Мы же помним события в Мариуполе и в Северодонецке/Лисичанске, когда все свои «поразки» противник пытался преподнести как «перемоги». Но делать постоянно у него тоже не получится. Славянск — Краматорск — Дружковка — это тоже крупные населенные пункты. Нам будет сложно преодолеть эти преграды в лоб. Но там уже ведется своя работа, которая поможет нам освободить эти города, считает военный эксперт, подполковник Народной милиции ЛНР в отставке Андрей Марочко.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Андрей Витальевич, вы просите СМИ представлять вас как военного эксперта, но мы как журналисты все равно привыкли воспринимать то, что вы говорите и пишите, как информацию, близкую к официальной. Вы считаете себя в большей степени экспертом или военно-политическим деятелем?
— Я уже давно воюю на информационном фронте. У меня есть для этого определенные навыки, знания и опыт.
Но сейчас Народная милиция вошла в состав Южного военного округа, а законодательная база не позволяет действующему военнослужащему заниматься тем, чем я занимался. Мне даже было запрещено вести социальные сети. Поэтому командование приняло решение отправить меня на отдых.
Сейчас я уже военный пенсионер. Но я ни на минуту не прекращал ту деятельность, которую я вел ранее. У меня есть достаточно источников информации, которые позволяют мне рассказывать о том, что происходит на линии боевого соприкосновения.
Да, я знаю намного больше, чем об этом можно говорить публично. Но это не мешает мне давать объективные оценки.
— Какова сейчас обстановка на Луганском направлении? В какой степени на нее влияет ситуация, складывающаяся на других участках фронта?
— Прежде всего я бы обратил внимание на благоприятные погодные условия и повышение температуры воздуха, что повлияло на обстановку на линии боевого соприкосновения.
Сейчас у нас прекратились дожди. Температура в среднем достигает 15-17 градусов. Это тепло. Ветерок быстро подсушивает почву. Поэтому начали уходить те факторы, которые мешали активно действовать Вооруженным формированиям Украины.
Противник начал пользоваться легкой колесной и бронированной техникой. Это позволило им быть более маневренными. Поэтому активизировались бои на тех участках местности, где была более-менее статичная обстановка. Скоро бои там накалятся еще сильнее.
Уже начинают набухать почки. Появится «зеленка». Это станет маскирующим фактором, который позволит противнику еще ближе подходить к нашим позициям. И это приведет к контактным боям и эскалации на линии фронта.
— Как именно в прошлом году «зеленка» повлияла на боевые действия? Как она может повлиять сейчас, исходя из предыдущего опыта?
— Тут надо сравнивать не с прошлым годом. У нас активные боевые действия идут с 2014 года. Да, во время Минских соглашений они где-то затихали, а где-то разгорались, но у нас весной всегда была активизация диверсионно-разведывательных групп противника. Я уже говорил, что они могут близко подходить к нашим позициям, а у нас не везде есть тепловизоры и специальные приборы обнаружения.
Более того, мы прекрасно понимаем, что назрело грандиозное сражение. Это и политически, и военно-стратегически важно для Киева. Зеленскому нужно оправдать колоссальные вливания со стороны Запада. Если не будет никаких результатов, то прагматичный и корыстный Запад увидит, что вкладываемые в Украину деньги не приносят дивидендов и у них отпадет желание давать их. Зеленский это прекрасно понимает.
Мы видим, что сейчас ВСУ готовятся на полях сражений. Они получают натовскую технику, прибывает подготовленный личный состав. Где-то они формируют ударные группы, хотя пока мне не поступала информация, чтобы они где-то готовили мощные ударные группировки. Потому что они знают, что если они где-то сконцентрируют такую группу, мы тут же нанесем им мощное огневое поражение. Противник об этом знает. Поэтому он расквартировывается в домах мирных граждан и пытается рассосаться на определенных участках местности.
И в Артемовске, и в Часов Яре за последнее время появилось много вооружений и сил. Но это может быть обманным маневром. Как мы знаем, стратегическое направление для преступной украинской власти — Херсонская и Запорожская области. Мы за этим следим. Фиксируем передвижение. Делаем соответствующие выводы.
— Вы ранее говорили, что противник в Артемовске и в Часов Яре стал применять мобильные полукустарные станций радиоэлектронной борьбы, которые затрудняют работу наших беспилотников. Как мы можем с ними бороться?
— Сейчас у нас на линии боевого соприкосновения огромное количество БПЛА. Они у нас есть благодаря волонтерской помощи и не только. Не раскрывая военной тайны, могу сказать, что у нас есть промышленные БПЛА, которые мало подвержены радиоэлектронному воздействию. Так мы и противодействуем мобильным средствам РЭБ противника.
Что касается «Мавиков» и квадрокоптеров, которые можно свободно купить в магазине, то с ними есть проблемы, потому что на них хорошо воздействуют противодронные ружья и мобильные станции РЭБ. Но наши военнослужащие привыкли работать в таких условиях. У нас есть военная смекалка.
Например, некоторые беспилотники у нас запускаются вместе с удочкой. Мы цепляем обычную леску на квадрокоптер и запускаем его. Если противник пытается затянуть этот БПЛА и теряется управление, мы физически притягиваем его обратно. Да, такие приемы работают на малом расстоянии, но они эффективны. Потому что каждый коптер, который поставляют волонтеры, дорогой, особенно если там хорошая оптика с тепловизионными и ночными приборами. Они стоят от полумиллиона рублей и выше.
Так что вражеские станции в районе Артемовска могут помешать нашей работе, но существенно не повлияют на ход СВО.
Более того, у нас тоже есть ответные меры. У нас тоже работает РЭБ. Мы тоже душим БПЛА противника. И противодронные ружья у нас тоже есть благодаря волонтерам.
— Вы сказали, что сейчас заканчивается распутица. Нужно ли нам в связи с этим спешить в Артемовске, чтобы не дать противнику нанести там деблокирующий удар?
— Распутица там может быть максимум два-три дня. Все зависит от небесной канцелярии. Если опять пойдут ливневые дожди и все раскиснет, то противник не сможет контратаковать. Для этого надо быть мобильным и маневренным. А у ВСУ как правило есть пикапы, внедорожники и легкобронированные средства, которые недостаточно хороши в плане проходимости.
Все это повлияет на ход сражения. В конце этой недели и в начале следующей такой сценарий возможен. Все сохнет довольно быстро. С одной стороны, это хорошо. С другой стороны, это новые риски. Противник может воспользоваться отдельными участками в районе Артемовска, которые до этого были танкоопасными.
Следовательно, нам придется усиливать позиции противотанковыми средствами. Командование об этом знает и все для этого делает. Все идет в штатном режиме.
— Станет ли битва за Артемовск сражением, которое решил исход СВО? Или это просто один город, который мы должны освобождать?
— Артемовск глобально не повлияет на ход СВО.
Дело в том, что у Украины все равно есть полумиллионная армия. И мобрезерв у нее тоже неплохой. Учитывая тот объем средств, которые предоставляет Киеву США, Запад и НАТО, нам еще работать и работать.
Артемовск будет очень важен для нас как плацдарм для дальнейшего наступления. К тому же, взяв его, мы нанесем серьезный репутационный удар по ВСУ. У них морально-психологическое состояние и так не на высоком уровне, а в случае утраты Артемовска оно станет ниже плинтуса. Мы же помним события в Мариуполе и в Северодонецке/Лисичанске, когда все свои «поразки» противник пытался преподнести как «перемоги». Но делать постоянно у него тоже не получится.
Славянск — Краматорск — Дружковка — это тоже крупные населенные пункты. Там тоже серьезные укрепрайоны. Нам будет сложно преодолеть эти преграды в лоб. Но там уже ведется своя работа, которая поможет нам освободить эти города.
— Поговорим о наших вооруженных силах. Насколько я знаю настроения ополченцев, они в прежнее время высоко оценивали действия «вагнеровцев», десантников и морпехов, но критиковали остальные подразделения из-за, по их мнению, недостаточную эффективность, плохое знание местности и слабую мотивацию. Удалось ли нам стать единой армией? Ушли ли эти настроения в прошлое?
— Конечно, ушли.
Я уже говорил, что мы воюем с 2014 года. У нас есть соответствующий боевой опыт и знания. Даже верховный главнокомандующий говорил, что ополченцы ДНР и ЛНР воюют гораздо лучше, чем кадровые российские воинские части. Потому что они столкнулись с такими боевыми действиями здесь впервые.
Я сам общался с опытными бойцами, которые прошли Югославию, Чечню и Сирию. И они говорили, что никогда не видели такой войны, как здесь. Потому что здесь на маленьких участках местности сосредоточено огромное количество артиллерии. Активная фаза боевых действий гораздо интенсивнее, чем во время войн, которые были до этого.
Плюс нельзя забывать, что наш противник силен. Все эти 50 с хвостиком стран работают над тем, чтобы русские убивали русских. Запад не только передает Украине информацию и оружие. Они разрабатывают и применяют различные тактические приемы. Это сказывается на поле боя.
Мы к этому привыкли. Но россиянам нужно было набраться этих знаний. И спустя больше года СВО я могу сказать, что кадровые военные, мобилизованные и ополченцы Донбасса ничем не отличаются друг от друга. Мы плечом к плечу воюем длительное время. Мы прошли боевое слаживание. Никому ничего не надо уже объяснять. Все знают, куда бежать, что хватать и куда стрелять.
Все эти притертости ушли. У нас работают много разных подразделений, как добровольческих, так и кадровых. И командование, исходя из оперативной обстановки, разрабатывает операции несколько иначе. Оно тоже получило новый опыт и знание. Где-то мы тоже набили много болезненных шишек. Но это привело к тому, что все негативные моменты свелись к минимуму и учитываются при проведении операций.
— Как вы видите дальнейший ход СВО в глобальном плане? Мы сумеем сорвать наступление противника? Мы сядем в стратегическую оборону? Или мы сами нанесем серьезный удар по образцу того, что было 24 февраля?
— Даже если бы я знал замысел командования, я бы все равно его не озвучил.
СВО будет идти своим чередом. Наше командование будет исходить из оперативной обстановки на линии боевого соприкосновения. Причем на эти боевые распоряжения будут серьезно влиять действия противника. Это не та война, когда за полгода можно было разработать тактику и стратегию, а потом ее применять. Здесь надо лавировать между событиями, которые происходит.
Вы же видите, как сейчас насыщается фронт. Нам тоже надо на все это реагировать. Это и барражирующие боеприпасы, которые будут поступать на Украину. Это и дальнобойная артиллерия. Идут разговоры о танковых снарядах с урановыми сердечниками. Я уже не говорю о стрелковом оружии, снайперских винтовках и гранатометах.
Но однозначно, что цели и задачи, которые поставил верховный главнокомандующий (денацификация и демилитаризация Украины) будут выполнены в любом случае. Все зависит от обстановки. Временные рамки тут играют не главную роль.
— Что наши военные понимают под денацификацией и демилитаризацией Украины? Например, я среди них слышал много рассуждений в духе «до этого города дойдем, а дальше не пойдем». Есть ли среди них единое понимание?
— Понимание есть. Нужно выполнять приказы, которые дает вышестоящее командование. В армии все просто. «Поступила команда — так точно — ура». Только так. Иначе это будет не армия, а сброд.
Кстати, на Украине присутствует такой сброд, которому то дают команды, то не дают, а потом они сами куда-то передвигаются. У нас же сейчас дисциплина намного выше, чем у противника. Наши военнослужащие не обсуждают приказы свыше.
Более того, это все чревато в дальнейшем. Если мы будем разводить демагогию на линии боевого соприкосновения, далеко мы с этим не продвинемся. Мы выполняем задачи. Да, есть неточности и прорехи среди боевых распоряжений. Но они выявляются в процессе и быстро устраняются.
Наши военнослужащие доверяют своим командирам от сержантского состава до генералов. Каждый выполняет задачу, которая перед ними поставлена.