еще неделю. В состав экипажа вошли женщины, ставшие первыми советскими акванавтками. Это были Галина Гусева и Мария Барац.
На волне успеха проект полетел дальше… В смысле, поплыл… Точнее, нырнул. «Ихтиандр-68» был уже посвящен вполне специфическим, прикладным исследованиям. В нем свои навыки оттачивали подводные геодезисты и бурильщики. То есть, энтузиасты из донецкого водолазного объединения стали смещаться из области чистой теории в сторону практики. С завершением купального сезона 1968 года, участники экспедиции вышли на берег, чтобы, как оказалось, больше уже никогда не вернуться к своей дерзкой задумке создания подводного города. С тех пор минуло 50 лет. И это вторая, на этот раз четко юбилейная дата в нашей истории.
Хотя, не исключено, что на третьем году лихих, но технически крайне сложных приключений, энтузиазм стал постепенно иссякать, а устойчивого финансирования так и не появилось. В любом случае, беспрецедентный проект свернулся, оставив в памяти поколений образы смелых и бескорыстных покорителей морского дна из Донецка, которых на подвиги вдохновил восторженный писатель-фантаст Александр Беляев и его обаятельные герои.
На мысе Тарханкут, где стартовала подводная одиссея донецких акванавтов, установлен скромный памятный камень. Люди подходят, удивляются, говорят что-то вроде «ничего себе, а я и не знал», и уходят по своим делам.