https://ukraina.ru/20240210/1053214835.html
Сергей Маркедонов: Грузия выбирает между прагматикой и "украинизацией"
Сергей Маркедонов: Грузия выбирает между прагматикой и "украинизацией" - 10.02.2024 Украина.ру
Сергей Маркедонов: Грузия выбирает между прагматикой и "украинизацией"
Если на будущих выборах в грузинский парламент партия власти одержит убедительную победу, Тбилиси будет вести прагматичную политику, которая, возможно, будет включать в себя восстановление в той или иной мере диалога с Россией. Об этом в интервью Украине.ру заявил ведущий научный сотрудник МГИМО МИД РФ Сергей Маркедонов.
2024-02-10T12:07
2024-02-10T12:07
2024-02-10T12:07
интервью
грузия
ес
россия
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/0a/05/1049923349_117:37:842:445_1920x0_80_0_0_e58e2444d11bb914465db8224bf63054.jpg
Напомним, в Грузии сменился глава правительства. Возглавлявший кабинет министров Ираклий Гарибашвили стал председателем правящей партии «Грузинская мечта». Пост премьера же занял Ираклий Кобахидзе.- Сергей Мирославович, в чём заключается смысл смены премьера при условии, что основная часть глав ключевых министерств осталась на своих местах?- Действительно, изменения внутри кабинета министров минимальны, сменился лишь министр обороны. Джуаншера Бурчуладзе на этом посту заменил вице-спикер парламента Ираклий Чиковани. В целом властная конфигурация практически не поменялась. При этом Ираклий Кобахидзе возник не из ниоткуда: он перешёл на позицию премьера с поста руководителя «Грузинской мечты». А Ираклий Гарибашвили, опять же, не ушёл в политическое небытие, а возглавил правящую партию. То есть была проведена своеобразная рабочая рокировка.Разумеется, встаёт вопрос о её причинах. Давайте не забывать о том, что в Грузии в этом году пройдут парламентские выборы. Парламентские выборы в парламентской республике (извините за тавтологию) – это событие номер один, потому что от раскладов в высшем законодательном органе зависит очень многое. Также нужно понимать и особенности этих конкретных выборов. Речь идёт не просто о большинстве, которое сможет принимать определённый корпус законодательных актов, но и о правительстве, и – впервые в истории Грузии – президента будут избирать не прямым всенародным голосованием, а голосами депутатов. Соответственно, кто будет президентом, определит расклад в парламенте.Да, фигура президента в Грузии не столь важна. Но мы знаем, что в практиках разных стран часто бывает так, что лицо, формально не наделённое большими полномочиями, неформально может быть достаточно сильным. То есть, могут произойти определённые изменения в пользу фактического, а не формального укрепления того или иного института.Вспомним историю с Владимиром Ворониным в Молдавии. Молдавия – тоже парламентская республика. И когда Воронин в 2001 году стал президентом, эта должность формально не была ключевой. Но фигура Воронина способствовала фактическому переформатированию политических процессов в пользу номинального главы государства. И сегодня в СМИ и социальных сетях Грузии активно обсуждается идея, согласно которой Бидзина Иванишвили, неоднократно заявлявший об уходе из политики, а буквально в начале этого года в очередной раз в неё вернувшийся, может стать президентом. В связи с этим многие вещи становятся понятными. Иванишвили снова формализует свой статус – впервые с того момента, когда он в течение года был премьер-министром.Второй вопрос заключается в том, почему поменялись местами Кобахидзе и Гарибашвили. Последний зарекомендовал себя, прежде всего, как «антикризисный менеджер». И в условиях, когда действующий премьер-министр не имеет права руководить избирательным штабом правящей партии, этим будет заниматься именно главный «партийный начальник». Кобахидзе же - человек, который имеет в своём бэкграунде такую «строчку», как спикер парламента, и он больше искушён в вопросах публичной полемики. Ему будет удобнее красиво представить работу правительства, потому что люди, которые пойдут голосовать за «Грузинскую мечту», будут голосовать за власть, и удачная «упаковка» деятельности правительства поможет и Ираклию Гарибашвили.На мой взгляд, в этом и заключается подлинный смысл произошедшего. Это даже нельзя назвать отставкой в полном смысле этого слова – скорее, рокировка, сделанная с целью обеспечить нужный результат правящей партии и её симпатизантам на октябрьских выборах 2024 года.- В связи с этим, каковы шансы «Грузинской мечты» реализовать все эти сценарии?- Они достаточно высоки. И дело не в том, насколько «Грузинская мечта» популярна. В истории этой партии были и взлёты, и падения, а сейчас соцопросы в целом свидетельствуют в её пользу. Главное, что у неё есть один аргумент – «Вы же не хотите, чтобы было как при Саакашвили?» И до сих пор этот аргумент работал. Михаил Саакашвили сегодня вне игры, он находится в заключении, но здесь мы имеем дело скорее с отсылкой к образу.Если же говорить об оппозиции, то она пребывает в состоянии раздробленности. Хотя Единое национальное движение, которое я назвал бы «коллективным Саакашвили», доказало своё право быть главной оппозиционной силой. Хватит ли этого чтобы победить? Не уверен.Для того, чтобы победить «Грузинскую мечту», нужно самим стать немного «Грузинской мечтой». Что я имею в виду? Путь этой партии к власти проходил через создание довольно разношёрстной конфигурации политических сил, которая в своё время победила Единое национальное движение. Последнему же для победы нужно превзойти уровень своей «ядровой» популярности и преодолеть границы своего традиционного электората. Не уверен, что ЕНД к этому готово.К тому же, любые выборы в Грузии так или иначе сопровождаются появлением третьей силы. Всегда появлялся какой-то политик, который пытался претендовать на эту роль. Здесь можно вспомнить партию «Лело для Грузии» Мамуки Хазарадзе и Бадри Джапаридзе, а также попытки бывшего премьера Георгия Гахарии и известного политика Ираклия Аласании стать такой силой. Пока это ни у кого не получилось.Сегодня свой вариант третьей силы может представить бывший яркий деятель Единого национального движения Ника Мелия. Он позиционирует себя как последовательного критика «Грузинской мечты», но при этом и как человека, отмежевавшегося от ЕНД. Посмотрим, возможно ли расширение его узнаваемости и поддержки в обществе.Пока что, по состоянию на начало февраля 2024 года, у «Грузинской мечты» высокие шансы. Но до октября ещё долгий путь. Его надо пройти, не растеряв имеющийся потенциал.- После известного инцидента с обнаружением на грузинской границе украинской взрывчатки, предназначенной для совершения терактов на территории РФ, Ираклий Кобахидзе заявил, что Киев хочет сделать из Грузии «второй фронт» против России, что, по его словам, неприемлемо. И при этом он в качестве внешнеполитического приоритета провозгласил вступление не только в ЕС, но и в НАТО. Как одно сочетается с другим? Ведь вступление в НАТО автоматически превратит Грузию в этот самый «второй фронт».- Мы часто смотрим на такие страны, как Грузия и Армения, с позиции крупных мировых игроков. Россия – большая страна со множеством «шахматных досок», на которых она играет, и с достаточно целостной позицией. Малые же страны устроены немного по-другому. Это не плохо и не хорошо, такова реальность!И Гарибашвили, и Кобахидзе неоднократно заявляли, что «второй фронт» для Грузии неприемлем. В то же время и тот, и другой постоянно говорят о вступлении в НАТО и в ЕС как о стратегической задаче. И при этом они оба прекрасно встречаются с китайскими политиками и дипломатами, грузинско-китайские отношения в последние два года демонстрируют устойчивый рост. Вот так это и работает.О вступлении в НАТО говорится с явным пониманием того, что вряд ли это быстро произойдёт. Потом давайте не забывать, что грузинское общество уже годами воспитывается в определённой парадигме. НАТО видится многим рядовым грузинам – даже не каким-то особенным националистам, а просто обывателям – как некая спасительная опора в деле возвращения Абхазии и Южной Осетии. И, естественно, Кобахидзе и Гарибашвили как политики это понимают и учитывают.Есть ещё один момент, на который я бы обратил внимание. В конце прошлого года Грузия получила статус кандидата в члены ЕС. И «Грузинской мечте» это помогает, потому что не будь этого статуса, оппозиция попыталась бы мобилизовать ресурс молодых избирателей, которые мало знают Россию и никогда в ней не бывали, но при этом имеют определённые фобии. Эта молодёжь могла бы быть мобилизована под предлогом того, что, мол, смотрите, правительство провалило сближение с Европой. По факту же ЕС – не знаю уж, сознательно или нет – помог действующей власти. Оппозиция теперь лишена возможности ругать её за провалы на европейском направлении. Но и власти вынуждены, между тем, демонстрировать свою благодарность Брюсселю.- В качестве стратегического курса Кобахидзе также провозгласил «воссоединение с Абхазией и Южной Осетией мирным путём». Это тоже риторика, или официальный Тбилиси действительно готов предпринять некие действия в этом вопросе?- Есть определённое понимание того, что Абхазия и Южная Осетия – это национальные травмы. Как-то отказаться от них и даже просто сказать «а давайте признаем реалии» ни один политик в Грузии не сможет. Даже люди, которые пытаются выступать с позиции евроскептицизма, всё равно ратуют за «территориальную целостность», это некий консенсус в стране.Дальше начинаются серьёзные расхождения в вопросе о том, как это реализовывать. «Грузинская мечта» очень многие годы последовательно заявляет об отказе от военного пути. Говорится о «привлекательном имидже» Грузии, о том, что евроинтеграция откроет некие возможности, в том числе для сближения с Абхазией и Южной Осетией. Кстати, грузинские политики любят цитировать и Владимира Путина, который говорил, что, если вдруг представители Грузии, Абхазии и Южной Осетии найдут какие-то взаимовыгодные варианты, Москва мешать не будет.Думаю, если победу одержит «Грузинская мечта», у Тбилиси будет прагматичный, и даже, возможно, в чём-то циничный внешнеполитический курс. В случае же победы «коллективного Саакашвили» возможна «украинизация» грузинской политики.- Что, помимо этих факторов, будет определять характер российско-грузинских отношений в обозримой перспективе?- Сразу оговорюсь, что до октября или даже до конца календарного года ждать каких-то диалогов между Тбилиси и Москвой нельзя. Никто не будет рисковать, так как фактор России может стать элементом внутренней политики и использоваться против правящей партии, даже если идея диалога где-то сидит в головах. После, если «Грузинская мечта» добьётся действительно впечатляющего успеха, я не исключаю, что какие-то попытки выйти на этот диалог будут.Ну и плюс давайте не забывать, что сегодня в гораздо большей степени, чем год или два назад, на наши отношения влияют фоновые факторы. Украинская ситуация и то, что происходит между Россией и Западом, сейчас оказывают на Грузию более сильное влияние, чем раньше.- Могут ли в Грузии серьёзно измениться общественные настроения? Известно, что от массовой русофобии времён Саакашвили грузинский социум отошёл, но, тем не менее, самая активная его часть по-прежнему тяготеет к Западу и хочет дистанцироваться от России.- Для того, чтобы делать обобщающие выводы по поводу настроений в Грузии, нужна социология. Я считаю, что у нас есть недостаток именно нашей социологии. Не то что бы я сомневался в западных исследованиях, и говорил, что они все проплачена, я такое не говорю. Они разные – есть более ангажированные, есть менее, но нам, так или иначе, нужна своя собственная социология – и с точки зрения методологии, опросников, и с точки зрения понимания некоторых деталей и нюансов.Грузинское общество сложное с точки зрения настроений. Я бывал в Грузии, и могу фиксировать по собственному опыту, что вы можете приехать в квартиру к человеку, который будет вас угощать, сдувать с вас пылинки и говорить, какой вы молодец. Если он постарше, то расскажет, что служил где-нибудь в Ставрополе или Красноярске, а если помоложе, то расскажет, что это делал его папа или дед. Но при этом тот же самый человек будет ходить на митинги и требовать «деоккупации» Абхазии и Южной Осетии. Вы спросите, как это может уживаться? А вот может. И очень часто даже те люди, которые искренне выступают за диалог с Россией, настаивают на том, чтобы Москва отказала в поддержке Сухуму и Цхинвалу.Поэтому нужно понимать, что грузинское общество очень многомерно. Безусловно, в Грузии есть русофобские настроения. Но отождествлять это с грузинским обществом нельзя. Травмы нужно лечить, и в этом должен быть и наш вклад. Не думаю, что можно просто ждать, что Запад провалится и тогда нас все радостно примут.
https://ukraina.ru/20210930/1032361912.html
https://ukraina.ru/20240205/1053093527.html
грузия
россия
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2024
Владимир Зотов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/05/16/1046463104_376:8:897:529_100x100_80_0_0_17717375a522074ee4d7ab9ff1a864f2.jpg
Владимир Зотов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/05/16/1046463104_376:8:897:529_100x100_80_0_0_17717375a522074ee4d7ab9ff1a864f2.jpg
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Владимир Зотов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/05/16/1046463104_376:8:897:529_100x100_80_0_0_17717375a522074ee4d7ab9ff1a864f2.jpg
интервью, грузия, ес, россия
Напомним, в Грузии сменился глава правительства. Возглавлявший кабинет министров Ираклий Гарибашвили стал председателем правящей партии «Грузинская мечта». Пост премьера же занял Ираклий Кобахидзе.
- Сергей Мирославович, в чём заключается смысл смены премьера при условии, что основная часть глав ключевых министерств осталась на своих местах?
- Действительно, изменения внутри кабинета министров минимальны, сменился лишь министр обороны. Джуаншера Бурчуладзе на этом посту заменил вице-спикер парламента Ираклий Чиковани. В целом властная конфигурация практически не поменялась. При этом Ираклий Кобахидзе возник не из ниоткуда: он перешёл на позицию премьера с поста руководителя «Грузинской мечты». А Ираклий Гарибашвили, опять же, не ушёл в политическое небытие, а возглавил правящую партию. То есть была проведена своеобразная рабочая рокировка.
Разумеется, встаёт вопрос о её причинах. Давайте не забывать о том, что в Грузии в этом году пройдут парламентские выборы. Парламентские выборы в парламентской республике (извините за тавтологию) – это событие номер один, потому что от раскладов в высшем законодательном органе зависит очень многое. Также нужно понимать и особенности этих конкретных выборов. Речь идёт не просто о большинстве, которое сможет принимать определённый корпус законодательных актов, но и о правительстве, и – впервые в истории Грузии – президента будут избирать не прямым всенародным голосованием, а голосами депутатов. Соответственно, кто будет президентом, определит расклад в парламенте.
Да, фигура президента в Грузии не столь важна. Но мы знаем, что в практиках разных стран часто бывает так, что лицо, формально не наделённое большими полномочиями, неформально может быть достаточно сильным. То есть, могут произойти определённые изменения в пользу фактического, а не формального укрепления того или иного института.
Вспомним историю с Владимиром Ворониным в Молдавии. Молдавия – тоже парламентская республика. И когда Воронин в 2001 году стал президентом, эта должность формально не была ключевой. Но фигура Воронина способствовала фактическому переформатированию политических процессов в пользу номинального главы государства. И сегодня в СМИ и социальных сетях Грузии активно обсуждается идея, согласно которой Бидзина Иванишвили, неоднократно заявлявший об уходе из политики, а буквально в начале этого года в очередной раз в неё вернувшийся, может стать президентом. В связи с этим многие вещи становятся понятными. Иванишвили снова формализует свой статус – впервые с того момента, когда он в течение года был премьер-министром.
Второй вопрос заключается в том, почему поменялись местами Кобахидзе и Гарибашвили. Последний зарекомендовал себя, прежде всего, как «антикризисный менеджер». И в условиях, когда действующий премьер-министр не имеет права руководить избирательным штабом правящей партии, этим будет заниматься именно главный «партийный начальник».
Кобахидзе же - человек, который имеет в своём бэкграунде такую «строчку», как спикер парламента, и он больше искушён в вопросах публичной полемики. Ему будет удобнее красиво представить работу правительства, потому что люди, которые пойдут голосовать за «Грузинскую мечту», будут голосовать за власть, и удачная «упаковка» деятельности правительства поможет и Ираклию Гарибашвили.
На мой взгляд, в этом и заключается подлинный смысл произошедшего. Это даже нельзя назвать отставкой в полном смысле этого слова – скорее, рокировка, сделанная с целью обеспечить нужный результат правящей партии и её симпатизантам на октябрьских выборах 2024 года.
- В связи с этим, каковы шансы «Грузинской мечты» реализовать все эти сценарии?
- Они достаточно высоки. И дело не в том, насколько «Грузинская мечта» популярна. В истории этой партии были и взлёты, и падения, а сейчас соцопросы в целом свидетельствуют в её пользу. Главное, что у неё есть один аргумент – «Вы же не хотите, чтобы было как при Саакашвили?» И до сих пор этот аргумент работал. Михаил Саакашвили сегодня вне игры, он находится в заключении, но здесь мы имеем дело скорее с отсылкой к образу.
Если же говорить об оппозиции, то она пребывает в состоянии раздробленности. Хотя Единое национальное движение, которое я назвал бы «коллективным Саакашвили», доказало своё право быть главной оппозиционной силой. Хватит ли этого чтобы победить? Не уверен.
Для того, чтобы победить «Грузинскую мечту», нужно самим стать немного «Грузинской мечтой». Что я имею в виду? Путь этой партии к власти проходил через создание довольно разношёрстной конфигурации политических сил, которая в своё время победила Единое национальное движение. Последнему же для победы нужно превзойти уровень своей «ядровой» популярности и преодолеть границы своего традиционного электората. Не уверен, что ЕНД к этому готово.
К тому же, любые выборы в Грузии так или иначе сопровождаются появлением третьей силы. Всегда появлялся какой-то политик, который пытался претендовать на эту роль. Здесь можно вспомнить партию «Лело для Грузии» Мамуки Хазарадзе и Бадри Джапаридзе, а также попытки бывшего премьера Георгия Гахарии и известного политика Ираклия Аласании стать такой силой. Пока это ни у кого не получилось.
Сегодня свой вариант третьей силы может представить бывший яркий деятель Единого национального движения Ника Мелия. Он позиционирует себя как последовательного критика «Грузинской мечты», но при этом и как человека, отмежевавшегося от ЕНД. Посмотрим, возможно ли расширение его узнаваемости и поддержки в обществе.
Пока что, по состоянию на начало февраля 2024 года, у «Грузинской мечты» высокие шансы. Но до октября ещё долгий путь. Его надо пройти, не растеряв имеющийся потенциал.
- После известного инцидента с обнаружением на грузинской границе украинской взрывчатки, предназначенной для совершения терактов на территории РФ, Ираклий Кобахидзе заявил, что Киев хочет сделать из Грузии «второй фронт» против России, что, по его словам, неприемлемо. И при этом он в качестве внешнеполитического приоритета провозгласил вступление не только в ЕС, но и в НАТО. Как одно сочетается с другим? Ведь вступление в НАТО автоматически превратит Грузию в этот самый «второй фронт».
- Мы часто смотрим на такие страны, как Грузия и Армения, с позиции крупных мировых игроков. Россия – большая страна со множеством «шахматных досок», на которых она играет, и с достаточно целостной позицией. Малые же страны устроены немного по-другому. Это не плохо и не хорошо, такова реальность!
И Гарибашвили, и Кобахидзе неоднократно заявляли, что «второй фронт» для Грузии неприемлем. В то же время и тот, и другой постоянно говорят о вступлении в НАТО и в ЕС как о стратегической задаче. И при этом они оба прекрасно встречаются с китайскими политиками и дипломатами, грузинско-китайские отношения в последние два года демонстрируют устойчивый рост. Вот так это и работает.
О вступлении в НАТО говорится с явным пониманием того, что вряд ли это быстро произойдёт. Потом давайте не забывать, что грузинское общество уже годами воспитывается в определённой парадигме. НАТО видится многим рядовым грузинам – даже не каким-то особенным националистам, а просто обывателям – как некая спасительная опора в деле возвращения Абхазии и Южной Осетии. И, естественно, Кобахидзе и Гарибашвили как политики это понимают и учитывают.
Есть ещё один момент, на который я бы обратил внимание. В конце прошлого года Грузия получила статус кандидата в члены ЕС. И «Грузинской мечте» это помогает, потому что не будь этого статуса, оппозиция попыталась бы мобилизовать ресурс молодых избирателей, которые мало знают Россию и никогда в ней не бывали, но при этом имеют определённые фобии. Эта молодёжь могла бы быть мобилизована под предлогом того, что, мол, смотрите, правительство провалило сближение с Европой. По факту же ЕС – не знаю уж, сознательно или нет – помог действующей власти. Оппозиция теперь лишена возможности ругать её за провалы на европейском направлении. Но и власти вынуждены, между тем, демонстрировать свою благодарность Брюсселю.
- В качестве стратегического курса Кобахидзе также провозгласил «воссоединение с Абхазией и Южной Осетией мирным путём». Это тоже риторика, или официальный Тбилиси действительно готов предпринять некие действия в этом вопросе?
- Есть определённое понимание того, что Абхазия и Южная Осетия – это национальные травмы. Как-то отказаться от них и даже просто сказать «а давайте признаем реалии» ни один политик в Грузии не сможет. Даже люди, которые пытаются выступать с позиции евроскептицизма, всё равно ратуют за «территориальную целостность», это некий консенсус в стране.
Дальше начинаются серьёзные расхождения в вопросе о том, как это реализовывать. «Грузинская мечта» очень многие годы последовательно заявляет об отказе от военного пути. Говорится о «привлекательном имидже» Грузии, о том, что евроинтеграция откроет некие возможности, в том числе для сближения с Абхазией и Южной Осетией. Кстати, грузинские политики любят цитировать и Владимира Путина, который говорил, что, если вдруг представители Грузии, Абхазии и Южной Осетии найдут какие-то взаимовыгодные варианты, Москва мешать не будет.
Думаю, если победу одержит «Грузинская мечта», у Тбилиси будет прагматичный, и даже, возможно, в чём-то циничный внешнеполитический курс. В случае же победы «коллективного Саакашвили» возможна «украинизация» грузинской политики.
- Что, помимо этих факторов, будет определять характер российско-грузинских отношений в обозримой перспективе?
- Сразу оговорюсь, что до октября или даже до конца календарного года ждать каких-то диалогов между Тбилиси и Москвой нельзя. Никто не будет рисковать, так как фактор России может стать элементом внутренней политики и использоваться против правящей партии, даже если идея диалога где-то сидит в головах. После, если «Грузинская мечта» добьётся действительно впечатляющего успеха, я не исключаю, что какие-то попытки выйти на этот диалог будут.
Ну и плюс давайте не забывать, что сегодня в гораздо большей степени, чем год или два назад, на наши отношения влияют фоновые факторы. Украинская ситуация и то, что происходит между Россией и Западом, сейчас оказывают на Грузию более сильное влияние, чем раньше.
- Могут ли в Грузии серьёзно измениться общественные настроения? Известно, что от массовой русофобии времён Саакашвили грузинский социум отошёл, но, тем не менее, самая активная его часть по-прежнему тяготеет к Западу и хочет дистанцироваться от России.
- Для того, чтобы делать обобщающие выводы по поводу настроений в Грузии, нужна социология. Я считаю, что у нас есть недостаток именно нашей социологии. Не то что бы я сомневался в западных исследованиях, и говорил, что они все проплачена, я такое не говорю. Они разные – есть более ангажированные, есть менее, но нам, так или иначе, нужна своя собственная социология – и с точки зрения методологии, опросников, и с точки зрения понимания некоторых деталей и нюансов.
Грузинское общество сложное с точки зрения настроений. Я бывал в Грузии, и могу фиксировать по собственному опыту, что вы можете приехать в квартиру к человеку, который будет вас угощать, сдувать с вас пылинки и говорить, какой вы молодец. Если он постарше, то расскажет, что служил где-нибудь в Ставрополе или Красноярске, а если помоложе, то расскажет, что это делал его папа или дед. Но при этом тот же самый человек будет ходить на митинги и требовать «деоккупации» Абхазии и Южной Осетии. Вы спросите, как это может уживаться? А вот может. И очень часто даже те люди, которые искренне выступают за диалог с Россией, настаивают на том, чтобы Москва отказала в поддержке Сухуму и Цхинвалу.
Поэтому нужно понимать, что грузинское общество очень многомерно. Безусловно, в Грузии есть русофобские настроения. Но отождествлять это с грузинским обществом нельзя. Травмы нужно лечить, и в этом должен быть и наш вклад. Не думаю, что можно просто ждать, что Запад провалится и тогда нас все радостно примут.
