- Когда начался ваш боевой путь?
- В начале 2014 года мой боевой путь начался с "бандформирований сепаратистов". Начался он так же, как у всех тогда. Я сам из Донецка, Донецкой Народной Республики. Работал в шахте, и с этого все началось: с шахтерских бригад, захвата ОГА.
- Шахтерская дивизия?
- Да, она самая.
- Эпизод с автобусом "Правого сектора"*, который пытался лихо зайти на Петровку, помните?
- Да, было такое. Я участвовал в организации задержания этого автобуса. А помимо него была Константиновка, когда члены "Правого сектора" установили блокпосты и запретили въезд/выезд. Когда шахтерам запретили работать. Может помните шахтерский парад? Я принимал в нем участие. Перед нами ехала "Таврия", а на ней стояли две музыкальных колонки. Играла песня "Вставай Донбасс". Мы шли, а над нами "сушки" летали. Ничего не произошло. Просто летали. Смотрели видимо.
- Как мирный человек, вы начинали с гражданских акций. Трудно было преодолеть барьер, когда начались боевые действия?
- Да не было барьера. Почему? Во-первых, я много времени провел в спорте, занимался боевыми искусствами и прошел специальную подготовку. Во-вторых, любые активные действия вражеских сил, после того как они обозначили, что идут к нам, дабы чинить беззаконие, как это было в случае с украинской властью, вызывают лишь одну реакцию – только вперед. Только противодействие всему этому.
А потом беззаконие началось уже в Донецке, когда здесь появились разнообразные бандформирования "Правого сектора". И продолжалось оно до тех пор, пока мы не выгнали их. Естественно, какое тут может быть решение? Только восстать против всех этих ребят.
Затем я переехал в Луганск и зашел в Отдельный разведывательный батальон. Там продолжал. Были Дебальцево, Иловайский котел. После Дебальцево служил в комендатуре, преподавал картографию, готовил класс по всяким разведывательным моментам.
- Будучи человеком, который застал "странную войну" периода "Минска", как вы восприняли начало СВО?
- Да, было такое после оглашения "Минска", что мы права стрелять не имели, а украинская сторона постоянно устраивала провокации. И тем, кто на провокации отвечал по личному решению, грозил суд.
- Это ведь очень тяжело психологически, когда позицию удерживать нужно, но отвечать огнем ты права не имеешь. Притом, что на огонь тебя провоцируют…
- Конечно. Вынуждали, провоцировали. Возникало эмоциональное противоречие, когда ты просто обязан что-то сделать, но этого тебе делать нельзя.
Когда началась СВО, никто и не думал, что она так надолго затянется. Чего ждал Донбасс? Чего ждали жители Донецка, Луганска и всех тех городов, которые и сейчас обстреливают? Люди надеялись, что это наконец закончится.
Сильней всего жаль именно мирное население. Мы-то как-то готовы ко всему этому. Мы военные люди. Но когда начинается беззаконие и страдают гражданские… очень много скорби в этом.
- Кем вы являетесь на сегодняшний день?
- В бригаде я появился недавно. Всего-навсего третий контракт здесь. Сейчас являюсь замкомандира роты, но решением высокопоставленного начальства выдвинут на пост замполита бригады. Выходит, что дальше буду выполнять задачи в новом качестве. Буду информировать, наставлять и поддерживать людей, чтобы каждый понимал, для чего он здесь, как должен вести себя. Буду следить за тем, чтобы каждый подготовку от начала и до конца проходил, поскольку, как говорил мой командир, - хороший солдат – это живой солдат.
— Это, вероятно, обусловлено еще и тем, что вы местный, а потому лучше, чем телевизор, можете объяснить бойцам, почему происходит то, что происходит.
- Мне проще с этим, да. Я лучше информирован, имею богатый опыт, поскольку довелось принимать непосредственное участие в конфликте с самого его начала. Плюс – определенные знания, от которых можно отталкиваться.
- В этом смысле с добровольцами проще работать? Они ведь, как правило, следили за ситуацией и четко понимают, зачем сюда прибыли.
- На моей памяти не было такого, чтобы кто-то не понимал. Обычно ребята четко знают, зачем сюда идут. К тому же ребята осознают, что как мужчины, выполняют на войне отведенную им роль.
- Сейчас начинают работать проекты по оказанию военнослужащим психологической помощи, борьбе со стрессом и посттравматикой. У вас, как у замполита и человека с богатым военным опытом, какое мнение на этот счет?
- Безусловно, профессиональная помощь психолога – это то, что нужно любому подразделению. Причем начиная с этапа превращения гражданского человека в военнослужащего. Это еще и способ борьбы с психологическими срывами.
В силовых структурах есть такое понятие, как работа с психологом, ведь участие в операции требует не только физической, но и моральной подготовки.
Физическая подготовка – это хорошо и важно, но без моральной человек может просто сломаться и подвести сослуживцев, а потому психологи безусловно должны работать в подразделениях. Это нужно военнослужащим, и это способ решения многих проблем.
- Раньше с этим было сложнее. И сама тема особо не поднималась, и в мужских коллективах разговоры о проблемах считались проявлением слабости.
- Почему этого раньше не было? Если говорить о старой гвардии, то люди точно знали, что и ради чего они делают. А когда началась СВО, появилось много новых людей. Многие из них поначалу были не в курсе.
А вот мы знали, что творится беззаконие. Мы знали о преступлениях против гражданского населения. И только личным примером люди могли продемонстрировать незыблемость идеалов, за которые стояли. К тому же опора любого бойца – это его семья, а наши семьи были за нами.
- Возвращаясь домой после ранений или приезжая в отпуск, иные военнослужащие сталкиваются с проблемами адаптации, поскольку не каждая семья умеет грамотно принять своего бойца. Приходилось сталкиваться с чем-то подобным?
- Тут пока могу говорить лишь за себя. Нет, не сталкивался, поскольку семья, как и я сам, находилась в зоне боевых действий. Безусловно тяжело адаптироваться после того, как 24 на семь пребываешь в напряжении. Но тут все зависит от твоей моральной подготовки, от того, как ты умеешь переключаться.
Опять же: нужно уметь отдыхать, нужно уметь морально и психологически расслабляться. Любому человеку нужна разрядка. А такой разрядкой, к примеру, может быть спорт.
Мы тут активно практикуем это дело, чтобы расслаблять мозги, расслаблять психику. Практикуем физическое воспитание. А кроме того, выходные можно провести в городе: посмотреть на мирную жизнь и как-то выдохнуть.
- То есть сейчас боец может спокойно говорить о своих психологических проблемах с руководством или сослуживцами?
- Теперь с этим значительно проще. Раньше люди толком не понимали, что с ними происходит, не говорили об этом, а в итоге ломались. Сейчас, когда есть проблема, боец подходит и говорит об этом, просит совета. А вдруг это можно как-то решить? И ему в этом всячески способствуют.
Проще стало еще и потому, что публика здесь разношерстная и не у всех есть опыт службы в специальных подразделениях. Многие добровольцы пришли с гражданки, поскольку хотят внести свою лепту в общее дело. Это, кстати, здорово, поскольку среди них есть много специалистов в разных сферах, которые бригаде на пользу.
Так вот ребятам с гражданки легче говорить о том, что их беспокоит. Они не привыкли держать проблемы в себе. В итоге разбираемся, помогаем. Мы же здесь для того, чтобы становиться лучше, обмениваться опытом, а не проблемы копить.
- В первые месяцы СВО широкая общественность спорила о том, каким должен быть современный замполит. Каково ваше мнение на этот счет?
- Замполит должен быть в курсе всего, что происходит в его подразделении, он должен понимать характер взаимоотношений между командирским составом, командирами рот, взводниками и личным составом. Он должен информировать людей, чтобы каждый понимал, где он находится, почему находится здесь и что должен делать. То есть солдат должен быть информирован.
Главная задача – сделать так, чтобы у бойцов все было в порядке. А для этого с ними нужно общаться. Ведь когда есть поддержка и понимание, служить и воевать значительно проще.
Плюс – нужно принимать участие в занятиях. Вот когда парни работают на полигоне, я приезжаю и общаюсь с ними. Выясняю, все ли у них в порядке, все ли устраивает. Слежу, чтобы подготовка велась качественно. Благо, что у нас хорошие инструкторы. Настоящие профессионалы. С ними тоже общаюсь на постоянной основе.
О том, что думают БАРСы о спецоперации и своей роли в ней - в интервью командира БАРСА-11 с позывным Ямаха: "С Украиной будем воевать от 3 до 7 лет, с НАТО— вдвое дольше"
*Организация, деятельность которой запрещена на территории РФ