Из Диканьки — в Петербург. Торжество любви и добра на сцене "Геликон-оперы"

Помимо самой премьеры, театр также организовал выставку «От Диканьки до Петербурга» с портретами и пейзажами из частных коллекций.

Сегодня украинские сюжеты и колорит в московских театрах популярны снова, как и тогда, когда Николаю Васильевичу Гоголю удалось превратить жизнь полтавских деревень и малороссийских местечек в своеобразный стиль и бренд, интересный петербургскому, привыкшему к французской комедии и итальянской опере обществу.

Бренд настолько востребованный и потенциальный, что в 1870 году дирекция Петербургского русского музыкального общества выбрала именно «Ночь перед Рождеством» — сперва заказала оперу композитору Александру Николаевичу Серову, а после его внезапной смерти, через год, объявила конкурс на сочинение этой оперы.

Либретто Якова Полонского — единственное в творческом наследии писателя — было уже написано, а специальное жюри, в состав которого входили Николай Андреевич Римский-Корсаков, Эдуард Францевич Направник и Антон Григорьевич Рубинштейн, должны были присудить премию лучшему сочинению.

«Кузнец Вакула» Чайковского был выбран единогласно, получил сразу две премии, а уже в 1876 году был поставлен Мариинским театром, где провалился. Неудачу оперы Чайковский объяснил слишком густой инструментовкой и тем, что она была "слишком бедна голосовыми эффектами". Спустя десять лет он осуществил вторую редакцию: так родилась опера "Черевички", премьера которой состоялась в Москве в Большом театре 31 января 1887 года (по новому стилю).

«Мне кажется, что "Черевички", как и "Онегин", будут проходить не особенно шумно, но мало-помалу и эту оперу полюбят. По любви, которую я сам к ней питаю, я знаю, наверное, что и публика когда-нибудь ее полюбит», — напишет композитор позже Сергею Танееву о второй, финальной и успешной редакции оперы.

Именно она идет теперь в «Геликоне».

До «Кузнеца Вакулы» тексты Гоголя в музыкальном театре оказывались редко. Была написана «Женитьба» Модеста Мусоргского, но его «Сорочинская ярмарка», «Майская ночь» Римского-Корсакова и «Утопленница» Николая Лысенко появятся спустя годы и будут куда больше ассоциироваться с «музыкальным Гоголем».

Выставка в фойе театра называется так не только потому, что именно по этому маршруту летел на Чёрте гоголевский кузнец Вакула за царицыными черевичками, но и потому, что полотна, собранные здесь из разных коллекций, полно и красочно рисуют саму Надднипрянщину XVIII–XIX веков — звездных южных ночей, плодородной пашни, берегов Днепра и верб, склонившихся к его воде.

И людей — образы те самые, гоголевские, — ярмарки в Сорочинках, где можно было купить совершенно что угодно (как писал сам писатель, чего и в обеих столицах не найти), и селян, и горожан, популярные персонажи портретов тех лет: девушки прядильщицы и кружевницы, крестьянки, торговцы и торговки.

В самой Диканьке, принадлежавшей во времена Гоголя семье Кочубеев (от генерального судьи войска Запорожского, Василия Леонтьевича Кочубея), до наших дней сохранился необыкновенный для маленького провинциального городка памятник — Триумфальная арка архитектора Луиджи Руска, построенная в честь победы в Отечественной войне 1812 года к приезду на Полтавщину императора Александра I.

Сохранилась арка действительно чудом: в годы Гражданской войны усадебный комплекс — родовое гнездо Кочубеев был разрушен, а в 2022-2023 Полтавщину накрыла волна тотальной декоммунизации и деколонизации, но арку почему-то до сих пор не тронули.

Картины Василия Тропинина, изюмчанина, портретиста Тараса Шевченко Сергея Васильковского, украинских передвижников Сергея Святославского и Николая Бодаревского, чья «Малороссиянка» в свое время стала жемчужиной 12-й выставки Товарищества передвижных художественных выставок, собранные в экспозиции «Геликона», встречают зрителей перед спектаклем.

Портреты Екатерины Великой (кисти Дмитрия Левицкого) и светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина-Таврического тоже украшают выставку. Потёмкин на портрете неизвестного художника вышел не слишком удачно — когда портрет, а точнее, его маленькая карманная копия, была обнаружена в Париже, местные искусствоведы подписали его так: «Неизвестная женщина XVIII века».

Императрица же на портрете Левицкого изображена именно в том возрасте и в то время, в какое мог бы застать ее кузнец Вакула, отправься он в действительности верхом на Чёрте из Полтавы в Петербург.

В опере Чайковского, впрочем, Екатерины нет: в те годы в Российской империи существовал цензурный запрет на изображение монаршей особы в театральном представлении.

Едва ли кому не знаком сюжет гоголевской «Ночи перед Рождеством». История о том, как влюблённый в кокетливую красавицу Оксану кузнец Вакула оседлал Чёрта и отправился в Петербург, во дворец к императрице, по прихоти возлюбленной попросить у нее драгоценные черевички.

Не меньше внимания уделяет Гоголь в повести матери Вакулы — ведьме Солохе и целому созвездию ярких характерных персонажей — ее воздыхателей: местного головы, дьяка, казака Чуба.

Есть в повести и исторически значимый фрагмент: прилетев в Петербург, кузнец сталкивается с казацким посольством с Запорожской Сечи, прибывшим к императрице.

Гоголь описывает этот эпизод детально:

«Один из запорожцев, приосанясь, выступил вперед: "Помилуй, мамо! чем Тебя твой верной народ прогневил? Разве держали мы руку поганого татарина; разве соглашались в чем-либо с турчином; разве изменили тебе делом или помышлением? За что ж немилость?

В опере Чайковского, а соответственно, и в постановке «Геликон-оперы», которая строго соответствует либретто, нет не только самой Екатерины, но и причины, по которой казаки прибыли в столицу. Встречает их «Светлейший» — Потёмкина здесь никто не называет иначе, он же дарит Вакуле черевички и произносит жизнеутверждающие слова:

Другое существенное отличие либретто от первоисточника — образ Оксаны, главной лирической героини. Самовлюблённая кокетка у Гоголя, отправляющая Вакулу с невозможным заданием забавы ради, в опере Оксана — сложная героиня, влюбленная, страдающая, раскаивающаяся.

Мне кажется, здесь эта мысль транслируется очень убедительно. Оксана понимает, что любит своего возлюбленного, кузнеца Вакулу, просто так, а не за какие-то материальные блага», — говорит режиссер-постановщик Сергей Новиков.

И действительно. У Чайковского Оксана — героиня, близкая композитору близкая его Иоланте или Лизе из «Пиковой даме», которые тоже сильно отличаются от оригинальных персонажей Пушкина и Херца.

Вакула, фанатично одержимый своей любовью к Оксане, тоже отличается от оригинального, гоголевского, а в своем ариозо «О, что мне мать, что отец!» словно предвещает легендарное ариозо Германа «Прости, небесное создание».

Постановка Новикова (за дирижерским пультом — Филипп Селиванов) — красочная, сочно-колоритная, праздничная. Спектакль, художественно оформленный художниками Ростиславом Протасовым и Марией Высотской, наполнен деталями, близкими к полному любви описанию украинской деревни у Гоголя: белоснежные домики с крышами, крытыми соломой, стены и окна которых расписаны в духе Петриковской росписи, расшитые вышиванки и теплые кожухи, разноцветные ленты, вплетенные в косы девушек, и нарядные рушники, которыми к праздникам убраны столы.

Украинская мелодика безошибочно угадывается и в музыке: уже в увертюре, в которой переплетаются все ключевые темы и лейтмотивы оперы, звучит и тема и кобзарей, и удалой казацкий гопак, а в песне Солохи «Ой, как светит месяц ясный» исследователи узнают лирическую народную песню «Ой, колись були ярii пшениченьм, а тепер облоги».

Хоры, в особенности колядки и щедривки тоже опираются на фольклорный украинский мелос, а финальный хор написан на основе обрядовой свадебной песни «Та не бiйся матiнко».

И несмотря на колоритную традиционность постановки, спектакль в «Геликон-опере» вышел очень современным: в ход пошли все те «чудеса» современного техничного театра, которые все больше погружают зрителя в действие, делают его интерактивным, цепко удерживают внимание зала.

«"Черевички" Петра Ильича Чайковского — чудесная опера, в которой раскрывается национальное многообразие русского народа. Малороссийская тематика — большая любовь композитора, которая не единожды становилась сюжетообразующей в его симфонических и оперных произведениях.

Дерзость рождает чудо, а настоящая любовь пробивается через бытовой меркантилизм.
Характерный запорожский колорит и рождественский праздник дадут зрителям заряд позитива и уверенность в победе добра над злом», — рассказывает режиссер Сергей Новиков.

В самом финале, когда актёры выходят на поклон, а зал взрывается аплодисментами, навстречу друг другу идут князь Потёмкин и гетман Запорожского войска, казаки и петербургские царедворцы, и кланяются, дружески обнимаясь.

Возможно, это и есть тот сигнал победы добра, который касается сердец зрителей не меньше, чем торжество любви.