– Борис, как офтальмолог из Москвы оказался в донецкой больнице?
– (Смеется). Весь путь описывать или только от Успенки?
– Географию оставим географам. Какова история вопроса?
– Тебе это не понравится, но когда началась СВО, я был сильно удивлен. Не понял даже, из-за чего это все происходит. Информации сразу стало очень много и если раньше все были вирусологами, то после начала спецоперации стали военными и политическими экспертами.
Мне повезло, поскольку долгое время я работал научным сотрудником, а потому умею структурировать информацию. Когда читаешь о каком-нибудь новом методе лечения, в принципе, не очень трудно понять – это просто реклама или метод имеет фундаментальные основания. В целом, если знаешь на что обращать внимание, разобраться не очень сложно.
Когда у тебя душа болит так, что ты не можешь об этом не думать, тебе лучше начать что-то делать. Тогда меньше болит. Вот я и погрузился в изучение. Столько интересных материалов прочитал, вплоть до книг "Географическая ось истории" Хэлфорда Маккиндера, "Стратегия. Логика войны и мира" Эддварда Люттвака и "Принципы ведения войны" Карла фон Клаузевица – в свободном доступе есть много работ, дающих полное понимание того, что сейчас происходит.
Все они написаны нашими противниками в разное время, у нас, к сожалению, никогда не было такой структурной картины мира, как у наших геополитических оппонентов, поэтому и столько проблем и противник всегда ведет битву за умы на нашей территории. В целом я понял, зачем все это. Ну да, мы защищаемся. Где-то в июне 2022 года решил, что я хочу помогать. А хорошо умею делать лишь одно – глаза оперировать. Нет, еще умею неплохо фехтовать, но фехтование здесь точно не понадобится.
Решил делать то, что умею – оперировать глаза. Подумал так: что-то страшновато ехать, но вот Авдеевку возьмут, и тогда поеду. Но в какой-то момент понял, что этого может и не случиться. Так осенью 2022 и поехал впервые.
Понимаешь, мир медицины не очень большой. Есть в Москве один врач-фехтовальщик, который приезжает сюда работать военным врачом. Вот он нашел мне телефон девочки-офтальмолога из Донецка, которая, в свою очередь, нашла телефон Ирины Витальевны Сухиной – заведующей отделением офтальмологии в Республиканском травматологическом центре. Ну я позвонил и приехал, и был прямо восхищен коллективом. Здесь работают врачи советской закалки, хотя все они моего возраста. Кто-то чуть старше, кто-то чуть младше, но вот прямо люди… как в молодости учили: "Сгорая сам, свети другим всегда".
Тогда обстреливали постоянно, и вот прямо под обстрелами они оперировали. Такие прямо железные. Мне они очень понравились, и я захотел помочь.
Я умею делать достаточно технологичные операции, которые при Украине здесь были не очень развиты, а после республики были отрезаны от технологий, и потому у здешних врачей не было возможности такое оперировать.
Ну вот я объявил сбор, но как-то он не взлетел. Я уж думал, что не смогу купить аппарат, и собирался возвращать людям деньги, но тут сбор подхватили Дима Егорченков, Дима Астрахань, и нужную сумму удалось собрать. Купил я аппарат, привез сюда.
Грубо говоря, чтобы удалить хрусталик, раньше делали большой разрез, а последние лет двадцать пять в России это делается через маленькие проколы. Это хорошо, поскольку глаз полностью сохраняет свою геометрию в течение операции. И, соответственно, вставляем мягкую линзу. Это более современная хирургия.
Местные доктора уже сами оперируют на этом аппарате. Больница оплатила им курсы в институте Федорова. Простые случаи берут себе, а мне подбирают то, что посложнее. Сегодня прямо замучился оперировать – такую мне сборную осложненных пациентов в этот раз подобрали.
Ну так вот и езжу. Приезжал уже много раз. Сначала каждый месяц ездил, но сейчас такой финансовой возможности нет и езжу раз в два месяца.
– Сколько операций удается сделать за один приезд?
– Сегодня их было четыре, завтра будет еще пять. А всего, наверное, штук пятьдесят сделал. Я не считал.
– С чем чаще всего приходится иметь дело?
– Минно-взрывные травмы. У нас хрусталик держится на связках. Проникающее ранение пробуравливает его капсулу, а его метаболизм так устроен, что он сохраняет свою прозрачность только внутри целой капсулы. Если туда попадает внутриглазная жидкость, то хрусталик прозрачность теряет. А удалить его тяжело, поскольку через дырку в капсуле все, что ты оперируешь, может попасть в отделы глаза, где только проблемы создавать будут. Есть определенные сложности.
Ну вот это оперирую. Есть возможность – ставлю искусственный хрусталик, а если такой возможности нет, то просто физиологично подшиваю. Бывают дислокации хрусталика, была травматическая глаукома, были отрывы радужки – подшивал. Отрыв – неприятная история. Во-первых, глаз без центрально расположенного зрачка плохо видит. Во-вторых, много что меняется. Так что я радужку на место пришивал.
Первичную хирургическую обработку местные офтальмологи делают просто прекрасно. Думаю, что сам так не умею. Поступают вывороченные глаза, а после хирургической обработки они уже герметичные. Там просто нужно сделать реконструктивную пластическую операцию, чтобы наладить оптику глаза. А еще я тут оперировал косоглазие. Это уже эстетическая хирургия и здесь мало пациентов с такой потребностью.
– "Собрали на аппарат", – сказал ты. Что за аппарат и для чего он нужен?
– Этот аппарат одновременно обеспечивает контролируемый процесс вакуума и подачу жидкости, чтобы глаз сохранял свое постоянное давление. Плюс то, что в глазу твердое, ты не можешь высосать через маленькую дырочку, поэтому разрушаешь это ультразвуком, который подает аппарат. А еще он позволяет удалять стекловидное тело и работать с отслойкой сетчатки. Просто здешний микроскоп, к сожалению, этого не позволяет. Ничего не видно, и потому этих операций мы пока здесь не делаем.
Может, государство или сильные мира сего купят микроскоп, а если нет, то я, наверное, сам попробую собрать деньги. Но это сложно.
Ах да! Еще в аппарат интегрированы свет и системы подачи и забора жидкости и воздуха. Таким образом мы можем расправлять оболочки глаза, безопасно убирать что-то лишнее, можем убрать плотный хрусталик с помощью ультразвука, мягкие остатки хрусталика – с помощью ирригации и аспирации. Важно, что аппарат позволяет делать все это герметично, через маленькие дырочки. Глаз остается глазом.
– Осень 2022 года – жуткое время для Донецка и ближайших городов. Не страшно было ехать?
– Было страшно, но ведь готовился, перебарывал свой страх. Я не ехал с лета до осени, поскольку нужно было морально подготовиться. Не знал тогда, куда и когда нужно прятаться, но эмоции свои запомнил хорошо. В первый раз страшнее всего было приехать к укропам с московским номером, тогда фронт был не таким, как сейчас, и это было возможно.
Тогда, помнится, договорился, чтобы машину поставили в мегагараж, где с ней ничего не случится. Сейчас-то стал опытнее и понимаю, куда обычно летит. Ставлю машину так, чтоб вероятность попадания была поменьше. Хотя если кассетами ударят, то всюду прилетит, но я надеюсь, что не ударят.
Можно ведь много чего прочитать, но лучше один раз посмотреть самому. Знаешь, как многие новостные ресурсы хотят представить то, что у вас происходит? Только чур сразу в драку не лезть! (Смеется). Выглядит так, будто мы мучаем несчастных украинцев, у которых все раньше было хорошо. И, казалось, что вот я сейчас приеду, а меня пошлют к черту. Но я ж на своей машине. Если пошлют к черту – домой поеду. И вот к этому тоже морально готовился.
Но нет, так не было. Мне все очень обрадовались и продолжают радоваться. Уже как к родным приезжаю. Знаешь, очень хорошее отделение. Оперировать здесь – это какой-то кайф. Я ведь часто на других базах оперировал, и далеко не все операционные гостеприимны, а тут сразу будто в родной дом зашел.
Первое впечатление – война прямо здесь, прямо очень близко. Знаешь, что еще впечатлило? Отсутствие чувства опасности у дончан. Тогда ж еще воды не было. Всю ее привозили. Сейчас-то дотянули из Таганрога. И вот гуляю по больничному коридору, а за окном прямо грады летят. Вдруг вижу, как дед по улице Артема идет с тележкой. Чешет по улице и не обращает внимания на те грады. С другой стороны, куда деваться, если воды в доме нет?
Потом знакомые милиционеры в Москве подарили мне бронежилет. Если надо, то я его надеваю. Просто сейчас вроде не надо, а раньше я приезжал в нем в больницу и в нем же уезжал. А тут здание крепкое. Если что-то эти стены пробьет, то бронежилет мне уже не понадобится (смеется).
– А до начала СВО про Донецк не слышал и никогда здесь не бывал?
– Про сам город слышал, но не был никогда тут. О том, что тут происходит, я не слышал.
– Как же так получается? Ведь СМИ так или иначе сообщали о том, что здесь происходит.
– А я их не слушал. Я занимался цитомегаловирусным ретинитом.
– После начала СВО дончане были шокированы тем, что большая Россия не очень-то в курсе происходящего.
– Многие думают, что мы просто напали на Украину. Вот просто от нечего делать, серьезно. Потому что это другая реальность. Сейчас уже люди стали понимать, что происходит, но это все равно другая реальность. Если, мол, дончане – это наши, то хорошо. Тогда мы за наших. И все. Люди не вдаются в подробности. Они все равно не понимают, каково здесь.
Многие либеральные СМИ и известные блогеры представляют события так, что напали мы, потому что нужна была маленькая победоносная война, и многие "думающие люди" им верят. Для них история началась в 2022 году, а до того ничего не было. Понимаешь, для них бог мир создал в 2022 году, и мы сразу напали, потому что очень плохие и война нужна для поддержания нашей тирании, но при этом эти "думающие" люди не задумываются о том, почему они живут в Москве, имеют в соцсетях аватарку с флагом Украины и их до сих пор не посадили – в вымышленном мире живут, о котором узнают из выпусков либеральных блогеров.
– Если уж заговорили об этом, то как близкие отнеслись к поездкам сюда?
– С супругой я беседовал и она, конечно, этот факт приняла. Ей сложно было, но она приняла. А на работе гордятся, наверное. Я сейчас в частной клинике работаю, и все там относятся с большим уважением. Наша клиника закупает оптом лекарства и потому имеет персональную скидку. Вот я через них покупаю и получается дешевле. То есть коллеги даже помогают.
– Как долго еще планируешь ездить?
– Да пока финансовая возможность есть. Я же за свой счет езжу. Дорога туда-обратно стоит 24 тысячи. Ну и отпуск беру за свой счет. Пока могу, буду ездить. Не думаю, что война вскоре закончится.
– А эти вот сильные мира сего помощь не предлагали?
– Ты знаешь, было! Не знаю, правда, насколько сильный мира сего, но пишет мне однажды во "ВКонтакте" мужик – мордоворот с бицепсами. "Давайте я с вами", – говорит. Видно, что очень хочет прослыть патриотом, выбиться в депутаты или куда-то еще. "Давайте поеду с вами для безопасности", – предлагает.
Я говорю: "Мне там морду набить никто и не порывался даже, а от опасности, которая там есть, ты меня не спасешь. Нет, вот если бы нужно было, чтоб за меня кто-то дрался, то я б не отказался от помощи такого сильного молодого человека".
А я в тот раз еще завозил медикаменты в Луганск. Какое-то медицинское оборудование в детскую больницу. Так вот хуже дорог, чем в ЛНР, я нигде больше не видел. Ехал-ехал и застрял задними колесами. Передние царапают по льду, но вытащить не могут. Сижу в машине и думаю: "Вот сейчас этот мордоворот пригодился бы".
Забавно, что трижды в дороге попадал в ситуации, когда о нем вспоминал. Никто мне морду набить не пытался, но тот здоровяк ну очень пригодился бы. Как взял бы, да как вытолкнул бы машину! А в итоге мужики на ЗИЛке меня вытащили.
А вот каких-нибудь сильных мира сего, которые предложили бы купить нужное для больницы, пока не было. Есть люди с финансовыми возможностями выше среднего, которые поддерживают сборы. Вот они помогают.
В этот раз хотел привезти коробочку инокаина, а он тут уже есть. Но деньги-то я собирать начал. В итоге тысяч, наверное, на 150 лекарств разных купил да привез. Люди ведь скинулись.
– Тебе ведь раньше не приходилось иметь дело с военными травмами. Чем они примечательны?
– В соединении хрусталика самое слабое – это связки. Обычно они слабые у пожилых людей. Чем бабушка старше, тем связки у нее хуже. Но тут у молодых солдат, которые попадают с минно-взрывными ранениями, эти связки как раз и рвутся, отлетают хрусталики. Нужно хрусталик удалять, новый подшивать.
Еще из интересных наблюдений – это термобарическое оружие. Оно вызывает перепад давления, в том числе в сосудах. Вызывает сильное внутриглазное кровотечение. И вот здесь, конечно, нужен микроскоп, с которым можно оперировать задний отрезок глаза, в том числе стекловидное тело, сетчатку.
Но больше всего, конечно, сам факт ранений впечатляет. Потому что люди приезжают непосредственно с позиций. А так по хирургии чего-нибудь экстраординарного не припоминаю.
– Военные медики утверждают, что эта война сильно продвинет медицину вперед. Согласен с их мнением?
– Думаю, что сильно продвинется хирургия костей лица, потому что много повреждений лицевого скелета, а современные возможности КТ, МРТ и томографии позволяют заранее планировать трехмерную хирургию. Что же до внутриглазной хирургии, то наверняка продвинется хирургия заднего отрезка глаза, сетчатки, стекловидного тела.
А так, в целом военные медики все верно говорят: после каждой войны медицина шагает вперед. Если посмотреть на развитие хирургии как таковой, то двигатель ее – это война. Вся современная советская, русская школа хирургии начинается с Крымской войны, с Пирогова, который предложил сортировать раненых, предложил замораживать трупы, чтобы изучать трехмерное взаимоотношение органов и так далее.
Если бы не Вторая мировая, то не было бы имплантации хрусталика, поскольку английский хирург Ридли оперировал летчика, в глазу которого остались осколки кабины. И вот Ридли заметил, что осколки четыре года оставались в глазу, не вызывая воспалительной реакции. Из этого материала он сделал искусственный хрусталик, то есть линзу внутри глаза.
В первой хрусталиковой имплантации была ошибка на двадцать диоптрий, и глаз не видел. Зато это родило технологию и сегодня в мире произведено пятьдесят миллионов имплантаций искусственного хрусталика.
– Как защитить глаза на войне?
– Обязательно нужно очки носить. Лучше всего, конечно, баллистические, но если таких нет, то строительные – это лучше, чем ничего.
Потому что встречаются ранения пластиковой крошкой, которую противник запихивает в ВОГи. Бывает, что пули ударяются в бетонную стену, и глаза травмирует бетонная крошка. Достаточно сильно глаза повреждают всякие осколки.
От железок, от пуль, от вольфрамовых шариков из "Хаймарсов" строительные очки не спасут. И не всякие баллистические спасут, если честно. Но баллистические лучше строительных, а строительные лучше, чем ничего. А если на тебе ничего нет, то ты не защищен. Поэтому очки лучше носить.