Событие первое. Президент Украины Владимир Зеленский дал интервью вещающему на Крым и Донбасс украинскому телеканалу «Дом». Оно было показано 5 августа и было в общем пустым и не агрессивным, если б не один фрагмент, распространенный аккаунтами президента в соцсетях как то ли тизере, то ли спойлер утром того же дня. Он заранее создал главное впечатление от интервью. Из-за него даже некоторые симпатизирующие Зеленскому ресурсы заговорили о неумелом пиаре.
В этом фрагменте, старательно процитированном пропрезидентскими СМИ, украинский лидер впервые откровенно сказал, что жители Донбасса, которые любят Россию должны «искать себе место в России». То есть как справедливо отметил глава ЛНР Леонид Пасечник «в чуть измененной форме повторил кричалку "чемодан-вокзал-Россия"».
Но в данной ситуации вопрос даже не в сути высказывания (здесь-то как раз все ясно), а в адресате. И тут возникают варианты. Итак, первый вопрос: почему он так выразился и именно в то момент, 5 августа — ни днем позже, ни днем раньше?
Самый простой ответ — политики придя к власти оказываются не такими, какими выглядели в предвыборной кампании и вообще до избрания.
Так, конечно, часто бывает, но, с другой стороны, скажем, шаги Гитлера при власти не расходились с написанной задолго до канцлерства программной книге «Майн Кампф». Но программное творение Зеленского, появившееся за три с половиной года до его победы — это русскоязычный сериал «Слуга народа», где тема Донбасса была вынесена за скобки. Из него, как и вообще из публичного довыборного поведения шоумена и артиста, делался вывод что он к партии войны точно не принадлежит. И поэтому такие слова Зеленского про жителей Донбасса воспринимаются особенно остро.
Но важнее не столько то, что Зеленский или его персонаж Голобородько говорили до выборов, а то, что он говорил и делал сразу после них. Если бы его сущность соответствовала «чемодан-вокзалу», это бы проявилось сразу — пусть не после инаугурации, но после получения его партией абсолютного большинства в Раде.
Но такого ведь не было. Нет смысла делать комплименты полутора годам его правления, но всё же — это сейчас Зеленский по своей русофобии и донбассофобии переплюнул Порошенко, а поначалу он выглядел намного лучше его. При том его политика по Донбассу описывалась формулой «шаг вперед и шаг (но не два) назад» и потому можно понять тех, у кого надежда на мирное разрешение гражданского конфликта на востоке Украины долго оставалась.
То есть нынешний поворот Зеленского к явному отторжению Донбасса не связан с сущностью Зеленского, по крайней мере с той сущностью, что была у него на момент избрания.
В истории, конечно, немало примеров, когда деятель у власти делал крутой поворот. Например, был румынский король Михай союзником Гитлера, а потом арестовал Антонеску и удостоился от Сталина ордена Победы. В случае с Михаем всё понятно, достаточно посмотреть на линию фронта на момент разворота монарха. То есть с ним всё решила логика обстоятельств. И относительно большинства подобных случаев в истории мы знаем обстоятельства, которые подобный поворот обусловили, тем более что речь идет о делах минувших дней, когда благодаря историческим изысканиям становится ясной закулисная сторона, неведомая современникам.
В случае с Зеленским обстоятельства, приведшие к его повороту невидны. Поэтому существует соблазн объяснять его распространенной в России схемой, дескать основной украинской государственности является русофобия, поэтому любой украинский политик в итоге окажется русофобом. Схема эффектная, но не все явления можно в нее втиснуть. Ведь если все было так просто, то, например, Янукович сразу реализовывал бы политику Порошенко-Яценюка, и Майдан для его свержения оказался бы не нужным. Или взять одного из создателей независимой Украины, ее первого премьер-министра, подписанта Беловежских соглашений Витольда Фокина, который отойдя от политики, увлекся переводом Пушкина, прежде всего «Руслана и Людмилы», на украинский язык. После 2014 он неизменно публично осуждал действия Киева в Донбассе, воспринимал конфликт как гражданскую войну, а не российскую агрессию, за что в сентябре 2020 поплатился местом в украинской делегации в Контактной группе. Однако тот факт, что Зеленский его туда назначал месяцем ранее, говорит, что президент Украины, год назад относится к проблеме иначе, чем сейчас.
В общем неочевидность (в настоящий момент) обстоятельств, повлиявших на изменение курса Зеленского, никак не означает, что таких обстоятельств вовсе не было. А для оценки высказываний президента Украины, думаю, надо иметь в виду прежде всего следующее. Любой человек, а тем более политик, публично говорит именно такие слова, которые ему в соответствующий момент выгодны. То есть, слова, которые должны либо улучшать его репутацию в широких кругах, либо быть приятны для узкого круга, от которого он зависит.
Но что касается рейтинга, полгода превращения Зеленского в Порошенко показали, что эта метаморфоза рейтинг не подняла, хотя и не опустила. Значит, реальный адресат высказываний президента Украины — это прежде всего те, от кого он зависит. Если так предположить, то не плохим пиаром, а, наоборот, умелым ходом является распространение самого антирусского фрагмента интервью, как тизера или спойлера.
Осталось определить, чьего одобрения искал Зеленский.
И тут в поисках ответа мы переходим ко второму событию, которое происходило буквально в тот же день, но в другом месте Украины, то есть не в Донбассе.
Когда в России еще не поставлен крест на том или ином украинском лидере, то принято говорить, что главная его проблема — это радикалы, которые мешают ему двинуться путем мира. «Азов», «Правый Сектор», «Айдар» и др запрещенные в России экстремистские организации нередко рисовали как едва ли не параллельную власть. Их шумные акции хорошо иллюстрировали этот тезис.
Но каков реальный вес этих радикалов показало второе ключевое событие прошлой недели. После того, как спокойно из власти удалили казавшегося всесильным главу МВД Арсена Авакова, в Харькове задержали 7 деятелей партии «Национальный корпус» (политическое крыло «азовского движения») по обвинению в рэкете. Произошло это в тот же день, 5 августа, когда было распространено заявление Зеленского о "чемодане-вокзале". А поздно вечером 6 августа Шевченковский суд Киева выбрал им меру пресечения в виде содержания под стражей без права выйти под залог. Разумеется под судом был перформанс азовцев, но в форме очень мирного протеста, который положительно оценил бы и Махатма Ганди. Что на эту публику совершенно не похоже. Ни попыток отбить побратимов, ни факельных шествий по Киеву, ни даже оскорбительных надписей на здании Офиса президента. А ведь, думаю, всем понятно, что речь идет не об отдельных зарвавшихся личностях, а то ли о зачистке движения, то ли о взятии его под контроль.
То есть, призвав русских убираться из Донбасса Зеленский продемонстрировал, что слухи о силе украинских радикалов еще больше преувеличены, чем в свое время слухи о смерти бывшего в расцвете сил Марка Твена. И думаю у президента Украины их истинную силу прекрасно понимали и в конце прошлого года, когда начал проявляться его нынешний курс.
Значит, поднимая градус русофобии, Зеленский совсем не радикалам стремится понравиться. Думаю, как в случае с законопроект «О переходном периоде», о котором я недавно писал, адресат высказываний Зеленского находится на Западе, и он тот же, под чьим влиянием президент Украины скорректировал свой курс.
То есть, делая заявление про "чемодан-вокзал" в тот же день, когда начались чистки среди радикалов, Зеленский подает сигнал Западу, прежде всего своим кураторам в США, куда поедет в конце месяца, что с радикалов он зачистит и при этом сохранит политическую линию на вялотекущее продолжение конфликта на востоке. А это именно та политика, которая вполне устраивает США в новых реалиях после встречи Путина с Байденом, где вопрос радикализации Украины и расцвета там неонацизма наверняка поднимался, как факт абсолютно неприемлемый.
Но, разумеется, не стоит воспринимать Зеленского как простую жертву давления. Ведь устойчивых политических взглядов у него никогда не было, а в новой роли он выглядит органичным, значит эта роль ему должна нравиться. И вероятно не бескорыстно — ведь можно рассчитывать, что русофобию во внешней политике можно обменять на большую самостоятельность во внутренней.
