https://ukraina.ru/20220512/1033946261.html
Буянча Галзанов: Не только отношения России и Запада, но и то, какой будет Россия, во многом зависит от результатов войсковой операции на Украине
Буянча Галзанов: Не только отношения России и Запада, но и то, какой будет Россия, во многом зависит от результатов войсковой операции на Украине - 13.07.2022 Украина.ру
Буянча Галзанов: Не только отношения России и Запада, но и то, какой будет Россия, во многом зависит от результатов войсковой операции на Украине
Изменения во отношениях России и Запада появятся а результате успешного завершения специальной военной операции, считает руководитель регионального отделения Российского общества политологов (РОП) в Республике Калмыкия Буянча Галзанов
2022-05-12T13:30
2022-05-12T13:30
2022-07-13T11:11
интервью
россия
идеология
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/images/sharing/article/1033946261.jpg?10339464931657699895
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру— Буянча Николаевич, каковы перспективы сохранения диалога России с так называемыми «недружественными странами» в среднесрочной перспективе? И вообще, возможно ли и при каких условиях восстановление отношений?— Трудно сказать… В любом случае диалог должен сохраниться. В сегодняшнем мире невозможно отделиться от международных отношений. Вариант КНДР — это скорее исключение из правил. А если точнее, то скорее показательный пример того, как это может выглядеть в максимально радикальном варианте развития событий.Конечно, очевидно, что многое, если не всё, будет зависеть от разрешения украинского кризиса и результата специальной военной операции. Долгосрочные интересы и потребности Запада должны сказаться, соответственно, должно измениться и поведение проигравших и победителей. Долго на голодном пайке-поводке удержать европейских партнеров англосаксам не удастся. Если пофантазировать, то это может произойти только в случае внедрения новых энергетических технологий, в чем вряд ли пока заинтересованы те же западные монополии.Идеологический флаг североатлантической солидарности, культурной и религиозной идентичности, демократических ценностей — хорошо работает в сытые годы. Он никуда не денется, конечно. Это надолго. Но жизнь есть жизнь. А в самом насущном виде жизнь — это экономика. Так что экономическое сотрудничество никуда не денется. Разве что условия такого сотрудничества могут измениться.Один из первых исторических примеров попыток подобного рода — экономической войны — это континентальная блокада Наполеона в отношении Англии, результаты которой, как показали ее ход и итоги, не окупили тех же экономических и политических издержек, а в результате всё это закончилось крахом французского императора. Думаю, аналогия уместна, хотя и условия в разные исторические времена несколько отличаются. Но очевидно, что сам по себе подобного рода прием-метод по определению должен будет корректироваться на некие гибридные формы. Тем более в современном мире.Более близкий нам по времени пример холодной войны, когда в условиях тотального идеологического и политического противостояния вынужденно были созданы условия для экономического взаимодействия. То есть, холодная война была, но было и сотрудничество в целом ряде областей — от космоса до энергетики и машиностроения. Также не вызывает сомнений, что после решения «украинского вопроса», ставшего своего рода острием давно назревшего конфликта интересов Запада и России, будет заново выстраиваться система безопасности и международных отношений вообще в мире.С каким багажом к этому подойдут стороны — а сегодня само собой сложилось паритетное разграничение «Восток-Запад» — пока не ясно. Причем не только экономически, но и идеологически. В том смысле, с какой системой и набором идей, в какой степени они будут адекватными для будущего послевоенного мира. И в этом плане российским идеологам предоставляется вновь, как и в ХХ веке, возможность и даже необходимость сформулировать идеологическую парадигму.Говорю так, поскольку противостояние уже никуда не денется. И это всем очевидно. Просто ее горячая форма (перейдет — Ред.) в состояние холодного, устойчивого противостояния. После успешного завершения российской специальной военной операции.Вопрос идеологии, системы ценностей, не праздный. Какой бедт послевоенная идеология России — будет ли эта идеологическая парадигма консервативной, а, соответственно, в чем-то изоляционистской, наподобие идеологии царской России? Или она станет радикальной, наподобие советской? Или это будет что-то другое? Вопрос открыт.Одной из широко известных попыток прямого ответа на данный вопрос — не безосновательной, но пока недостаточно аргументированной — стало мнение Владислава Суркова, кроме известной идеологемы о суверенной демократии, сформулировавшего теперь уже более актуальную — путинизм — которая, по замыслу или по наблюдению ее автора, совмещает в себе вышеназванные и уже апробированные в России идеологические системы. С существенным, правда, креном в сторону здорового консерватизма традиционных ценностей. Но работа в этом направлении, насколько я понимаю, еще только начинается.— Каков же вывод?— В обозримом будущем противостояние Восток-Запад будет идти по лекалам Первой мировой холодной войны — собственно, термин «Вторая мировая холодная война» уже вовсю используется. Конкретные формы будут зависеть от конкретных событий и ситуаций. Первая из них (ситуаций — Ред.) — результаты специальной военной операции в Украине. В соответствии с этим будут и выстраиваться формы сотрудничества по всем, подвергшимся сегодня ревизии, направлениям — дипломатическим, экономическим, культурным, научным, спортивным и т. д.Вновь культура, наука и спорт могут стать вспомогательным, но от этого не менее важным, направлением подобного сотрудничества. Тридцатилетняя диффузия, думаю, не прошла даром. Кроме футбола, как считают насмешники.В заключение отмечу, что есть еще одна опасность для всей складывающейся российской текущей, а главное, будущей конструкции. Это необходимость долгосрочной преемственности политического курса. Будет ли это адекватным и эффективным продолжением выбранного пути или новая Беловежская пуща (и по совпадению именно тогда, когда об этом даже никто и не думает, как это не раз уже бывало в отечественной истории в отношении ее судьбоносных моментов) обрушит с таким трудом создаваемый новый порядок — вопрос как говорил классик, архиважный.- Может ли Запад изменить позицию относительно украинского кризиса?— Как уже было сказано выше, ключом к возможным изменениям позиции Запада в плане поддержки украинского режима станет успешное завершение специальной военной операции. Возможно, также одним из факторов иного формулирования позиции Запада по Украине может стать грамотное и эффективное обнародование фактов прямого участия западных официальных кругов в военных преступлениях на Украине — что, судя по всему, предполагается по итогам завершения мариупольской военной операции.Но именно иное формулирование, а не изменение позиции, поскольку очевидно, что Украина — это часть (этап, пункт) долгосрочного геополитического плана Запада по отношению к России в частности, и к Востоку вообще. И, к сожалению, устойчивые настроения в действующей украинской элите, осознано или неосознанно — этому способствуют.
https://ukraina.ru/20220508/1033677181.html
https://ukraina.ru/20211115/1032658142.html
https://ukraina.ru/20220512/1033942004.html
россия
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, россия, идеология
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
— Буянча Николаевич, каковы перспективы сохранения диалога России с так называемыми «недружественными странами» в среднесрочной перспективе? И вообще, возможно ли и при каких условиях восстановление отношений?
— Трудно сказать… В любом случае диалог должен сохраниться. В сегодняшнем мире невозможно отделиться от международных отношений. Вариант КНДР — это скорее исключение из правил. А если точнее, то скорее показательный пример того, как это может выглядеть в максимально радикальном варианте развития событий.
Конечно, очевидно, что многое, если не всё, будет зависеть от разрешения украинского кризиса и результата специальной военной операции. Долгосрочные интересы и потребности Запада должны сказаться, соответственно, должно измениться и поведение проигравших и победителей. Долго на голодном пайке-поводке удержать европейских партнеров англосаксам не удастся. Если пофантазировать, то это может произойти только в случае внедрения новых энергетических технологий, в чем вряд ли пока заинтересованы те же западные монополии.
Идеологический флаг североатлантической солидарности, культурной и религиозной идентичности, демократических ценностей — хорошо работает в сытые годы. Он никуда не денется, конечно. Это надолго. Но жизнь есть жизнь. А в самом насущном виде жизнь — это экономика. Так что экономическое сотрудничество никуда не денется. Разве что условия такого сотрудничества могут измениться.
Один из первых исторических примеров попыток подобного рода — экономической войны — это континентальная блокада Наполеона в отношении Англии, результаты которой, как показали ее ход и итоги, не окупили тех же экономических и политических издержек, а в результате всё это закончилось крахом французского императора. Думаю, аналогия уместна, хотя и условия в разные исторические времена несколько отличаются. Но очевидно, что сам по себе подобного рода прием-метод по определению должен будет корректироваться на некие гибридные формы. Тем более в современном мире.
Более близкий нам по времени пример холодной войны, когда в условиях тотального идеологического и политического противостояния вынужденно были созданы условия для экономического взаимодействия. То есть, холодная война была, но было и сотрудничество в целом ряде областей — от космоса до энергетики и машиностроения. Также не вызывает сомнений, что после решения «украинского вопроса», ставшего своего рода острием давно назревшего конфликта интересов Запада и России, будет заново выстраиваться система безопасности и международных отношений вообще в мире.
С каким багажом к этому подойдут стороны — а сегодня само собой сложилось паритетное разграничение «Восток-Запад» — пока не ясно. Причем не только экономически, но и идеологически. В том смысле, с какой системой и набором идей, в какой степени они будут адекватными для будущего послевоенного мира. И в этом плане российским идеологам предоставляется вновь, как и в ХХ веке, возможность и даже необходимость сформулировать идеологическую парадигму.
Говорю так, поскольку противостояние уже никуда не денется. И это всем очевидно. Просто ее горячая форма (перейдет — Ред.) в состояние холодного, устойчивого противостояния. После успешного завершения российской специальной военной операции.
Вопрос идеологии, системы ценностей, не праздный. Какой бедт послевоенная идеология России — будет ли эта идеологическая парадигма консервативной, а, соответственно, в чем-то изоляционистской, наподобие идеологии царской России? Или она станет радикальной, наподобие советской? Или это будет что-то другое? Вопрос открыт.
Одной из широко известных попыток прямого ответа на данный вопрос — не безосновательной, но пока недостаточно аргументированной — стало мнение
Владислава Суркова, кроме известной идеологемы о суверенной демократии,
сформулировавшего теперь уже более актуальную — путинизм — которая, по замыслу или по наблюдению ее автора, совмещает в себе вышеназванные и уже апробированные в России идеологические системы. С существенным, правда, креном в сторону здорового консерватизма традиционных ценностей. Но работа в этом направлении, насколько я понимаю, еще только начинается.
— В обозримом будущем противостояние Восток-Запад будет идти по лекалам Первой мировой холодной войны — собственно, термин «Вторая мировая холодная война» уже вовсю используется. Конкретные формы будут зависеть от конкретных событий и ситуаций. Первая из них (ситуаций — Ред.) — результаты специальной военной операции в Украине. В соответствии с этим будут и выстраиваться формы сотрудничества по всем, подвергшимся сегодня ревизии, направлениям — дипломатическим, экономическим, культурным, научным, спортивным и т. д.
Вновь культура, наука и спорт могут стать вспомогательным, но от этого не менее важным, направлением подобного сотрудничества. Тридцатилетняя диффузия, думаю, не прошла даром. Кроме футбола, как считают насмешники.
В заключение отмечу, что есть еще одна опасность для всей складывающейся российской текущей, а главное, будущей конструкции. Это необходимость долгосрочной преемственности политического курса. Будет ли это адекватным и эффективным продолжением выбранного пути или новая Беловежская пуща (и по совпадению именно тогда, когда об этом даже никто и не думает, как это не раз уже бывало в отечественной истории в отношении ее судьбоносных моментов) обрушит с таким трудом создаваемый новый порядок — вопрос как говорил классик, архиважный.
- Может ли Запад изменить позицию относительно украинского кризиса?
— Как уже было сказано выше, ключом к возможным изменениям позиции Запада в плане поддержки украинского режима станет успешное завершение специальной военной операции. Возможно, также одним из факторов иного формулирования позиции Запада по Украине может стать грамотное и эффективное обнародование фактов прямого участия западных официальных кругов в военных преступлениях на Украине — что, судя по всему, предполагается по итогам завершения мариупольской военной операции.
Но именно иное формулирование, а не изменение позиции, поскольку очевидно, что Украина — это часть (этап, пункт) долгосрочного геополитического плана Запада по отношению к России в частности, и к Востоку вообще. И, к сожалению, устойчивые настроения в действующей украинской элите, осознано или неосознанно — этому способствуют.
