К десятилетию ДНР: "Русская весна" и война элит

Майдан окончился отнюдь не так, как рассчитывали его организаторы из числа украинских олигархов, — произошло не заключение соглашения с Януковичем, а его свержение и приход к власти третьестепенных фигур. Возник риск утраты влияния и региональными элитами. Вполне логично для оказавшихся в угрожающем положении элит было использовать для защиты своих интересов массовое народное движение, возникшее в знак протеста против националистического переворота.

Крым — территория особенная, он меньше всего находился в составе Украины и имел наибольший процент русского населения. Именно тут следовало ожидать наиболее последовательный протест против киевской "хунты", и именно тут следовало ожидать гарантированный "слив" этого протеста.

В первую очередь это было связано с особенностью местных элит — они в Крыму слабые и приспособленческие.

Если Крым и сохранял хоть какую-то автономию, то только благодаря лобби в центральной власти. Причем лоббизм был: а) не крымский — интересы Крыма лоббировали представители других регионов; б) вполне меркантильным — статус автономии помогал захватывать ценную крымскую землю и защищать приобретения. Однако и Кучма, и Ющенко, и Янукович с разной степенью брутальности "нагибали" Крым под себя. Крымская элита, думается, сдалась бы и Турчинову, но ей такого шанса не дали.

Кстати, местное население это отлично понимало — в феврале 2014 года мало кто в Крыму верил в возможность возвращения в состав России и даже в то, что республиканскому руководству удастся выторговать что-то существенное у Киева (хотя, как показывает стенограмма заседания СНБОУ 28 февраля, "хунта" была готова к значительным уступкам).

Россияне пошли по сути тем же путём, который был перед этим апробирован США в Киеве — отобрали несколько не особенно популярных и авторитетных людей, которые принципиально занимали пророссийскую позицию, и привели их к власти. Влиятельность нового крымского руководства состояла именно в российской поддержке. Для понимания: на выборах 2010 года "Русское единство" Сергея Аксёнова получило 4%, а "Союз" Льва Миримского — 5,3%, Компартия — 7,4%. Правда, значительная часть русскоориентированных избирателей голосовала за Партию регионов (49%).

Донецкая и Луганская области полностью контролировались своими финансово-политическими группами (соответственно — Рината Ахметова и Александра Ефремова), причем по сути безальтернативно. Если в Луганской области сохранялась какая-то политическая оппозиция (в лице лидера местных коммунистов Спиридона Килинкарова), то в Донецкой не было даже и её. Правда, донецкая ФПГ изначально была более сложной и разнообразной, была даже некая автономия в виде ИСД Таруты.

Создание народных республик изначально было поддержано местными элитами. Именно благодаря позиции Ахметова и Ефремова в регионе просто не нашлось сил, которые бы смогли заблокировать создание ДНР и ЛНР в условиях неспособности центральной власти к принятию решений.

Понятно, что местные элиты вовсе не собирались ни выходить из состава Украины, ни тем более входить в состав России. Они исходили из невозможности договариваться с новой киевской властью иначе, чем с позиции силы. Расчёт тут был на сохранение позиций элиты Донбасса в бизнесе и политике, возможно — на создание условий для автономии (хотя тому же Ахметову ни автономия, ни федерация нужны не были). Кроме того, народные республики рассматривались и как ресурс, который поможет противодействию весьма вероятных рейдерских захватов со стороны группы "Приват".

Важный момент — местные советы Донбасса никаких решений, направленных на отделение или хотя бы обращение за помощью к России, не принимали.

Некоторая задержка в реакции на создание народных республик была связана исключительно с недееспособностью заговорщиков и перепугом в связи с потерей Крыма (группу Стрелкова совершенно серьезно приняли за "зеленых человечков" и со дня на день ожидали российских танков на Троещине).

Во-первых, олигархам удалось договориться с новой властью. Правда, произошло это уже позже — после избрания президентом Петра Порошенко. Ну и тот же Ефремов, например, в число переговорщиков не попал.

Тем не менее, в целом идея договориться при помощи силы себя оправдала. Конечно, за это пришлось расплачиваться (в частности, утратой контроля над предприятиями на территории ЛДНР), но в конечном итоге потери были компенсированы за счёт, например, "Роттердам +".

Во-вторых, народные республики быстро вышли из-под контроля олигархов. Происходило это постепенно, по мере развёртывания военных действий, потом — начала блокады и, наконец, после отстранения Плотницкогои гибели Захарченко. Какое-то олигархическое лобби в руководстве республик, конечно, оставалось довольно долго, но на принятие решений оно уже не влияло.

В других регионах элитной монополии, тем более готовой поддержать "Русскую весну", не было.

В Харькове, например, существует настоящая многопартийность, причем группа Добкина-Кернеса, поддержавшая акции протеста, была пусть и самой сильной, но далеко не единственной. Главным ресурсом этой группы являлись уникальные дипломатические способности Геннадия Кернеса, который выступал в качестве посредника в местных межолигархических "тёрках" вплоть до своей смерти в 2020 году. К противостоянию силовому ресурсу эта группа готова не была.

Подобная же ситуация была в Одессе, где "Русскую весну", скорее всего, поддержали Кивалов и Марков. Вес первого в Одессе достаточно велик, поэтому, например, майские события потребовали привлечения "гастролёров" из Харькова, а в организации бойни засветились представители различных киевских политиков. Перед событиями 2 мая в городе пришлось временно заменить практически всех сотрудников милиции, что многое говорит об остроте межгрупповой борьбы в регионе.

Примерно так же обстояло дело в Николаеве, Херсоне, Запорожье.

В общем, всё происходило по определённой схеме — одна из элитных групп брала курс на Россию, остальные, исходя из крымского опыта, приходили к выводу, что для них это будет означать резкое ослабление позиций, объединялись и требовали поддержки у Киева.

Самая же интересная ситуация сложилась в Днепропетровске. Там тоже не было монополии. Область находилась под контролем трёх групп: группы "Приват" и персонально Игорем Коломойским; группы Виктора Пинчука, который, среди украинских олигархов один из наиболее евроориентированных (ему удалось создать персональное лобби из заметных медиаперсон); криворожской группы, связанной с Ахметовым.

У Коломойского, безусловно, был выбор, но выбор этот во многом иллюзорный.

Днепропетровская элита инстинктивно действовала на контрходе к Донецку — если Ахметов делает ставку на "сепаратистов", то Днепропетровск, естественным образом, должен был оказаться в лагере сторонников "единой краины". Всё же традиция соперничества "днепропетровских" и "донецких" имеет историю намного более длительную, чем история существования современного украинского государства, и восходит, надо думать, к временам формирования донецко-криворожского горно-металлургического района.

Свою роль играли также давние связи Коломойского с националистами — он от случая к случаю финансировал то Тимошенко, то "Свободу"*, то другие партии этого спектра. Так что для него совершенно естественно было оказаться на стороне Киева, который наверняка относился к нему лучше, чем к Ахметову.

Также Коломойский связан и с США через днепропетровскую еврейскую общину. Большинство украинских иудеев — хасиды, принадлежащие к направлению "Хабад Любавичи", а это течение в большей степени представлено в США, чем в Израиле. Из Америки приехал и главный раввин Днепропетровска Шмуэль Каменецкий, имеющий большое влияние на часть бизнес-элиты Днепропетровщины, сосредоточенной вокруг синагоги "Золотая роза".

Кстати, уже осенью 2014 года, когда стало понятно, что монополия "приватовской" группы в регионе "не вытанцовывается", Коломойский резко изменил ориентацию, попытавшись реализовать федеративную схему и даже обратившись за поддержкой в Москву (естественно, он её там не получил).

При этом, совершенно естественно, в конечном итоге у него были те же интересы, что и у Ахметова (исключить вмешательство Киева в дела его "вотчины", договориться о преференциях, защититься от рейдеров и получить официальный статус для своих рейдерских структур). Поэтому закономерным результатом его деятельности стал точно такой же сепаратизм, как на Донбассе, только под сине-желтым флагом. Благо, украинские националисты реагируют исключительно на символику, не желая понимать глубинных процессов (достаточно вспомнить их отношение к крымским татарам, требующим национальной автономии, но под соусом "поддержки территориальной целостности").

Криворожская же группа серьезной альтернативой ему на первых порах не выступила. Скорее всего, причиной тут была позиция Ахметова, который хотел оставить себе возможности для торга. Кстати, позднейшие столкновения "приватовских" и "криворожских" (на местных выборах 2015 года, например) отлично укладывались в факт сотрудничества Ахметова и Порошенко.

Успех "Русской весны" в значительной степени определялся силой местной элиты, заинтересованной в этом успехе.

Однако тут надо понимать, что ни одна из элитных групп Украины не была заинтересована в реализации лозунгов "Русской весны". Их задача состояла в торге с центральной киевской властью.

В конечном итоге события могли бы привести к федерализации, но не сложилось. Противостоящим "крымскому сценарию" элитам удалось объединиться.