Виктору двадцать лет. Последний год он работает на станции метро «Святошин», экспертом-оценщиком одного из пяти расположенных здесь ломбардов. Его зарплата составляет тринадцать тысяч гривен — этого хватает на аренду комнаты в бесконечных панельно-бетонных кварталах Борщаговки, на еду, мобильную связь, одежду из сэконд-хэнда и пиво по вечерам.
Виктор очень доволен таким положением дел. Судьба долго не хотела разворачиваться к нему лицом. Он родился в семье железнодорожников из Радомышля, где девяностые не заканчивались даже в более-менее сытые и зажиточные нулевые. Семья постоянно жила за счет завезенных родней сельских харчей, сам Витя учился в «профессиональном лицее» на бухгалтера-деловода — пока его не выгнали за плохое поведение и долги по оплате.
Тогда он решил пойти в армию, чтобы как-то устроиться в жизни с помощью этого специфического социального лифта. Поначалу все складывалась хорошо — молодого парня не стали посылать в АТО, направив в учебку под Николаевым. Однако спустя полгода Виктор поехал вместе с сослуживцами в увольнительную и ввязался в драку в одном из одесских баров. После чего парня из Радомышля втихую уволили после жалобы избитых посетителей этого питейного заведения.
Устроившись в ларек на Святошине он считает это зенитом своей карьеры — хотя Виктор до сих пор ничего не слышал об истории происхождении слова «ломбард».
— Ну, ломбард и ломбард. Обычное украинское слово — как, скажем, кафе, или супермаркет — говорит он, удивленно пожимая плечами. — Не важно, как оно там называется. Главное, чтобы деньги платили.
Что касается самой работы, Виктор демонстрирует к ней сугубо творческий и профессиональный подход — что, собственно, и делает его интересным для внимания наших читателей. Молодой оценщик любит общаться со своими клиентами, которые несут в ломбард остатки накопленного несколькими поколениями добра. Он старается расположить их к себе, дружески расспрашивая посетителей об их жизни, сочувствуя их проблемам, и никогда не скупится для них на бесплатный добрый совет.
— Началось с того, что одна тетка принесла к нам хрустальные вазы. Мы вообще такое на реализацию не берем — сейчас они никому не нужны. Я это попробовал объяснить, а тетка стала плакать и говорить, что вазы ценные, и когда-то она купила их за большие советские деньги. Смотрел я на этот хрусталь, и вдруг вспомнил, что у нас дома тоже стояла на полке красивая старая ваза — еще с родительской свадьбы. Вспомнил, и пожалел эту женщину. Начал с ней разговаривать, понял, что ситуация там очень тяжелая — срочно нужны деньги на лекарства. Позвонил одному знакомому пацану с Куреневского рынка, и он согласился это старье купить. Не за большие деньги — но ни в одном ломбарде она такого за эти вазы точно бы никогда не получила.
С тех пор Виктора стали интересовать люди, которые приносили к нему на оценку вещи. Возможно, этот интерес родился от скуки, или же оценщику нравилось разбираться в том, какие житейские обстоятельства приводят людей в ломбард. Как бы то ни было, со временем он получил на Святошине репутацию хорошего психолога, который умеет помочь людям в беде — по крайней мере, добрым словом, которое тоже становится дефицитом в кризисной Украине.
— Я сразу вижу, когда человек вор, или просто продает краденое, — делится своим профессиональным опытом Витя. — Если по-честному, сейчас таких клиентов больше половины. Люди тащат, что могут — и сразу несут ворованные вещи в ломбард. Был такой случай — один наркоман вытащил у метро неплохой смартфон, и тут же его приволок — даже карточку не успел достать. Я беру телефон в руки — а тут раз, хозяин звонит. Воришка сразу сбежал, а владельцу я смартфон, конечно, вернул. Даже без полиции обошлось.
Второй категорией постоянных клиентов являются пенсионеры, доживающие свой век в расположенных по соседству ломах-хрущевках.
— Старики обычно несут драгоценности. Обычно не очень дорогие — золотые кольца, ложки из серебра. Согласно прейскуранту это обязан брать, как обыкновенный лом — по самой низкой цене. А ведь за этими обручалками, браслетами, серьгами, золотыми часами у многих целая жизнь стоит. Люди любили, женились, растили детей, что-то праздновали, дарили друг другу подарки. А теперь это приходится отдавать буквально ни за что. Просто чтобы купить кусок хлеба, и немного пожить — только не ясно, для кого и зачем? Дети где-то далеко, а государству такие старики не нужны сейчас от слова совсем — печально говорит Виктор.
Молодежь несет в ломбард технику. Как-то раз, перед новым годом, в него заглянула девушка, чтобы заложить свой ноутбук. Девушка оказалась студенткой, а деньги были нужны ей для того, чтобы поехать в провинцию к больной матери. Виктор попытался помочь — сначала он отложил ноутбук в сторону, чтобы его на него не позарились приходящие в ломбард покупатели. А потом выкупил его сам, и подарил вернувшейся от родителей девушке. Теперь они встречаются — и дело идет прямиком к свадьбе.
Еще одной особенной категорией клиентов киевского ломбарда, оказались ветераны, прибывшие в Киев из зоны АТО. По словам Виктора, их по-прежнему много — обычно они приносят на оценку какие-то ценности, по всей видимости, привезенные в столицу из прифронтовой зоны. Однажды вечером это едва не закончилось погромом. Виктор долго отказывался брать большие, дорого инкрустированные настольные часы, где была отбита одна из бронзовых ножек — и два подвыпивших камуфляжных мужчины устроили драку, поломав немало расставленной на полках оргтехники. Оценщик сумел отбиться, а полиция приехала к тому времени, когда нападавшие исчезли в темноте вместе со своими часами.
Виктор смотрит в будущее с большим оптимизмом. Поток клиентов постоянно растет — и хотя вокруг раскрывается все больше конкурирующих с его конторой ломбардов, все хорошо знают, что кризис, словно огромный пылесос, вытягивает из людей последние ценности — заставляя продавать их ради элементарного выживания. Украинцы закладывают за бесценок осколки разбитой жизни, а на работу оценщика нищеты есть устойчивый спрос. Даже если он не знает, откуда пришло к нам странное слово «ломбард».