Слова «либерал» и «патриот» давно стали в русском политическом и тем более обывательском языке едва ли не абсолютными антонимами. Поведение людей, называющих себя «либералами», в связи с киевским «майданом», Крымом, Донбассом и Одессой, лишь закрепило смысловую пропасть.
На самом деле, конечно, и в мировой, и в русской истории, включая новейшую, проблема соотношения либерализма и патриотизма заметно сложнее, чем может показаться.
Даже такой тяжелый случай, как российские постсоветские либералы, имеет ряд исключений, связанных с конкретными персоналиями и временными отрезками. Особо наглядным исключением и стала думская избирательная кампания 1995 г.
В какой-то момент и самых одиозных персонажей посетила мысль, что с программой «как сладостно Россию ненавидеть» сложно взять и 5%. Поэтому на вооружение неожиданно начали браться лозунги в разбросе от «помощи русским ближнего зарубежья» до «здорового русского национализма».
Рассмотрим данную тенденцию на примере основных либеральных партий и предвыборных блоков.
«В течение года провести референдум о воссоединении с Украиной»
На нишу государственническо-патриотического либерализма претендовало движение «Вперед, Россия!» бывшего министра финансов Бориса Федорова (умер в Лондоне в ноябре 2008-го). Федоров, в отличие от большинства других либералов, поддерживал Первую чеченскую кампанию, пусть и в критическом ключе: наведение конституционного порядка — правильно, исполнение и исполнители — неудовлетворительно.
В апреле 1995-го, отвечая в ходе пресс-конференции на вопрос об отношении к проблеме Крыма, Федоров сказал: «Мы против поддержки сепаратизма в любой его форме и где бы то ни было» — и раскритиковал коллегу Затулина, занимавшегося, по его словам, как раз поддержкой сепаратизма.
При этом он поддержал идею «настоящего» экономического объединения с Украиной. Во время агитационной кампании, был опубликован «Договор между «Вперед, Россия!» и гражданином РФ», в котором Федоров, помимо прочего, брал на себя следующее обязательство: «В течение года провести референдум о воссоединении с Украиной, Белоруссией, Казахстаном. В случае положительного результата внести соответствующую статью в Конституцию».
Референдума не случилось — «Вперед, Россия!» набрала около 2%, хотя ее основатель попал в парламент по одномандатному округу.
«Помощь Львову и Киеву против Харькова и Симферополя»
«Яблоко» первую, а потом и вторую чеченскую кампанию осуждало, но при этом стояло тогда на несколько более государственнических позициях, чем сейчас, в том числе и по вопросу отношений с ближним зарубежьем.
Львовянин Григорий Явлинский не раз выступал с осуждением Беловежских соглашений — впрочем, он и сейчас отзывается о них отрицательно, что не мешает ему столь же отрицательно отзываться о возвращении Россией Крыма.
Главным же экспертом по международным делам в «Яблоке» был один из его основателей Владимир Лукин. В начале 1992-го он как председатель комитета ВС РСФСР по международным делам и внешнеэкономическим связям поднимал вопрос о статусе Крыма.
Через три месяца, уже будучи послом в США, он же вместе с Егором Гайдаром (на тот момент — первый зам. председателя правительства РФ — прим. ред.) обсуждал судьбу полуострова с Джорджем Бушем-старшим, констатируя, что Крым по сути русский и вообще на Украине больше четверти населения русские, но одновременно уточняя, что о превращении крымчан в россиян речи не идет — они останутся с Украиной или вступят в СНГ как самостоятельный субъект.
В год думских выборов Лукин выпустил в соавторстве с известным историком и политологом-американистом Анатолием Уткиным книгу «Россия и Запад: общность или отчуждение?», которую отчасти можно воспринимать как дополнение к «яблочной» международной программе. В книге проводилась тогда уже проникнувшая в умы разумных либералов мысль: дружба с Западом — дело неплохое, но не ценой геополитической капитуляции и предательства национальных интересов.
Среди многих интересных мест можно выделить, например, такое:
«[Интеграция] требует максимума дипломатичности в отношениях со славянскими соседями и последовательной политики здесь, а не пустых угроз (флот, Севастополь) на фоне пассивной фактической безучастности. В конечном счете, Запад, так или иначе, стерпел бы сближение Москвы и Киева, типа брака по расчету, но не хроническое махание скальпелем, а тем более — топором».
Авторы делают прогноз и о том, что же будет, если все-таки «махать топором»:
«[Этот] сценарий будит на Западе демонов "холодной войны".
Прошли времена, когда президент Буш уговаривал в Киеве украинское руководство не рвать жизненных связей с Россией. Принятые в ООН в качестве независимых субъектов международного права, пятнадцать частей прежнего Союза предстают ныне перед Западом как абсолютные носители суверенности.
В Москве могут рассуждать об исторических, экономических, психологических и прочих связях, но на Западе уже простое теоретизирование о "мягком", "ограниченном" суверенитете прежних советских республик вызывает готовность даже с риском для себя указать России на неприемлемость подобного курса, на эвентуальный обрыв российско-западных связей в случае развития этого процесса. Неизбежно в этом случае: кредитное давление; возобновленный КОКОМ; технологическая блокада, культурное отчуждение, если и не гонка вооружений в доперестроечном масштабе, то восстановление прежних уровней военных бюджетов у тех стран, которые их сократили (США, Британия, Германия).
Более опасным даже чем эти "привычные" меры и рычаги, будет нововведение в западно-российских отношениях помощь националистической оппозиции во всех частях прежнего Союза, прежде всего — на Украине. Это будет означать помощь Львову и Киеву против Харькова и Симферополя».
Что же касается лидера «Яблока», то летом 1994-го на встрече с общественностью Явлинский заявил, что политический союз с Украиной для России пока неактуален, военный — вообще не нужен (зато нужен с Казахстаном), а вот экономический жизненно необходим не только России, но и Украине.
В итоге эти идеи были закреплены в предвыборной программе.
«Всемерная экономическая интеграция, но не в бесчисленных декларациях саммитов СНГ, а в качестве долгосрочного стратегического курса, и в первую очередь с Украиной, Беларусью и Казахстаном, обеспечит взаимодействие постсоветских республик на новой основе. Оно будет способствовать разрешению политических и военных разногласий, равно как и урегулированию проблем русскоязычного населения в ближнем зарубежье.
Более чем для пятидесяти миллионов населения стран нового зарубежья русский язык и русская культура были или родными языком и культурой, или языком и культурой — эталонами. Все они, независимо от места рождения или этнической принадлежности, вероисповедания или рода занятий — наша диаспора.
Распад Советского Союза, к которому они не имели ни малейшего стремления, и который оказался для абсолютного большинства из них полной неожиданностью — не только их личная и семейная, но и наша общая национальная трагедия, ответственность за которую лежит и на России.
Принципом российской политики по отношению к диаспоре должно быть обеспечение равноправия всех бывших граждан СССР и их прямых потомков независимо от места проживания, этнической принадлежности, рода и характера занятий, языка и вероисповедания и их интеграции в социальную жизнь в странах проживания без обязательной ассимиляции».
«Севастополь не отдавать, за Крым тоже бороться, украинским лидерам не доверять»
В уже упомянутой беседе Гайдар-Лукин-Буш весной 1992-го отец «шоковой терапии» и дочери Марии высказал дежурную озабоченность судьбой русских Украины:
«В самой Украине существует очень серьезная проблема, например, в напряженности между Западной Украиной и Киевом, проблемы с русскоязычным населением Украины. Это непросто. Украина еще не встала на путь реформ».
Навстречу с президентом США Егор Гайдар прибыл формально как первый вице-премьер, а неформально как главный российский реформатор. Вскоре после визита Ельцина в Вашингтон, который и готовили Гайдар с Лукиным, Егор Тимурович возглавил кабинет министров, правда, с приставкой ИО.
К октябрю 1995 Гайдар успел поработать первым замом уже у премьера Черномырдина, а потом опустился еще на ступеньку в государственной иерархии, став министром экономики и тоже с приставкой и.о.
На выборы во II созыв Госдумы Российской Федерации он шел во главе избирательного блока «Выбор России» из названия которого убрали всякое упоминание демократии.
В 1993 г. этот блок набрал 15,5%, а в 1995-м провалился с менее 4%.
Патриоты обычно рассматривали (и спустя десятилетия по-прежнему рассматривают) эту политсилу как глубоко антинациональную и космополитичную. И благодаря одиозной фигуре лидера, и из-за конкретных вещей вроде поведения во время первой чеченской. По большей части — вполне справедливо.
Но, надо признать, по украинско-интеграционному вопросу Егор Тимурович не то чтобы кардинально разнился во мнениях с Явлинским и Борисом Федоровым.
Михаил Москвин-Тарханов, представлявший «Демократический выбор России» в столичном парламенте, сразу после кончины Гайдара вспоминал:
«Мы были противниками подписания «большого договора» с Украиной, с тем, чтобы «подвесить» в правовом пространстве ситуацию, отдельно по Крыму, отдельно по Севастополю, блокируя территориальным спором возможность вступления Украины в НАТО.
Егор Тимурович, помню, подвел меня к карте и показал, где проходят нефтепроводы и газопроводы по территории Украины, объясняя, что нам надо с ней иметь добрые отношения. А добрые отношения двух государств обязательно приведут к тому, что границы останутся прозрачными, и граждане обеих стран будут чувствовать себя комфортно в Крыму, вне зависимости от формального его статуса и государственной принадлежности.
Мы же, в своем скепсисе, полагали, что надо занимать сильную правовую позицию и не расслабляться, Севастополь не отдавать, за Крым тоже бороться, украинским лидерам не доверять. Это было одним из главных наших политических расхождений с нашим лидером».
В дальнейшем Егор Тимурович продолжил нет-нет да обращаться к национальной и патриотической риторике. Вот на учредительном съезде партии Демократический выбор России (ставшей основой избирательного блока) 12 июня 1994 г. он говорит:
«Важнейший для нас вопрос внешней политики, при всей значимости всех других вопросов (наши отношений с миром, с Соединенными Штатами, с Европой, с Китаем), — это все-таки вопрос о так называемом "ближнем зарубежье", о наших отношениях с новыми независимыми государствами, сформировавшимися после развала Советского Союза.
Эта проблема тех 25 миллионов русских, которые остались жить в этих странах. И она касается практически каждого российского человека, ибо у всех остались либо связи, либо знакомые, либо родственники в тех нынче независимых государствах, потому что мы культурно и экономически связаны. Эта проблема задевает почти каждое российское предприятие, имевшее прежде связи, рынки сбыта, поставщиков в этих регионах.
Это ключевой долгосрочный политический вопрос для России».
В статье «Бюрократия и фашизм» того же периода — новая неожиданность:
«Консерватизм является важнейшей частью здорового общественного сознания — тормозом, который помогает удержаться в рамках разумного национализма, удержаться на уровне национального самосознания, не скатываясь к саморазрушительному национальному самодовольству.
Этот здоровый русский национализм основанный на гражданских правах русского человека, на его твердом праве на частную собственность, еще предстоит формировать — если для того будут объективные социальные условия».
А программа ДВР 1995 г. в том, что касается геополитической мощи, интеграции и судьбы русских СНГ, могла дать фору многим центристам и даже умеренным патриотам.
В документе ближнее зарубежье названо «Совершенно особой сферой российской внешней политики» за которую Россия «несет на себе груз исключительной ответственности», как ядерная держава и постоянный член Совбеза ООН.
Особой темой авторы программного документа называют проблемы русской диаспоры в ближнем зарубежье, при этом оговаривая, что причисляют к этой диаспоре «не только этнических русских, но и всех тех, кто в силу историко-культурных традиций или по личной склонности связывает свою судьбу с Россией».
Не ограничиваясь констатацией того, что» русские, проживающие за пределами Российской Федерации» должны обладать всей полнотой прав и иметь все условия для нормальной жизни, партийная программа предлагает целый комплекс мер по их поддержке, многие из которых актуальны и по сей день, а потом стоит процитировать этот фрагмент программы ДВР целиком:
«Нам нужна детально проработанная и полностью профинансированная программа обустройства беженцев и переселенцев из нового зарубежья. К ее реализации следует широко привлечь потенциал работающих в этой сфере общественных организаций.
Целесообразно установить налоговые льготы для организаций и предпринимателей, оказывающих благотворительную и иную помощь в осуществлении программ по обустройству переселенцев в новых местах проживания, создании необходимой инфраструктуры, предприятий малого и среднего бизнеса, фермерских хозяйств.
Нужна и государственная программа обеспечения нормальных условий жизни русской диаспоры за рубежом. Она могла бы включать в себя следующие направления:
— обеспечение русских общин литературой, в том числе учебной, а также газетами и иной периодикой;
— финансовую (бюджетную и через предпринимательские структуры) поддержку русских детских садов, школ, высших учебных заведений в бывших республиках СССР;
— финансовые, налоговые, таможенные и иные льготы для предпринимателей России и нового зарубежья, участвующих в реализации программ для русских, проживающих за границами РФ;
— создание негосударственных структур, работающих при поддержке государства с русской диаспорой;
— поддержку бизнеса представителей русских общин в новом зарубежье;
— постановку размеров финансовой помощи новым независимым государствам в прямую зависимость от обеспечения законных прав русских на их территории;
— предоставление помощи государствам ближнего зарубежья при условии выделения фиксированного процента от нее русским общинам на развитие образования, культуры, предпринимательства.
— участие русских из нового зарубежья в конкурсных отборах в российские вузы на общих основаниях с гражданами России, проживающими на ее территории;
— развитие в новых независимых государствах сети консульских эмиграционных служб для содействия тем нашим соотечественникам, которые приняли решение о переселении в Россию;
— публикация фактов дискриминации русского населения за рубежом. Мы выступаем за укрепление и развитие СНГ в качестве механизма, политической, экономической и военной интеграции новых независимых государств, за установление взаимовыгодных отношений со всеми странами — членами СНГ.
Мы считаем бессмысленным и вредным введение искусственных таможенных барьеров. Но недопустимо приносить интересы российских граждан в жертву демагогическим заверениям о "дружбе навек", не подкрепляемым конкретным взаимовыгодным экономическим сотрудничеством.
Мы за то, чтобы Договор о коллективной безопасности действительно стал основой сотрудничества стран СНГ в этой области. Необходимо также разработать схему единой для стран СНГ системы охраны границ бывшего СССР с участием совместных вооруженных сил».
С первого взгляда и не разберешь — это программа либерального ДемВыбора или какой-нибудь ЛДПР!
Таким образом, даже Егор Гайдар научился со временем говорить какие-то правильные патриотические и государственнические речи (иногда были и дела, например, в 2007-м он объяснял американским политикам пагубность размещения ПРО США в Европе).
Но вот его дочь в 2014-2015 годах стала активнейшей сторонницей украинской «революции достоинства» и даже сподвижницей Михаила Саакашвили на посту одесского губернатора. Впрочем, на то они и переломные моменты, чтобы служить лакмусовой бумажкой.
Однако родовые увечья отечественного либерализма, особо ярко проявляются именно в переломные моменты вроде «Майдана», Крыма и Донбасса. А потому более чем вероятно, что Егор Тимурович, доживи он до 2014-го, если и не поддержал бы прямо Марию Егоровну, то занял бы позицию холодного немногословного нейтралитета по типу «системных либералов».
