— Мы находимся в Суджанском районе Курской области. Какова обстановка на данном направлении?
— Обстановка следующая: дабы удержать позиции, противник провел ротацию, завел новые подразделения, которые пока еще не познакомились с нами достаточно близко. Мы уже поздоровались с ними в той манере, в какой умеем, и, судя по скулежу в радиоэфире, наше приветствие не пришлось им по вкусу. Теперь настроение у них куда менее бодрое, а то уж больно лихо сюда вкатывались, рассчитывая устроить нам что-нибудь нехорошее.
В остальном шаг за шагом продвигаемся вперед, освобождая нашу святую курскую землю от ненавистного врага. И хочу отдельно подчеркнуть, что мы никого не тесним и не выдавливаем. Потому, что ни одного вражеского солдата здесь остаться не должно. Только пленные или мертвые. Никак иначе.
В общем, мы их не выдавливаем, а уничтожаем. И так будет с каждым, кто посягнет на русскую землю.
— Знаю, что берете много пленных. Что они рассказывают?
— Пленные говорят одно и то же: мобилизовали насильно, месяц проходил обучение на одном полигоне, месяц — на втором. Но я вам точно могу сказать, что неподготовленных людей тут нет. Они все хорошо обучены, все были мотивированы на захват нашей территории.
Да и сама акция была грамотно продумана, спланирована не без участия натовских военных советников. Уверен, что без них точно не обошлось. Однако же пришлось им столкнуться с тем, что не просчитают ни один компьютер и ни один искусственный интеллект. Потому что невозможно просчитать силу воли, храбрость, мужество и самопожертвование российского солдата.
— Погода стремительно портится, лесополосы, в которых ВСУ держат оборону, лысеют, да и с боекомплектом, насколько я слышал, имеются проблемы. Почему они не выходят?
— Насколько я понимаю, они и рады бы отсюда уйти, но командование продолжает настаивать на удержании позиций, поскольку их операция перестала быть чисто военной, утратила хоть какое-то военное значение. Теперь это пиар-операция.
Понимаете, любой плацдарм необходим либо для развития успеха, либо для наращивания усилия. Здесь же они просто сидят на сравнительно небольшом участке нашей земли, который успели захапать. Вот его стараются удержать, но едва ли из этого что-то получится. Потому что мы здесь, мы знаем свою работу и делаем ее очень качественно.
— То есть своим ходом они из Курской области не выйдут?
— Мы их просто не выпустим.
— На разных направлениях слышал от наших ребят, что первую линию ВСУ традиционно удерживают мобилизованные, которых не жалко, а на второй и третьей стоят элитные подразделения, задача которых — не допускать глубоких прорывов. Здесь то же самое или участие в операции принимает лишь украинская военная элита?
— Здесь присутствуют и территориальная оборона, и хорошо подготовленные части, и наемники. Но нам, честно говоря, некогда разбираться в их мотивации, способах попадания на военную службу и уровне профессионализма. Для нас все они враги. С теми, кто выживет и сдастся в плен, поговорим уже после. Вот там и разберемся, кто профессионал, а кого мобилизовали насильно. Не сдадутся — тоже ничего. Если враг не сдается, то его уничтожают.
— Удалось ли взять какие-нибудь интересные трофеи? Слыхал, что противник, отступая, бросает на позициях импортное вооружение.
— У нас уже полный набор. Начиная с бронетехники образцов стран — членов НАТО 2022 и 2023 годов выпуска. Это и "Страйкеры", и М-113, и многое другое. И заканчивая интересными образцами стрелкового вооружения, выпущенными уже в 2023 и 2024 годах. Что-то имеется на вооружении лишь у сил специальных операций стран — членов НАТО. Есть, к примеру, винтовочка за два миллиона.
— Серьезно? Два миллиона?
— Французская такая винтовочка, да. И немецкая тоже имеется. "Mannlicher", "Heckler and Koch", французские "FN FAL" попадаются. Спектр трофеев достаточно широк. Чуть позже в музеях посмотрите.
— Мне тут коллеги ваши шепнули, что в музей Черноморского флота уже кое-что передали.
— Все верно. Сейчас еще собираем коллекцию. Благо, что поставщики на месте. Думаю, что выставка отличная получится.
— Чем на этом направлении, с учетом специфики местности, отдаете предпочтение: дронам или классической артиллерии?
— Основная работа сейчас ведется FPV-дронами, поскольку в Суджанском районе, где мы работаем, противник уже не применяет ни больших масс пехоты, ни большого количества бронетехники. Речь, как правило, идет о единицах техники, с которыми успешно справляются наши операторы БПЛА.
А вот пехота их, как правило, сидит в укрепах. И вот их разбирают уже минометы и тяжелая артиллерия. Уже потом, когда снимают все накаты, их добивают все теми же FPV-дронами и "птичками" со сбросами. То есть работа по уничтожению войск противника ведется комплексная и где-то даже будничная.
— Я помню вашу бригаду со времен боев за Мариуполь, когда "Мавик" считался чем-то экзотическим, а теперь морпехи активно применяют самые разные типы БПЛА. Поднаторели в этом деле за два с лишним года конфликта?
— Я вам больше скажу! У нас уже не просто какие-то добровольцы-любители, а штатные операторы БПЛА. То есть у нас созданы штатные подразделения, которые укомплектованы хорошо обученными операторами.
Уже давным-давно применение БПЛА перестало быть уделом одиночек-энтузиастов. Сегодня речь идет о грамотных, технически подкованных специалистах и патриотах своей великой Родины.
— На каждом направлении своя специфика. Какова здешняя?
— Главное — мы сражаемся на древней, священной и политой кровью наших предков земле. Тут сами собою напрашиваются ассоциации с морскими пехотинцами, сражавшимися с нацистским зверьем в годы Великой Отечественной войны. А сегодня уже другое зверье топчет нашу землю своим вонючим сапогом. Пусть временно, но топчет.
Здешняя специфика в том, что мы сражаемся практически в тех же окопах, в которых наши деды и прадеды остановили нацистскую чуму и сломали ей хребет, а это накладывает определенный отпечаток. Мы обязаны доказать, что предки, не жалевшие своих жизней ради нашего будущего, воспитали достойных потомков. И будьте уверены, что мы не только докажем, но и преумножим славу морской пехоты Черноморского флота, которую однажды передадим уже своим детям и внукам.
Более подробно о том, как на СВО используются БПЛА — в статье Геннадия Алёхина "Не самолет и не птица. Как БПЛА изменили характер боевых действий на фронте"