Объяснялось это тем, что его произведение происходило от гётевского "Фауста" и, соответственно, должно было соответствовать европейской традиции.
Следует отметить, что связь булгаковского текста с некоторыми источниками, которые указывают булгаковеды, неочевидна. Иногда и вообще наоборот – очевидно отсутствие связи. Но в некоторых случаях булгаковеды, безусловно, правы.
В частности, Борис Соколов в своей "Булгаковской энциклопедии" указывает:
"В подготовительных материалах к "Мастеру и Маргарите" сохранились выписки из книги М.А. Орлова "История сношений человека с дьяволом" (1904) с указанием страниц: "Антессер. Шабашные игрища (стр.36). Опилки и колокол (37)". Здесь внимание Булгакова привлекло описание шведского шабаша по материалам процесса над ведьмами 1670 г."
Детали шведского шабаша, описанного у Михаила Орлова, действительно присутствуют в окончательной редакции "Мастера и Маргариты", но, разумеется, вразброс и в той части, которая не противоречит более широкой традиции.
Например, шведские ведьмы на шабаш на мётлах не летали – они выходили в условленное место и вызывали рыжебородого демона Антессера, который организовывал их доставку на гору Блокулу (аналог Брокилона). При этом подчинённые ему черти превращались в козлов, а ведьмы и их дети (дети в окончательной редакции "Мастера и Маргариты" отсутствуют) летели на них.
В "Мастере и Маргарите" только Наташа летит верхом на Николае Ивановиче, обращённом в борова.
Рыжая борода в "Мастере и Маргарите" присутствует у проходного персонажа – Малюты Скуратова. Кстати, Булгаков очень интересовался и личностью Малюты, но так нигде этот интерес толком и не реализовал – осталось только упоминание в "закатном романе" и Григорий Лукьянович Чарнота в "Беге" – анаграмма Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского.
Что же осталось в окончательном тексте от шведского шабаша?
Во-первых, это шабашное пиршество.
В шведском варианте пир довольно скромный: "щи с салом, овсяная каша, коровье масло, молоко и сыр". Собственно говоря, это перечень обычных праздничных блюд, которые могли позволить себе шведские крестьяне – сало и молочные продукты появлялись на их столе не каждый день.
Сало, кроме всего прочего – скоромный продукт, который нельзя есть на праздники.
Само собой разумеется, у Булгакова представления о праздничном столе были другими, чем у шведских крестьян, что нашло своё отражение и в ранней редакции бала (где он представляет собой обычное для тех времён дружеское застолье), и, тем более, в поздней редакции, написанной под впечатлением приёма у американского посла в апреле 1935 года.
Во-вторых, у Орлова "иногда дьявол, присутствовавший на шабашах, оказывался больным. Чем именно и в чем выражалась болезнь, об этом история умалчивает; но зато объясняется, что гости шабаша усердно ухаживали за больным хозяином и лечили его – ставили ему банки".
У Булгакова: Воланд "одну голую ногу он поджал под себя, другую вытянул на скамеечку. Колено этой тёмной ноги и натирала какою-то дымящеюся мазью Гелла".
Многие булгаковеды отмечали (нередко – с недоумением), что для внешности и поведения Воланда (разные глаза, проблемы с суставами и т.п.) характерны признаки сифилиса на определённом этапе развития, которые Булгаков, как врач-венеролог, сталкивавшийся с настоящей эпидемией этом болезни и на Смоленщине, и в Киеве, прекрасно знал.
В-третьих, "после застольного пира ведьмы принимались для развлечения драться между собою".
Тут мы помним:
"Гелла, у которой одна рука была окровавлена, с воем вцепилась в шерсть коту, а он ей в ответ в волосы, и они, свившись в клубок, покатились по полу. Один из бокалов упал со стола и разбился.
– Оттащите от меня взбесившуюся чертовку! – завывал кот, отбиваясь от Геллы, сидевшей на нём верхом".
Эта драка, вроде бы, была не для развлечения – Бегемот случайно ранил Геллу, но Воланд говорит Маргарите: "он проделал эту штуку нарочно".
В-четвёртых, "своим верным приверженцам шведский чёрт давал верных рабов в виде разных животных – кому ворона, а кому кота. Этих зверей можно было посылать куда угодно и с каким угодно поручением, и они всё аккуратно исполняли".
Кот в "Мастере и Маргарите" есть – это Бегемот. Мы, впрочем, помним, что чёрный кот связан с нечистой силой и в европейской, и в славянской традиции и ничего специально шведского в Бегемоте нет.
© Василий Стоякин
Фрагмент скульптуры Александра Рукавишникова "Мастер и Маргарита"
Вороны в европейской традиции тоже знаются с нечистой силой – в них превращаются колдуны и ведьмы. Собственно ворона в "Мастере и Маргарите" нет, но есть грач, который доставил Маргариту в Москву из окрестностей Киева.