Ему на днях — 15 января — исполнится 49 лет. Он одессит. Майор запаса. В 1990 году закончил артиллерийское училище. Служил в российской армии, в морской пехоте, на Северном флоте. Потом перевелся на Украину. Начал службу в 1-й аэромобильной дивизии. Затем преподавал в Одесском институте сухопутных войск. В 2003 году ушел на пенсию.
По его словам, после 2 мая 2014 года, поняв, что на Украине к власти приходят праворадикалы, решил вместе с друзьями уехать в Москву на работу. В момент выезда был задержан СБУ. Три с половиной года провел в Одесском СИЗО. В конце декабря 2017 года вместе с трехстами пленными ополченцами и политзаключенными стал участником обмена на украинских военнопленных. Сейчас находится в Донецке на лечении.
Владимир Дорогокупец рассказал Ukraina.ru о том, как проходит его лечение, и подробности своего задержания и нахождения в СИЗО.
— Где вы находитесь в данный момент?
— С 30 декабря я лежу в Донецкой областной центральной клинической больнице, в отделении неотложной кардиологии и трамболизиса. Прохожу лечение.
— Какой диагноз?
— Пока еще окончательного диагноза нет. Но их уже достаточно много, начиная с гипертонической болезни. У меня увеличены аорта и желудочки сердца. Одна из причин большого давления до 200 на 100 — пытки. В СБУ меня пытали током. Это также и последствия множественных черепно-мозговых травм.
У меня еще и травма миниска правого колена. Мне его повредили при задержании. При этом три с половиной года не оказывали никакой помощи.
Лежа сейчас в донецкой больнице, я понял, что даже когда находился в тюремной больнице, меня не лечили. Просто сбивали давление, ежедневно по нескольку раз делая укол внутривенно магнезии и других лекарств. Я, по сути, нуждался еще и тогда в серьезном лечении в условиях стационара.
Но СБУ и прокуратура делали все возможное, чтобы я этого лечения не получал. Просто если бы мне был поставлен настоящий диагноз, то оказалось бы, что меня с ним содержать в застенках нельзя. Так что власти сделали все для того, чтобы меня держать в СИЗО и не оказывать никакого лечения. Типа того, что если сдохну, то, значит, сдохну.
— А что говорят донецкие врачи о перспективах вашего лечения и выздоровления?
— Помогут. Сказали, правда, что теперь всю жизнь я буду жить на таблетках, чтобы поддерживать работу сердца. Раньше мне этого не нужно было. Еще нужно будет сделать одно исследование — коронарографию. В вену заходит зонд и исследует сосуды сердца. Почему еще не до конца ясен диагноз, потому что он будет точным, когда проведут это исследование.
Больница тут, в Донецке, хорошая, специалисты хорошие, оборудование на уровне.
— Как вас задержали?
— 27 мая на одесском железнодорожном вокзале, на перроне около вагона, когда мы с друзьями — нас было 8 человек — уже должны были уезжать в Москву. Напали какие-то люди бомжеватого вида с балаклавами на головах. Начали нас избивать. Когда положили на землю, стали бить ногами, прыгать на спину и ноги. Только после этого представились, что они из СБУ. Обвинений нам никаких не предъявили. Повезли на микроавтобусе в СБУ.
С 3 часов дня до 3 часов ночи меня продержали там в наручниках. Причем руки были заведены за спину. Они так сдавили запястье, что металл въелся в тело. Начали выбивать признания. Спрашивали: зачем я ехал в Москву? Отвечаю: на работу. Мне: ответ неправильный. После этого следуют избиения и применение электрошокера в голову и шею.
Меня повезли в ИВС, но врач там померял мне давление. Оказалось, что оно 260 на 180. Он категорически отказался подписывать заключение, которое разрешает меня отправлять в камеру.
Тогда меня отвезли обратно в СБУ, посадили на табуретку и приковали наручниками к сейфу. Так я просидел до часу дня.
Меня, в конце концов, отправили в больницу, где два дня сбивали давление, а потом повезли в суд, который разрешил арестовать меня на 2 месяца. Адвоката своего я впервые увидел только там. Мне его назначили.
— Как вам сиделось в камере?
— В СИЗО, в камере, нас было 8 человек. Она не проветривалась, «кормушка» была постоянно закрытой. Люди от жары и духоты падали в обмороки. Как только к нам попадали уголовники, они сразу же всеми правдами и неправдами пытались из нашей камеры в другую перевестись, насколько там было плохо. Первый год к нам относились как к скоту. Мы находились словно бы в филиале ада. Потом уже стало легче.
Через неделю после посадки в СИЗО меня перевели в тюремную больницу, просто состояние моего здоровья внушало опасение. Но и там условия были неотличимы от тюремных. На дверях висел навесной замок, ключ от которого находился у начальника этой тюремной больницы. Когда у меня случался гипертонический криз, то его по три часа не могли найти, чтобы отпереть дверь и отвести меня к врачу.
— Какие вам предъявлялись обвинения?
— Действия, направленные на насильственное свержение действующей власти, и изменение конституционного строя. У меня в голове не укладывается, что я мог что-то там изменить или свергнуть. Судебный процесс по существу надо мной так и не начался. Суд просто продлевал мое заключение на два месяца до тех пор, пока нас не обменяли.