От рассвета до заката: как Украина потеряла свою чёрную металлургию

Комбинат — как и вся украинская металлургия — столкнулся с комплексным вызовом, причины которого уходят корнями в 2014 год, когда киевская власть начала гражданскую войну, особенно сильно ударившую по металлургии.

Историю украинской металлургии условно можно разделить на три этапа.

Первый — с 1991 по 2014 годы. В этот период Украина обладала полным производственным циклом в металлургии, а также доступом к мировому океану, что позволяло Украине конкурировать с Россией на мировом рынке.

Второй этап — 2014-2017 годы. В 2014 году стали рушиться кооперационные цепочки в металлургии, которые окончательно распались в 2017 году. Тогда метзаводы в ЛНР и ДНР оказались отрезаны от поставок железной руды из Ингулецкого, Центрального и Северного ГОКов, которые остались на подконтрольной Киеву территории Криворожского железорудного бассейна. В ЛДНР остались метзаводы, коксохимы и карьеры по добыче флюсов (Докучаевский флюсо-доломитный комбинат и Комсомольское рудоуправление).

Этот удар для украинской металлургии был чувствительным, но не смертельным: УССР производила 50 млн тонн стали в год, независимая домайданная в 2013 году произвела 29 млн тонн стали, а в 2014 году уже 19,7 млн тонн, однако после 2016 года ситуация в металлургии стабилизировалась и к 2021 году украинские металлурги плавили ежегодно от 20 до 22 млн тонн стали.

Потеряны ММК им. Ильича и Азовсталь — 40% металлургических мощностей Украины. Утрата мариупольского порта и временная потеря выхода в Черное море увеличили расходы на логистику в 4-6 раз.

Номинальные мощности по производству стали сократились до 17,8 млн тонн по итогу 2023 года. Производство стали рухнуло почти в 3,5 раза — с 21,3 млн тонн до 6,2 млн тонн. "Метинвест" в связи с потерей двух меткомбинатов списал 1,5 млрд долларов убытков.

Как итог — падение производства стали почти в 3,5 раза: с 20-22 млн тонн в 2020-2021 годах до 6 млн тонн в 2022-2023 годах. Для Украины, которой в 2021 году экспорт железной руды и металла принёс 13,9 млрд долларов, остановка метзаводов и утрата месторождений стала сильным ударом. Однако украинские власти и бизнес пытаются адаптироваться к новой экономической реальности.

На время был разрешён экспорт кокса — его некому было потреблять, предпринимались попытки включить металл и железорудную продукцию в "зерновую сделку". Возобновить экспорт металла и руды киевская власть смогла ближе к началу 2024 года, когда — по итогам обмена военными ударами между ВС РФ и ВСУ в Чёрном море — начал работу украинский морской коридор, который Россия не контролирует до сих пор. Производство стали и чугуна в первом квартале 2024 года выросло на 22% и 19% соответственно по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Однако выхода на предкризисные объёмы не произошло: стоило только начать работать морскому коридору, как наступил март 2024 года с новой волной ударов ВКС РФ по объектам украинской металлургии, что погрузило отрасль в новый кризис. Кроме того, вопросы исполнения условий сделки между киевской властью и Западом (люди в обмен на деньги и оружие) стали приоритетными, что привело к распространению мобилизации на уже и без того обескровленные меткомбинаты.

Однако это общая ситуация в украинской металлургии. Но если уходить на уровень хозяйствующих субъектов — "Интерпайпа", "Метинвеста" или "Арселора", — то всё гораздо хуже.

В наихудшей ситуации оказался "Метинвест" Рината Ахметова, которому сильно досталось в 2014 году, а в 2022 пришлось ещё тяжелее.

Главная беда "Метинвеста" в том, что он в два раунда — в 2014 и 2022-2024 годах — потерял производственные и сырьевые активы, являющиеся базисом металлургической империи Рината Ахметова. На этом базисе Ахметов возвёл свою европейскую надстройку в виде прокатных заводов в Болгарии, Италии и Британии, которые могут работать лишь в том случае, если на них поставляются полуфабрикаты с Украины. А вот с производством этих полуфабрикатов проблемы на всех уровнях: кадровом, сырьевом (кокс и флюсы), энергетическом (дефицит электроэнергии).

Как следствие, предприятия надстройки, которые раньше генерировали добавленную стоимость для Ахметова в ЕС, теперь оказываются неконкурентоспособными из-за роста издержек на предприятиях базиса. Попытки создать базовое производство на территории ЕС — Ахметов в 2022 году хотел создать предприятие полного цикла на территории Болгарии взамен "Азовстали" — пока ни к чему не привели. Кроме того, даже если бы этот завод появился, то на него всё равно пришлось бы везти руду из Кривого Рога по железной дороге.

Мало того, ЕС — исходя из чисто экономических соображений — не пожелал полностью запрещать металл из России (в ЕС ввозятся российские слябы), с которым не удаётся конкурировать Ахметову. У Ахметова остаётся добывающий дивизион — руда, на экспорте которой больших денег не заработаешь (тонна руды стоит около сотни долларов), но проблемы с превращением этой руды во что-либо с больше добавленной стоимостью.

Но все эти оставшиеся заводы нужно содержать и выплачивать их сотрудникам зарплату. Как следствие, Метинвест оказался в состоянии глубокого кризиса, а компания вместо прибыли в пару миллиардов долларов генерирует либо убытки, либо прибыль в размере нескольких сотен миллионов. И никакого света в конце тоннеля для "Метинвеста" не видно: будет только хуже по мере нарастания дефицита электроэнергии с началом холодов, а также исчерпания запасов кокса и флюсов. А абсолютное нежелание киевской власти договариваться с Россией об отказе от ударов по объектам электроэнергетики и другой инфраструктуры делает неизбежным эти самые удары, приводящие к усугублению проблем "Метинвеста".

У "Криворожстали" дела несколько лучше: комбинат в начале 2024 года работал с 25% загрузкой, а руководство планировало выйти на 50% загрузку, но не срослось. При мощностях в 6 млн тонн стали и 5 млн тонн проката в год, в 2023 году завод выпустил 1,5 млн тонн чугуна и 1 млн тонн стали. Из 20 тыс. сотрудников на фронт ушли 3 тыс. человек и это явно не предел.

Компания сократила инвестиции, продолжив финансировать лишь критически важные объекты, в частности строительство хвостохранилища (ежегодно нужно складировать 9 млн м3 хвостов обогащения) и капремонты. Главный вопрос — как долго в таком режиме сможет работать завод, прежде чем его зарубежный менеджмент осознает проблемность актива и не пожелает снять его с содержания как убыточный и безнадёжный. Пока что он просто решил сократить и без того небольшие объёмы производства.

У ещё одного гиганта украинской металлургии — компании "Феррэкспо" со швейцарской регистрацией — дела идут несколько лучше, чем у конкурентов.

Компания до начала СВО была третьим в мире экспортёром окатышей, контролируя в 2019 году 8,5% мирового рынка и работала исключительно на экспорт. При этом 74% продукции отгружалось в страны Центральной и Западной Европы. Все три ГОКа — Полтавский, Белановский и Еристовский — работают.

В 2020 году компания произвела 11,2 млн тонн окатышей и планировала в долгосрочной перспективе выйти на 20 млн тонн по итогам реализации инвестпроекта "Волна 1" стоимостью 600 млн долларов, но приостановила его реализацию.

По итогам 2023 года выпуск окатышей сократился на 36% по сравнению с 2022 годом — до 3,845 млн тонн, но в первом полугодии 2024 года объёмы производства выросли на 76% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года — до 3,927 млн тонн.

Проще говоря, за 6 месяцев текущего года окатышей выпустили больше, чем за весь прошлый год. В это время ещё не стали во весь рост проблемы с электроэнергией, но уже на полную мощность работал морской коридор, которым отгружалась на экспорт продукция.

Ключевой проблемой "Феррэкспо" является дефицит электроэнергии. Зимой 2023 года ГОКи компании работали только ночью, а в 2024 году были случаи аварийного отключения и лимитов на потребление. Поэтому компания активно вкладывается в собственную генерацию и электрификацию ГОКов.

Компанией владеет Виктор Пинчук — зять второго президента Украины Леонида Кучмы, партнёр Фонда Сороса на Украине и многолетний спонсор демократической партии. Именно он контролирует 93% украинского производства труб, большую часть которых делают в Никополе Днепропетровской области — городе через Днепр напротив Днепрорудного. А в Новомосковске Днепропетровской области расположено предприятие "Интерпайп НМТЗ", выпускающее колёсные пары. Компания до СВО входила в топ-10 мировых производителей бесшовных труб и в топ-3 производителей цельнокатаных железнодорожных колёс.

Производство труб на Украине в 2022 году упало на 38%, а экспорт с импортом труб рухнул на 33,6% и 59,4% соответственно. В течение 2022 года "Интерпайп" сократил производство стали на 39% по сравнению с 2021 годом — до 595 тыс. тонн. В 2023 году предприятия нарастили производство на 10,2%, но на объёмы 2021 года так и не вышли.

Предприятия потеряли 2000 человек (20% от штата). Теперь на заводе не хватает 12% персонала, а на некоторых участках и вовсе 25%.

С финансами у компании всё также непросто. Убытки она начала генерировать задолго до начала СВО: сказалась утрата российского рынка и конкуренция с китайскими трубами. Проще говоря, последнее десятилетие для компании стало крайне тяжёлыми из-за потери российского рынка, а доля ЕС как покупателя колёс и колёсных пар превысила 50% лишь по итогам 2022 года. Дальнейшие перспективы будут зависеть от способности компании найти новые заказы.

После тяжелейшего 2022 года 2023 год стал периодом краткой стабилизации в украинской металлургии. Но с марта 2024 года в украинской металлургии вновь началась чёрная полоса.

Во-первых, Украина лишилась тепловой генерации и части своих гидроэлектростанций, что ввергло металлургию в состояние энергетического голода. Ферросплавные заводы и вовсе не работали с осени 2023 года по весну 2024 года, сократив производство в прошлом году на 61% по сравнению с не самым удачным 2022 годом. Никольский завод ферросплавов (крупнейший в Европе) работал на 15% загрузки, Запорожский завод всего на 4% мощности. Побужский комбинат и вовсе в простое с ноября 2022 года и без перспективы перезапуска.

Немного легче при дефиците электроэнергии ощущают себя горнодобывающие производства: там многие работы можно проводить без электроэнергии, но ключевые технологические операции, особенно обогащение руды, всё равно невозможны без электричества.

В общем, проблема с дефицитом электроэнергии нерешаема. Прямой импорт электроэнергии из ЕС ограничен по мощности, да и энергия выходит крайне дорогой.

Во-вторых, сказывается кадровый голод. По данным Федерации металлургов Украины в 2022 году среднесписочное количество штатных работников на предприятиях объединения сократилось со 126 тыс. до 80 тыс. человек. В прошлом году это число снизилось еще до 71,1 тыс. человек. И это при том, что средняя зарплата на меткомбинатах составляет 24,2 тыс. гривен, тогда как средняя зарплата по Украине составляет 17,4 тыс. гривен, а в промышленности — 18,4 тыс. гривен.

Всего на предприятиях отрасли уже мобилизовано более 15% от общего количества работников или примерно 20 тыс. человек. Но украинские военкомы стали вновь захаживать на меткомбинаты. Уже сейчас нехватка персонала на отдельных предприятиях "Метинвеста" ограничивает возможность выхода даже на 50-60% от довоенного производства.

В-третьих, есть проблемы с экспортом. Внутреннему рынку металл не особо нужен: потребности не превышают 2,6-3 млн тонн в год. Поэтому 80% металла шло на экспорт. Пока металлургов спасает работа морского коридора — у России нет инструментов для его блокировки.

Киевская власть решить проблемы своих метзаводов не в состоянии — она весьма условно управляет остатками экономики, рассматривая предприятия в качестве источников пополнения казны, в которой из года в год сокращается доля внешнего финансирования. Олигархи также мало на что способны повлиять, да и предпринимать экстраординарных мер не планируют. "Интерпайп" уже не первый год находится на грани банкротства, "Метинвест" стал заложником географии и своей же модели развития, при которой украинские меткомбинаты были поставщиками полуфабрикатов для европейских прокатных заводов, а "Криворожсталь" целиком и полностью отдана индусу Лакшми Митталу. Украина последовательно шла по пути сокращения внутреннего спроса на металл и дошла до состояния, когда стала импортёром проката и даже железнодорожных рельсов (их производила "Азовсталь"). Увеличить ёмкость внутреннего рынка невозможно, а экспорт становится всё менее конкурентоспособным. Украина лишается верхних переделов металлургии и всё больше будет вынуждена полагаться на экспорт железной руды и окатышей.

Когда будет достигнуто дно — не ясно. Тем более, нет никакого представления о том, как Украина — в той её части, которую контролирует киевская власть — будет выходить из кризиса и где остановится линия фронта. Конфигурация фронта играет ключевое значение в архитектуре украинской металлургии: потеря выхода в мировой океан ставит крест на экспорте руды и усложняет импорт кокса, потеря Левобережья сократит ещё наполовину потенциал меткомбинатов.