https://ukraina.ru/20250807/1066633124.html
Петр Скоробогатый: Трамп - это единственный шанс России договориться с Западом о капитуляции Украины
Петр Скоробогатый: Трамп - это единственный шанс России договориться с Западом о капитуляции Украины - 07.08.2025 Украина.ру
Петр Скоробогатый: Трамп - это единственный шанс России договориться с Западом о капитуляции Украины
Пока ничего не говорит о том, что мы на пороге кризиса. Но понятное дело, что лучше вкладываться в экономику, а не в войну. И надо это делать так, чтобы не потерять свои национальные интересы, считает редактор отдела политики журнала "Монокль" Петр Скоробогатый
2025-08-07T20:45
2025-08-07T20:45
2025-08-07T20:45
интервью
россия
европа
украина
дональд трамп
владимир путин
пётр скоробогатый
брикс
впк
сво
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e8/0b/16/1059121813_67:30:819:453_1920x0_80_0_0_afd64089935ac22cb449bd0becba9d61.jpg
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.руВстреча Владимира Путина и Дональда Трампа может состояться уже на следующей неделе. Пройдет она на фоне санкционной атаки США на БРИКС и новых тактических успехов ВС РФ на украинском фронте. Российский президент заявил, что в ней заинтересованы обе стороны и что местном встречи могут стать Эмираты.- Петр, судя по комментариям по поводу этой встречи с разных сторон, нас опять бросает от зрады к перемоге. Куда прямо сейчас бросает вас?- Чтобы не бросаться из крайности в крайность скажу, что Россия сейчас играет с сильной рукой. Она еще более сильная, чем была в начале 2025 года. Это обусловлено и военными, и политическими факторами. Начнем с военных.На СВО мы безостановочно продвигаемся с той скоростью, которую позволяет поле боя. Мы обладаем определенным численным перевесом, что позволяет наносить нам все новые и новые из "тысячи порезов". Украине не хватает пехоты. Да, фронт не валится, но мы постепенно приближаемся к освобождению конституционных территорий.Лично для меня самое интересная точка на карте – граница с Днепропетровской областью. В нескольких местах мы ее перешли, но фронт изящно огибает эту границу. И пока ничего не говорит о том, чтобы мы серьезно перешли на территорию еще одного региона, который не значится в нашей конституции. Это важный сигнал в контексте переговорного процесса.Теперь насчет политики.За эти полгода мы изящно прошли путь с Трампом, который, казалось бы, помирил всех, кого можно. Во всяком случае, никто не опровергает, что индо-пакистанский и таиладско-камбоджийский конфликты были прекращены по одному его звонку. С Украиной у него так легко не получилось, хотя он считал, что это будет легче. В этом смысле мы пережили не только его метания, но и беснование Европы, которая понимает, насколько сложна для нее ситуация и насколько она станет сложнее в случае ликвидации украинского конфликта.Слишком много политических карьер и электоральных траекторий на это завязано. А если он закончится, то у многих акторов возникнет вопрос: "Что дальше?".США, Европа, страны третьего мира и Киев его себе задают. Все пытаются понять, какой будет Украина, если она сохранится в каком-то формате. А вот Россия не задает, поскольку даже при самом удачном его завершении мы продолжим следить за западным направлением.- А санкционную войну Трампа вы как оцениваете? Это, скорее, хорошо, потому что БРИКС становится сплочённым? Или, скорее, плохо, потому что страны-партнеры могут у России компенсации потребовать за то, что мы якобы их в это втянули?- Я бы не сказал, что началась полноценная торговая война. Санкционные механизмы США, заложенные в юридическом поле, могут переименовываться, но они всегда там сидят. Потребуются сверхусилия, чтобы их сковырнуть. Поэтому все это экономическое давление, о котором говорит Трамп – это эфемерная штука. Трамп ввел, Трамп отозвал. Ничего такого, чтобы всерьез поменялись отношения Запада и Востока, сейчас не происходит.Есть еще один момент, который все упускают из вида. Скоро пройдет год с того момента, как Трамп стал президентом. Все уже задумываются, что будет после него. Да, демократы в ауте, и Трамп двигает Вэнса. Но надо понимать, что именно Трамп был антисистемщиком, а следующий президент, даже если он будет республиканец, не будет уже таким антисистемщиком. Он вернется к играм с вашингтонской бюрократией и глубинным государством. Все вернется на круги своя в части санкций и холодной войны с Россией.Это не значит, что мы будем воевать. Просто лекала, которым сшиты наши отношения с американцами на протяжении десятилетий, никуда не исчезают. Да, Трамп может задать новый ритм в нашем разговоре, а глубинное государство продолжит действовать так же, как действовало.В этом смысле нужно что-то более фундаментальное, чтобы сказать, что нынешняя торговая война будет длиться долго.Куда интереснее, будет ли зафиксировано это тарифное давление с Индией и Китаем в этих основополагающих документах. Потому что начинания первого срока Трампа Байден зафиксировал. Это была легкая подвижка, но она предопределила серьезное напряжение в тихоокеанском регионе. И вопрос в том, будут ли легитимированы эти шаги преемником Трампа.- Вы сказали, что Россия не задает себе вопросов по поводу того, что будет после украинского кризиса, а все остальные – задают. Я бы хотел, чтобы вы продолжили эту мысль.- Как я уже сказал, все зависит от того, как на это смотрит Трамп и любой его преемник, которые не будут антисистемными политиками. Сама американская система будет противостоять приходу к власти такого бульдозера, только если Штаты не рухнут в серьезный экономический кризис.Трамп считает, что для Америки слишком велики издержки, связанные с украинским конфликтом и вообще с европейским направлением. Но поскольку закрыть НАТО и уйти из Европы не получится, то он за полгода эффективно перестроил отношения с Европой на коммерческие рельсы. "Раз мы не можем вас бросить, то хотя бы платите за это".При этом сама Европа подумывает о том, чтобы играть более самостоятельную роль. Но тут есть нюанс.Если мы закончим украинский конфликт даже на каких-то тонких договоренностях, что делать с ВПК, который Европа сейчас разгоняет? Речь идет не просто о том, что какие-то заводы строятся. Европа пытается создать крупную военно-политическую и военно-технологическую систему, которая бы объединила военную машину на европейских, а не на натовских рельсах. Это требует серьезных финансовых, интеллектуальных и моральных ресурсов. На это уйдут годы, которые должны подкрепляться мотивацией.Сейчас европейцы мотивируют это угрозой со стороны России. А если закончится украинский кризис и начнется хотя бы частичная отмена антироссийских санкций, у многих европейских политиков возникнет вопрос: "Зачем нам вкладываться в военку? У нас и так денег немного. Давайте лучше торговать с Россией".Конфигурация очень сложная. И ее тоже будут обсуждать на переговорах, если они все же начнутся.- А то, что Европа прямо сейчас развяжет войну, вы не допускаете?- Европа к этому совершенно не готова. Да, сейчас много говорят про Калининград. Но люди слабо представляют номенклатуру сил, которая должна быть задействована даже в таком локальном конфликте сторон такого уровня.И когда мы преподносим СВО как "крупнейший конфликт в Европе со времен Второй мировой войны", то забываем, что даже для нынешнего ТВД у обеих сил очень мало. Именно это определяет медленный характер боевых действий, а не беспилотники. Увеличьте армии хотя бы на три миллиона человек с каждой стороны, и вопрос про "стены дронов" отпадет сам собой.Повторюсь, стороны используют мало сил. Украина из-за своих возможностей, а Россия - потому что так решила. А в случае какой-то российско-европейской войны линии соприкосновения увеличится в десять раз. И армия вам нужна хотя бы на десять миллионов человек. Иначе это распадется на несколько локальных конфликтов, которые трудно назвать войной.Особого запаса прочности на это у Европы нет никакого. Вы можете представить, чтобы Европа сейчас объявила мобилизацию, которая будет проходить несколько месяцев.Да, через 10 лет при самых негативных сценариях такое возможно. Но точно не сейчас.- Тогда чего конкретно мы сейчас добиваемся от Трампа, учитывая, что это его последний срок и что следующий президент США будет системным политиком?- Мы, играя сильной рукой, отстаиваем позиции, на которых всегда настаивали. При этом мы тоже заинтересованы в том, чтобы у украинского конфликта был финал.Некоторые думают, что финал – это оккупация. Финалом может быть капитуляция. Если капитуляции никто не принимает, то война продолжается, даже если не ведутся боевые действия. Это не в интересах России. Поэтому Путин считает, что этот конфликт надо закончить таким образом, чтобы Запад признал изменения в зоне российских интересов, которые мы пытаемся произвести дорогой ценой.И, может быть, со следующим президентом США так договориться не получится. Это не значит, что Запад будет воевать с нами. Просто стороны могут, не признавая какой-то статус-кво на Украине, уйдут в несознанку. Закончится Украина – просто выстроят стену и никаких нормальных отношений не будет. Они продолжат гадить, вводить санкции и пытаться разрушить геополитическую среду жизни вокруг России.Нам это невыгодно. Наше руководство пытается добиться другой альтернативы, поэтому идет на переговоры. Да, на переговорах бывают уступки. Лично я их не боюсь. Украина может не быть российской территорией, но она должна стать буфером, где не будет никакой военной инфраструктуры: ни украинской, ни западной.Необходимо обеспечить стратегическую безопасность России на западных рубежах.- От чего в большей степени будет зависеть то, подпишем ли мы с Трампом бумажку, гарантирующую нашу безопасность: от успехов на поле боя или от общей геополитической ситуации?- Это будет сильно завязано.Я сейчас сотряс воздух, говоря о стратегической безопасности, но пока никто не понимает, как именно это зафиксировать в договоре. Никто же не напишет: "Зона стратегической безопасности России проходит от сих до сих". Это должен быть какой-то комплекс мер, который позволял бы думать, что на какую-то перспективу мы можем почувствовать себя спокойно.Меня часто критикуют за то, что я позитивно оцениваю Минские соглашения. Но с дипломатической и юридической точки зрения на тот момент это было уникальное решение, поскольку в них были понятные шаги урегулирования украинского кризиса. Если бы на Украине нашлись хоть чуть-чуть ответственные элиты, они бы схватились за Минские соглашения.Да, Украина могла бы уйти в ЕС. Да, для нас это не было бы замечательно. Но не было бы войны, которая привела к гибели сотни тысяч людей.На Западе не умеют разрабатывать такие планы. В этом отношении вся надежда на Путина.Другое дело, что сейчас Россия не доверяет оппоненту. И если такие планы возникнут, они будут более проработанными с точки зрения гарантий. Надеюсь, что мы, играя с сильной рукой, сможем гарантировать, что наши интересы будут соблюдены.Это не значит, что будут какие-то договоренности. Стороны к этому далеки. Да и Украина с Европой будут саботировать любые договоренности. Но мы будем двигаться с таким расчетом, понимая, что в любой момент можем все потерять. Это будет длительный процесс. И пушки в это время будут греметь.- В каждом интервью вы говорите одну и ту же вещь. "Каждая следующая кампания потребует от нас все больше людских и технических ресурсов. А если мы рассматриваем вариант дойти до Днепра, то ресурсов понадобится еще больше". Вы считаете, что мы начинаем просаживаться и не сможем провоевать в таком же режиме еще пару лет?- У технологов есть термин "низкие гроздья", когда собирается то, что можно легко собрать. И в части техники, которую можно было снять с хранения. А самое главное – в части людей.Понятно, что у нас не самая густонаселенная страна и что бойцы гибнут на фронте. И все-таки, призыв на контрактную службу позволил поднять много людей, которые не были включены в экономическую жизнь страны. Кого-то армия даже воспитала и перевоспитала. Но все эти ресурсы были на поверхности. А в случае большой военной кампании придется если не прибегать к мобилизации, то выдирать людей из рынка и обычной жизни.Меня больше это волнует, чем оборонные ресурсы.Более того, наш ВПК сейчас ориентирован именно на нынешний формат войны. Обилие дронов. Механизация, которая не предполагает преодоление больших расстояний. Усеченная и трудная логистика. И украинская война в том случае, если мы пробьем сильный кордон противника в Донбассе, потребует других решений и перестройки.Пока ничего не говорит о том, что мы на пороге кризиса. Но понятное дело, что лучше вкладываться в экономику, а не в войну. И надо это делать так, чтобы не потерять свои национальные интересы.О других геополитических аспектах украинского конфликта - в интервью Игоря Нагаева: Трамп хочет задешево получить российскую нефть, а Европа готовит поножовщину на Балтике
https://ukraina.ru/20241105/1058642108.html
https://ukraina.ru/20250807/kto-komu-sdelal-podarok-dmitriy-krasnov-o-vstreche-putina-i-trampa-posle-vizita-uitkoffa-v-rf-1066611442.html
россия
европа
украина
днепропетровская область
донбасс
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2025
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, россия, европа, украина, дональд трамп, владимир путин, пётр скоробогатый, брикс, впк, сво, санкции, капитуляция, днепропетровская область, донбасс, дроны, переговоры
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
Встреча Владимира Путина и Дональда Трампа может состояться уже на следующей неделе. Пройдет она на фоне санкционной атаки США на БРИКС и новых тактических успехов ВС РФ на украинском фронте. Российский президент заявил, что в ней заинтересованы обе стороны и что местном встречи могут стать Эмираты.
- Петр, судя по комментариям по поводу этой встречи с разных сторон, нас опять бросает от зрады к перемоге. Куда прямо сейчас бросает вас?
- Чтобы не бросаться из крайности в крайность скажу, что Россия сейчас играет с сильной рукой. Она еще более сильная, чем была в начале 2025 года. Это обусловлено и военными, и политическими факторами. Начнем с военных.
На СВО мы безостановочно продвигаемся с той скоростью, которую позволяет поле боя. Мы обладаем определенным численным перевесом, что позволяет наносить нам все новые и новые из "тысячи порезов". Украине не хватает пехоты. Да, фронт не валится, но мы постепенно приближаемся к освобождению конституционных территорий.
Лично для меня самое интересная точка на карте – граница с Днепропетровской областью. В нескольких местах мы ее перешли, но фронт изящно огибает эту границу. И пока ничего не говорит о том, чтобы мы серьезно перешли на территорию еще одного региона, который не значится в нашей конституции. Это важный сигнал в контексте переговорного процесса.
За эти полгода мы изящно прошли путь с Трампом, который, казалось бы, помирил всех, кого можно. Во всяком случае, никто не опровергает, что индо-пакистанский и таиладско-камбоджийский конфликты были прекращены по одному его звонку. С Украиной у него так легко не получилось, хотя он считал, что это будет легче. В этом смысле мы пережили не только его метания, но и беснование Европы, которая понимает, насколько сложна для нее ситуация и насколько она станет сложнее в случае ликвидации украинского конфликта.
Слишком много политических карьер и электоральных траекторий на это завязано. А если он закончится, то у многих акторов возникнет вопрос: "Что дальше?".
США, Европа, страны третьего мира и Киев его себе задают. Все пытаются понять, какой будет Украина, если она сохранится в каком-то формате. А вот Россия не задает, поскольку даже при самом удачном его завершении мы продолжим следить за западным направлением.
- А санкционную войну Трампа вы как оцениваете? Это, скорее, хорошо, потому что БРИКС становится сплочённым? Или, скорее, плохо, потому что страны-партнеры могут у России компенсации потребовать за то, что мы якобы их в это втянули?
- Я бы не сказал, что началась полноценная торговая война. Санкционные механизмы США, заложенные в юридическом поле, могут переименовываться, но они всегда там сидят. Потребуются сверхусилия, чтобы их сковырнуть. Поэтому все это экономическое давление, о котором говорит Трамп – это эфемерная штука. Трамп ввел, Трамп отозвал. Ничего такого, чтобы всерьез поменялись отношения Запада и Востока, сейчас не происходит.
Есть еще один момент, который все упускают из вида. Скоро пройдет год с того момента, как Трамп стал президентом. Все уже задумываются, что будет после него. Да, демократы в ауте, и Трамп двигает Вэнса. Но надо понимать, что именно Трамп был антисистемщиком, а следующий президент, даже если он будет республиканец, не будет уже таким антисистемщиком. Он вернется к играм с вашингтонской бюрократией и глубинным государством. Все вернется на круги своя в части санкций и холодной войны с Россией.
Это не значит, что мы будем воевать. Просто лекала, которым сшиты наши отношения с американцами на протяжении десятилетий, никуда не исчезают. Да, Трамп может задать новый ритм в нашем разговоре, а глубинное государство продолжит действовать так же, как действовало.
В этом смысле нужно что-то более фундаментальное, чтобы сказать, что нынешняя торговая война будет длиться долго.
Куда интереснее, будет ли зафиксировано это тарифное давление с Индией и Китаем в этих основополагающих документах. Потому что начинания первого срока Трампа Байден зафиксировал. Это была легкая подвижка, но она предопределила серьезное напряжение в тихоокеанском регионе. И вопрос в том, будут ли легитимированы эти шаги преемником Трампа.
- Вы сказали, что Россия не задает себе вопросов по поводу того, что будет после украинского кризиса, а все остальные – задают. Я бы хотел, чтобы вы продолжили эту мысль.
- Как я уже сказал, все зависит от того, как на это смотрит Трамп и любой его преемник, которые не будут антисистемными политиками. Сама американская система будет противостоять приходу к власти такого бульдозера, только если Штаты не рухнут в серьезный экономический кризис.
Трамп считает, что для Америки слишком велики издержки, связанные с украинским конфликтом и вообще с европейским направлением. Но поскольку закрыть НАТО и уйти из Европы не получится, то он за полгода эффективно перестроил отношения с Европой на коммерческие рельсы. "Раз мы не можем вас бросить, то хотя бы платите за это".
При этом сама Европа подумывает о том, чтобы играть более самостоятельную роль. Но тут есть нюанс.
Если мы закончим украинский конфликт даже на каких-то тонких договоренностях, что делать с ВПК, который Европа сейчас разгоняет? Речь идет не просто о том, что какие-то заводы строятся. Европа пытается создать крупную военно-политическую и военно-технологическую систему, которая бы объединила военную машину на европейских, а не на натовских рельсах. Это требует серьезных финансовых, интеллектуальных и моральных ресурсов. На это уйдут годы, которые должны подкрепляться мотивацией.
Сейчас европейцы мотивируют это угрозой со стороны России. А если закончится украинский кризис и начнется хотя бы частичная отмена антироссийских санкций, у многих европейских политиков возникнет вопрос: "Зачем нам вкладываться в военку? У нас и так денег немного. Давайте лучше торговать с Россией".
Конфигурация очень сложная. И ее тоже будут обсуждать на переговорах, если они все же начнутся.
- А то, что Европа прямо сейчас развяжет войну, вы не допускаете?
- Европа к этому совершенно не готова. Да, сейчас много говорят про Калининград. Но люди слабо представляют номенклатуру сил, которая должна быть задействована даже в таком локальном конфликте сторон такого уровня.
И когда мы преподносим СВО как "крупнейший конфликт в Европе со времен Второй мировой войны", то забываем, что даже для нынешнего ТВД у обеих сил очень мало. Именно это определяет медленный характер боевых действий, а не беспилотники. Увеличьте армии хотя бы на три миллиона человек с каждой стороны, и вопрос про "стены дронов" отпадет сам собой.
Повторюсь, стороны используют мало сил. Украина из-за своих возможностей, а Россия - потому что так решила. А в случае какой-то российско-европейской войны линии соприкосновения увеличится в десять раз. И армия вам нужна хотя бы на десять миллионов человек. Иначе это распадется на несколько локальных конфликтов, которые трудно назвать войной.
Особого запаса прочности на это у Европы нет никакого. Вы можете представить, чтобы Европа сейчас объявила мобилизацию, которая будет проходить несколько месяцев.
Да, через 10 лет при самых негативных сценариях такое возможно. Но точно не сейчас.
- Тогда чего конкретно мы сейчас добиваемся от Трампа, учитывая, что это его последний срок и что следующий президент США будет системным политиком?
- Мы, играя сильной рукой, отстаиваем позиции, на которых всегда настаивали. При этом мы тоже заинтересованы в том, чтобы у украинского конфликта был финал.
Некоторые думают, что финал – это оккупация. Финалом может быть капитуляция. Если капитуляции никто не принимает, то война продолжается, даже если не ведутся боевые действия. Это не в интересах России. Поэтому Путин считает, что этот конфликт надо закончить таким образом, чтобы Запад признал изменения в зоне российских интересов, которые мы пытаемся произвести дорогой ценой.
И, может быть, со следующим президентом США так договориться не получится. Это не значит, что Запад будет воевать с нами. Просто стороны могут, не признавая какой-то статус-кво на Украине, уйдут в несознанку. Закончится Украина – просто выстроят стену и никаких нормальных отношений не будет. Они продолжат гадить, вводить санкции и пытаться разрушить геополитическую среду жизни вокруг России.
Нам это невыгодно. Наше руководство пытается добиться другой альтернативы, поэтому идет на переговоры. Да, на переговорах бывают уступки. Лично я их не боюсь. Украина может не быть российской территорией, но она должна стать буфером, где не будет никакой военной инфраструктуры: ни украинской, ни западной.
Необходимо обеспечить стратегическую безопасность России на западных рубежах.
- От чего в большей степени будет зависеть то, подпишем ли мы с Трампом бумажку, гарантирующую нашу безопасность: от успехов на поле боя или от общей геополитической ситуации?
- Это будет сильно завязано.
Я сейчас сотряс воздух, говоря о стратегической безопасности, но пока никто не понимает, как именно это зафиксировать в договоре. Никто же не напишет: "Зона стратегической безопасности России проходит от сих до сих". Это должен быть какой-то комплекс мер, который позволял бы думать, что на какую-то перспективу мы можем почувствовать себя спокойно.
Меня часто критикуют за то, что я позитивно оцениваю Минские соглашения. Но с дипломатической и юридической точки зрения на тот момент это было уникальное решение, поскольку в них были понятные шаги урегулирования украинского кризиса. Если бы на Украине нашлись хоть чуть-чуть ответственные элиты, они бы схватились за Минские соглашения.
Да, Украина могла бы уйти в ЕС. Да, для нас это не было бы замечательно. Но не было бы войны, которая привела к гибели сотни тысяч людей.
На Западе не умеют разрабатывать такие планы. В этом отношении вся надежда на Путина.
Другое дело, что сейчас Россия не доверяет оппоненту. И если такие планы возникнут, они будут более проработанными с точки зрения гарантий. Надеюсь, что мы, играя с сильной рукой, сможем гарантировать, что наши интересы будут соблюдены.
Это не значит, что будут какие-то договоренности. Стороны к этому далеки. Да и Украина с Европой будут саботировать любые договоренности. Но мы будем двигаться с таким расчетом, понимая, что в любой момент можем все потерять. Это будет длительный процесс. И пушки в это время будут греметь.
- В каждом интервью вы говорите одну и ту же вещь. "Каждая следующая кампания потребует от нас все больше людских и технических ресурсов. А если мы рассматриваем вариант дойти до Днепра, то ресурсов понадобится еще больше". Вы считаете, что мы начинаем просаживаться и не сможем провоевать в таком же режиме еще пару лет?
- У технологов есть термин "низкие гроздья", когда собирается то, что можно легко собрать. И в части техники, которую можно было снять с хранения. А самое главное – в части людей.
Понятно, что у нас не самая густонаселенная страна и что бойцы гибнут на фронте. И все-таки, призыв на контрактную службу позволил поднять много людей, которые не были включены в экономическую жизнь страны. Кого-то армия даже воспитала и перевоспитала. Но все эти ресурсы были на поверхности. А в случае большой военной кампании придется если не прибегать к мобилизации, то выдирать людей из рынка и обычной жизни.
Меня больше это волнует, чем оборонные ресурсы.
Более того, наш ВПК сейчас ориентирован именно на нынешний формат войны. Обилие дронов. Механизация, которая не предполагает преодоление больших расстояний. Усеченная и трудная логистика. И украинская война в том случае, если мы пробьем сильный кордон противника в Донбассе, потребует других решений и перестройки.
Пока ничего не говорит о том, что мы на пороге кризиса. Но понятное дело, что лучше вкладываться в экономику, а не в войну. И надо это делать так, чтобы не потерять свои национальные интересы.
