А бежали они от многолетней истребительной войны 1648-54 годов и последующей Руины, обхватившую всю Малую Русь. Ошалевшая от крови и мародёрства казачья верхушка, вроде гетмана Ивана Выговского, расплачивалась с союзными крымскими татарами украинским населением, тысячами отдавая соотечественников в рабство, и активно зазывала ляхов, которые тоже, мягко выражаясь, с украинцами не церемонились.
Из пылающей Гетманщины народ бежал толпами и стекался под защиту царя, в том числе под стены только что построенной Харьковской крепости. Далее — за верность присяге и стойкость по отношению к бунтовщикам-гетманцам — город был наделён многочисленными торговыми привилегиями и начал стремительно развиваться, неуклонно наращивая своё экономическое значение в Российской империи и в Советском Союзе, пока не стал одним из крупнейших городов Восточной Европы и промышленной мастерской мирового значения.
Украинская «нэзалэжность» Харьков как-то сразу невзлюбила: он был слишком большим, продвинутым, интернациональным для хуторянского сектантства, которое по недоразумению назвали «украинским национализмом». Харьков как мог пытался сохранять кооперационные связи своей промышленности, старался выживать на трансграничной торговле, не терял информационной и культурной связи с большой Россией. Например, невзирая на тотальную украинизацию, именно в нашем регионе сохранилось больше всего школ с русским языком обучения на всей Украине — более шестидесяти (правда, правительство Зеленского пообещало с ними окончательно покончить).
Особому мироощущению горожан способствует и то, что, несмотря на общую деградацию муниципального хозяйства на Украине (в частности, в Киеве), Харьков остаётся весьма благоустроенным, цивилизованным и богатым городом. Безусловно, это вызывает законную гордость за Первую столицу и стремление как можно дольше оставаться островком спокойствия, в стороне от бушующих на постмайданной Украине процессов уничтожения цивилизованной жизни. Царящая в столице истерия основной массой харьковчан воспринимается с некоторой долей иронии, отстранённости, если не сказать — брезгливости.
Ура-патриотизм, как уже сказано, существует в клинических формах у нескольких тысяч «активистов» и маргиналов, но празднования Дня Победы или Дня освобождения Харькова от немецко-фашистских захватчиков выливаются во впечатляющие многотысячные манифестации. Однако любая системная государственная политика и продуманная пропаганда сильнее пассивного сопротивления. В мозги русскоязычной молодёжи (а Харьков город студенческий, молодёжный) настойчиво вбиваются идеологемы украинского национализма, глуповатого чувства превосходства над русскими; среди молодых всё больше тех, кто современных Москвы, Питера, Казани, Владивостока и других российских городов никогда не видел, но высокопарно рассуждают об «отсталости» РФ.
Такой, противоречащий исторической логике развития Харькова ход дел, рано или поздно приведёт к окончательной стагнации, превращению города в тупиковую станцию на пути в никуда. Харьков самим географическим положением связан не с западной границей Украины, однако его законные экономические интересы никак не учитываются действующей властью. Да и сама эта власть, погрузившись в пучину безумной экономической политики и накопленных долгов, утягивает за собой всё государство. Вопрос стоит ребром: либо продолжать идти на дно вместе со всей Украиной (сказки о 40-процентом росте экономики от премьера Гончарука оставим для слабоумных), либо искать разумную альтернативу.
Как написал один из моих комментаторов в «Фейсбуке», «главное, чтобы переворот ограничился Киевом, — надеюсь, Харьков под шумок из этого бардака свалит, пока они там друг другу будут глотки резать». Проблема в том, что «сваливать» особо некуда. Харьков — не летающий остров, чтобы просто переместиться на другое место. И, невзирая на географическую близость к РФ и ежедневные страшилки от профессиональных «патриотов», Россия никуда вторгаться не собирается (здесь вообще об Украине слышать уже не хотят). Чтобы кто-то вмешался извне, должна случиться резня воистину вселенского масштаба, чего нормальный человек и врагу не пожелает, либо полная дефрагментация украинского государства (а для этого необходим целый ряд условий).
Следовательно, выход пока один — сознательно, системно и продуманно сохранять своего лица не общее выраженье. Стараться максимально дистанцироваться от самоубийственной политики центральной власти (ей сейчас не до окраин), находить укорот на не видящих дальше собственного носа «активистов», продолжать развивать город, затруднять его засорение деструктивными национал-сектами, настойчиво искать консенсус среди местных элит. И быть готовыми в нужный момент сохранить свой мегаполис, оградив Харьков от цунами очередной дестабилизации.
Исторический опыт столицы Слобожанщины свидетельствует: чем дальше он держался от беспокойной Гетманщины или безумной УНРовщины, тем больше в конечном итоге оказывались его экономические и политические дивиденды. Главное — всё правильно рассчитать и не дать за оставшееся режиму время заразить себя чужим безумием.
