"У края бездны" в Мариуполе. О самом честном фильме про эту войну

Обычно я не пишу непосредственно про войну. Не считаю себя вправе.

Я видел ее лишь косвенно — на украинских блокпостах, когда в 2014-м провозил с товарищами гуманитарку для батальона "Восток" из Запорожья в Донецк (еще и видео с благодарностью от донецких снимал — какие же мы были тогда непуганые идиоты), на промке Спартака, у Донецкого аэропорта и в разрушенном Дебальцеве в 2015 году, потом в тюрьме и многолетних судах (своих, чужих, своих, чужих…), на улицах Запорожья и Киева, где украинские праворадикалы толпой избивали оппозиционеров, а полиция никого не могла найти, с февраля по октябрь 2022 года, когда пришлось в Запорожье одновременно спасаться и от обстрелов со стороны освободителей, и от украинских спецслужб, которые появились у меня дома через несколько дней после начала СВО (и на этот раз не с целью ареста), и в октябре 2022-го, переходя линию фронта через Каменское в Васильевку, Мелитополь и дальше.

Так вот, я не считаю себя вправе писать о войне. И сегодня, на премьере фильма "У края бездны. Битва за Мариуполь глазами очевидца" на площадке II Международного фестиваля "RT.Док: Время героев", я понял это как никогда.

Режиссер и оператор — Максим Фадеев, продюсер и директор фильма — Сергей Белоус, с которым мы давно знакомы.

Картина — о судьбе бойцов батальона "Сомали", штурмующих многоэтажки в первые дни боев за Мариуполь. Максим с камерой прошел весь страшный путь вместе с батальоном. Ни одного постановочного кадра, съемки лиц ведущих огневой бой солдат (оператору нужно было находиться между двух огней, спиной к украинским войскам), "зачистка" зданий, допрос пленных, коммуникация с мирным населением — все это в фильме. И героев ранят и убивают не как в кинобоевиках, а по-настоящему.

"Я двигался в составе штурмовой группы, — рассказывает Макс Фадеев. — Противник укрепился в застройке. До этого туда пытались зайти три разных подразделения, в том числе морпехи, но смогли только "сомалийцы". А ты тащишь с собой либо все оборудование, либо можешь бросить его на командно-наблюдательном пункте, но никогда не знаешь, когда получится зарядить аккумуляторы и слить запись на жесткий диск. Когда бежишь, желательно не потерять из виду бойцов, потому что потом не знаешь, куда они побежали. Плюс они собой расчищают дорогу, и ты понимаешь, что на твоем пути не будет мин и растяжек. Почти каждый день съемка в таком режиме: бежишь, потом заняли рубеж, подождали соседей и бежишь дальше. Весь месяц мы куда-то бежали".

Фильм жесткий, злой, кровавый. Но при всем этом удивительно не людоедский. В отличие от призывающих к "большей жести" и смакующих "запах ФАБов по утрам" некоторых столичных блогеров, бойцы, которых смерть поджидает в каждой многоэтажке, говорят одно: война — это худшее из всего на свете, что вообще может случиться, и поскорее бы она закончилась.

То же самое, слово в слово, мне говорили бойцы "Востока" на позициях вблизи Донецкого аэропорта в 2015-м. Их слова потом в записи слушали украинские судьи и в глазах судей читалось искреннее удивление и просветление — неужели назначенный нам "враг" оказывается таким же человеком, как и мы сами?

Вот бы реальные бойцы, говорящие о мире, стали телеведущими, авторами статей, блогерами-миллионниками вместо "диванных" бойцов, говорящих о войне. Но многие из них вообще не возвращаются.

Я трясся от страха вместе с новичками "Сомали" на экране, которые не могли нормально отрегулировать длину ремней на автоматах, которым командиры приносили правильные патроны вместо каких-то неправильных, которым отдавали приказ не победить врага, а для начала хотя бы сделать несколько выстрелов в его сторону и не побежать с позиций.

Я диву дивился, когда местный дед подметал асфальт у подъезда многоэтажки, от которой почти ничего не осталось. Зачем? А потом вспомнил Виктора Франкла в Освенциме — нужно занимать себя обыденным делом, чтобы не сойти с ума в ситуации, которая кажется лишенной смысла. Я узнавал в спальных районах Мариуполя ту же нищету спальных районов моего родного Запорожья (тоже некогда города металлургов).

Я узнавал в спасающихся из-под обстрелов жителей многоэтажек те же типажи, которые годами жили и со мной бок о бок: суетливых теток, говорящих на суржике, явно выпивающих мужиков сильно за 50, которые ругают матом проклятую действительность, вспоминая, как "раньше все жили и работали вместе", дедов в растянутых трениках, которые, лишившись жилья, рассуждают, как вернутся на историческую родину куда-то в российскую глубинку и их бабушек, справедливо, но жестоко затыкающих им рот: "Молчи, дурак, на исторической родине тебя никто не ждет!"

Слушая мужика-заводчанина, рассказывающего, что его на глазах сгоревший "жигуль-семерка" был самой дорогой вещью, которую он смог купить в своей жизни, а теперь… а теперь хоть бы просто "это все" побыстрее закончилось, понимаешь, что потери разных классов от войны совсем не одинаковы.

Дядька у подъезда с оторванной ногой. Еще живой. Бабушка, сгоревшая заживо в своей квартире, потому что не могла быстро выскочить на улицу. Набитая детьми гражданская машина, оказавшаяся на линии огня. Мать просит "сомалийцев" помочь ей перетащить детей в безопасное место, но там нет безопасных мест, а солдаты ведут бой и не могут бросить позиций. Остается только кричать гражданским, чтобы они легли поближе к бордюру, а дальше, как бог даст. Трупы украинских военных на лестничных пролетах (одному из них, судя по документам, 22 года, и ему предлагали сдаться), трупы мирных жителей на своих кроватях, бросок гранаты в помещение, где может скрываться противник, — в результате мирный житель остается без ноги. Выжил ли? И играющие во дворе в мяч в перерывах между обстрелами дети лет семи-восьми, которые, по всей видимости, не до конца понимая, о чем говорят, спрашивают друг друга: "Мы что теперь, дети войны?"

Какие цивилизационные споры, какие либералы с консерваторами, какие холивары за запрещенное ЛГБТ или, наоборот, традиционные ценности, какие "филижанки кавы" в Вене или, наоборот, паломничества в Оптину Пустынь? Мир показанных людей находится в другом измерении, в другой Вселенной. Глядя на их жизнь (да что там глядя, а ведь и сам скорее из их мира), особенно когда горит "жигуль" — самое дорогое, на что человек смог накопить за жизнь, — демагогия, на которую тратят бесценное время блогеры и другие "интеллигенты", кажется слегка бредовой, не от мира сего.

"Спасибо, освободили", — кто-то бросает в сердцах, еле ковыляя не то с рюкзачком, не то с "кравчучкой" от своего разрушенного дома по дороге в никуда.

Но только не стоит считать саму постановку вопроса о цене чем-то вроде "фиги в кармане" или подыгрывания вражеской пропаганде. Это вопрос об ответственности перед ковыляющими с "кравчучкой", которым просто обязаны организовать достойную жизнь после всего, что они пережили, а многие их друзья и родные не пережили. Но это не всегда так. И в Мариуполе, на восстановление которого бросили много сил и средств, это далеко не всегда так. А должно быть.

И я ждал, когда же зрителю объяснят, ради чего все это.

"После всего, что Украина делала на Донбассе, я не смогу больше жить под желто-голубым флагом", — сказал харизматичный боец с позывным "Назар", с грустью констатируя, что каждый раз приезжая в короткий отпуск с передовой (еще той войны, которая началась в 2014 году), он стал замечать, как на глазах стареет мать.

Наверное, этого немало. Немало 2 мая в Одессе, 9 мая в Мариуполе, 8 лет (уже 10) бесконечных обстрелов Донбасса, тысяч, угробленных в тюрьмах. Для бойцов "Сомали" точно достаточно.

Рома "Воробей" из Донецка, командир 1-й штурмовой группы 1-й штурмовой роты, любил футбол, собирался стать кондитером, но после 2 мая в Одессе решил вступить в ополчение. За время СВО его ранили 4 раза: в шею, в обе руки и в ногу. В конце 2023 года "Воробей" погиб.

Нет больше Димы "Крамара", "Джафа", "Смелого", бывшего участкового милиционера Андрея "Кошмара". Вася "Назар", который переживал о стареющей матери, вместе с "Немцем", "Слатом", медиком "Фрицем", героем ДНР "Котом", пулеметчиками "Бабаем", "Левой", "Козырем", многодетным отцом Славиком "Меченым" погибли в Песках и Водяном.

Совсем юный — вступил в ополчение в 14 лет — "Философ" (он хотел стать преподавателем философии) был тяжело ранен, но выжил.

Другие выжившие — Сергей "Зеба", Дмитрий "Дэр" и Игорь "Цыган" — смотрели фильм в зале, а потом им аплодировали стоя. Им и тем, кто с ними не пришел.

Наверное, приведенного "Назаром" аргумента (по-настоящему серьезного аргумента) достаточно и для зрителей фильма. Но что насчет бабушки с "кравчучкой" и мужика с сожженным "жигулем"? Мы не знаем наверняка. Фильм не дает однозначного ответа на этот вопрос, он остается открытым.

"Война — это рукотворный ад, который попросту невозможно полноценно передать и отобразить ни в каком документальном фильме или литературном произведении тем, кто ее не видел, — говорит Сергей Белоус. — Однако все же мы сделали попытку показать хотя бы толику этой трагедии и героических подвигов бойцов, которые ценой своей жизни пытаются схлопнуть бездну ненависти, которая разверзлась еще в 2014-м на киевском Майдане и выродилась в эту многолетнюю гражданскую войну… Эти люди должны остаться в истории, должны продолжать вечно жить в памяти будущих поколений. Недаром после Великой Отечественной войны часто писали лозунг: "Помни войну". Эта память позволяет пробить стену равнодушия и безразличия, которые являются одними из причин беспрепятственного разжигания этой войны. Когда люди пробудятся, то вместе, в режиме "все для фронта, все для победы", мы сможем быстрее достичь мира, мира на наших условиях".

Картина Макса Фадеева и Сергея Белоуса честная, не приукрашивающая реальность, а потому страшная, а потому заставляющая думать. В ней нет "эльфов" и "орков", в ней нет счастливого избавления жертв от злодея, потому что жертвами оказываются все. В ней гражданская война, как бы нас не убеждала в обратном украинская госпропаганда.

И да, после премьеры фильма "У края бездны" я убедился, что не вправе писать о войне. Макс Фадеев вправе, а я нет.