_(cropped).jpg){kind=link}
У него были проблемы с ФСБ, были проблемы с ЦРУ, "Телеграм" запрещён в Китае, Иран пока не запретил, но разговоры ведутся. Так что французские спецслужбы не первые, кто пытался получить доступ к конфиденциальной информации и наткнулся на принципиальную позицию Дурова.
И не только его. Если верить ранее делавшимся заявлениям команды "Телеграма", то арест и гипотетическое осуждение Дурова не принесут французам ничего, кроме морального удовлетворения. Возможно, он потому и путешествовал по враждебному миру так беспечно, что считал себя в безопасности благодаря заранее принятым мерам, которые якобы исключали возможность получения контроля над "Телеграмом" при помощи захвата самого Дурова.
Не знаю, возможно ли технически резко осуществить смену всех известных ему кодов доступа и перепрошить всю информацию, которую из него могут выдавить (спецслужбы умеют заставит говорить любого), но если арест Дурова не обеспечит французам доступ к "Телеграму", то это не будет означать, что для самого Дурова всё закончится благополучно. Французы могут его больше не выпустить из тюрьмы никогда. Всегда можно придумать новое преступление и организовать новый срок.
Для самого "Телеграма", если он действительно может работать и без Дурова, не испытывая серьёзных проблем, арест будет проблемой только морального свойства: в беду попал друг и коллега, а для создавшего стандарт шифрования "Телеграм" Николая Дурова ещё и родной брат. С коммерческой же точки зрения Павел Дуров, страдающий во французской темнице, но свято хранящий тайны пользователей "Телеграм", — идеальная реклама.
Так что можно сказать, что Павла Дурова довело до беды стремление обезопасить "Телеграм" от посягательств спецслужб. Но это не совсем точно, точно будет уточнить: любых спецслужб.
Стремление обезопасить "Телеграм" даже в случае захвата Павла Дурова — тактика. Вытекает же она из стратегии постоянного нейтралитета. Дуров желал оставаться нейтральным в мире, погрузившемся в глобальное противостояние.
Если бы он принял предложение о сотрудничестве любой спецслужбы, она бы надёжно защитила его от своих коллег-конкурентов. Но нейтральный — значит ничей, а бывают эпохи, когда ничьим быть опаснее всего.
Нейтральная Бельгия была оккупирована в Первую и Вторую мировую войну. Причём если оккупация Бельгии в Первую мировую войну была германским ноу-хау, то перед началом Второй мировой войны считаться с бельгийским нейтралитетом не планировали ни немцы, ни союзники. Англичане и французы довели до сведения бельгийских властей, что их страна будет воевать, независимо от своего желания. Более того, англо-французские войска собирались нарушить нейтралитет Бельгии и вступить на её территорию даже в том случае, если бельгийское правительство откажет им в таком разрешении.
Точно так же немцы оккупировали нейтральную Норвегию. Причём немецкие войска высаживались в норвежских фьордах именно тогда, когда британский флот вышел в море для осуществления аналогичной десантной операции на побережье Норвегии. Англичане не знали о планах немцев, они просто хотели воспрепятствовать поставкам железной руды в Рейх из Швеции. Занятие Норвегии позволило бы им оказывать на Стокгольм не только дипломатическое, но и военное давление. В крайнем случае Лондон был готов и Шведский нейтралитет нарушить.
Конечно, с точки зрения международного права всё это неправильно, но для того, чтобы международное право было на твоей стороне, надо выиграть войну. Во все века прав почему-то оказывался победитель. Соответственно, если чей-то нейтралитет мешает вам победить, то тем хуже для нейтралитета.
Напомню также, что к концу Второй мировой войны Объединённые нации (именно так именовала себя антигитлеровская коалиция) решили создать Организацию Объединённых Наций. При этом они сообщили всем, что вступить туда без проблем смогут только те страны, которые на момент капитуляции Германии будут находиться с ней в состоянии войны. Именно поэтому большая часть воевавших с Германией стран (кроме европейских колоний и доминионов), объявило ей войну в 1944–45 годах.
То есть Объединённые нации при помощи политического давления заставили десяток-другой государств отказаться от политики нейтралитета даже не потому, что нуждались в их войсках (почти никто из них никакие войска в Европу не посылал), а для поднятия собственного престижа — "весь цивилизованный мир на нашей стороне".
Это известная особенность как гражданских, так и международных конфликтов: стороны быстро радикализируются, не оставляя места разного рода стремящимся к нейтральности, отказывающимся от участия в конфликте умеренным. Их буквально заставляют либо выбрать сторону, либо погибнуть. При этом в каждом из уже сформировавшихся противостоящих блоков во внутривидовой конкуренции также побеждают наиболее радикальные силы.
Классический пример — революция 1917 года в России и последовавшая за ней Гражданская война. Когда всё начиналось в феврале 1917 года, ведущими были силы умеренные (октябристы, кадеты, трудовики). Поначалу даже меньшевики и эсеры казались слишком радикальны.
Находившиеся на крайнем правом фланге монархисты и националисты тоже особой популярностью в массах не пользовались. Когда же в 1920–22 годах основные бои заканчивались, на левом фланге остались одни большевики, благополучно раздавившие своих социалистических (марксистских) и анархистских попутчиков, а на правом до последнего боролись монархисты Врангель (в Крыму) и Дитерихс (на Дальнем Востоке). В белом движении монархисты тоже к концу Гражданской войны поглотили всех "непредрешенцев".
Националисты же в процессе радикализации создали в 1931 году в Харбине, просуществовавшую до 1943 года Русскую фашистскую партию, установившую контакты с эмигрантскими и фашистскими организациями в 26 странах.
Современный мир находится в состоянии глобального конфликта, который можно с полным правом назвать Третьей мировой войной. Отличие от прошлых военных конфликтов заключается в том, что главные антагонисты: США и ЕС с одной стороны, Россия и Китай — с другой, сдерживаемые ядерными арсеналами, не ведут боевые действия друг против друга непосредственно. Пока не ведут.
Зато сила активно применяется против второстепенных союзников обоих лагерей, вооружённая защита которых лидерами представляется нежелательной ввиду опасности выхода конфликта из-под контроля и прямого военного столкновения ядерных держав. Также активно используются разного рода прокси. Эти уже могут вести боевые действия непосредственно против ядерной державы, так как не являются целью, достойной ядерного удара. Война также ведётся в информационном, экономическом, финансовом, в кибернетическом пространстве, в гибридном, когнитивном, психологическом форматах.
При этом достигнутый уровень ожесточения сторон уже не меньше, чем при стандартной горячей войне. Соответственно, центр размывается, нейтралам предлагают принять определённую сторону или погибнуть.
Именно поэтому нейтралитет Дурова был обречён изначально. Рано или поздно он должен был оказаться перед вышеуказанной дилеммой.
По этой же причине абсолютно бессмысленными являются разговоры о нейтрализации Украины как цели (одной из целей) СВО. Нельзя создавать новых нейтралов при размывающемся центре и раздёргивании старых нейтралов по противостоящим блокам. При достигнутом уровне ожесточения нейтрал воспринимается как пособник врага. Следовательно, любое нейтральное государство немедленно станет ареной борьбы противостоящих сил и либо выберет сторону, либо будет разрушено.
Ставки в нынешнем конфликте слишком высоки — существование государств, народов, систем. Поэтому решения и действия противостоящих сил не могут быть ограничены некими правилами, приверженность к которым стороны периодически декларируют. Мы вышли на уровень борьбы без правил. Единственное действующее здесь правило — победить и навязать побеждённым свои правила.
Механизм достижения победы в данной борьбе без правил предполагает, что то, что ты не контролируешь, контролирует враг. С этой точки зрения нейтральная территория рассматривается как потенциально враждебная. Следовательно, она отвлекает на себя дефицитные в эпоху противостояния ресурсы, предназначенные для парирования потенциальной угрозы, которая может исходить с нейтральной территории. Принцип экономии ресурсов подсказывает, что установление прямого контроля над нейтралом, обойдётся в ресурсном плане дешевле политики его перманентного сдерживания.
Нейтральная сфера, буферное пространство может существовать в мирное время при наличии баланса конкурирующих сил. Конфликт же диктует участникам необходимость опередить противника с захватом этого нейтрального пространства.
Неважно, имеете вы дело с человеком, государством, общественной группой. Чем сильнее расколот мир, тем меньше шансов хоть у кого-то остаться нейтральным. Огромнейшей ошибкой является в таких условиях стремление сохранить нейтралитет. Гораздо эффективнее и безопаснее выбрать сторону.
Впрочем, Дуров с выбором уже опоздал. Вряд ли французы рассчитывают получить от него какие-то действительно стратегически важные данные. Скорее арест — месть за упорство и сигнал всем "неприсоединившимся", что пора определяться.
Подробности ареста Дурова, а также то, что говорят об этом российские эксперты и политики, — в статье "Задержание Дурова как удар по СВО. Главное на Украине на утро 25 августа"