Как Эрдоган объяснит России участие Турции в корабельной коалиции Украины? Почему зерновая сделка невыгодна для Москвы? Какие страны участвовали в подрыве «Северных потоков» на самом деле? На эти и другие вопросы изданию Украина.ру ответил политолог, политтехнолог Дмитрий Выдрин.
Министр обороны Украины Алексей Резников во время брифинга в Одессе 14 марта заявил о создании корабельной коалиции, среди прочих стран упомянув Турцию: «Мы строим украинский флот в Турции». Об этом сообщает информационно-аналитический портал Turk Kulubu («Турецкий Клуб». — Ред.).
— Дмитрий Игнатьевич, не повредит ли участие в украинской корабельной коалиции имиджу Турции-миротворца, каковой она себя заявляет в российско-украинском конфликте?
— Реджеп Эрдоган, как я уже не раз упоминал в наших интервью, напоминает мне ванского кота с разными глазами, каждый из которых смотрит в определенную сторону.
Одним глазом президент Турции хорошо видит то, что происходит на Западе, а другим оком смотрит на Восток. Цель Эрдогана — тонко балансировать между интересами этих направлений, иногда на самом острие ножа.
Я, пожалуй, не верю в многовекторность, не верю в возможность усидеть на двух стульях, но в мире есть фокусники, которым сделать это почти удается — Эрдоган один из них. Он умеет делать какие-то проекты с Западом, мгновенно компенсируя их другими договоренностями с Востоком.
Например, Эрдоган может обсудить планы, которые противоречат интересам России, но потом, сделав кульбит, уравновесить их негативное воздействие каким-то совместным проектом с Москвой.
Поэтому, я думаю, что Эрдоган как зрелый состоявшийся политик делает шаги, имея в кармане компенсатор. Уверен, что ему есть как ответить [на заявление Резникова] — ждем-с.
Турецкая аудитория по итогу скажет: вот видите, наш лидер — единственный, кто умеет извлечь выгоду для своих родных турков из любой ситуации.
— Как из Турции видится ситуация на Кавказе? Удастся США организовать в Грузии и Армении Майдан по украинскому сценарию?
— На тему Майдана в Грузии и кавказском регионе у меня выйдет большая аналитическая статья на ресурсе Украина.ру.
Я скажу так: пока что Турция достаточно смирно наблюдает за происходящим на Кавказе, поскольку властям есть чем заниматься. Устранение последствий землетрясения забирает у страны все силы — временные, материальные и финансовые.
Анкаре сейчас не до того — не до участия в каких-то геополитических заморочках за пределами страны.
Но, возможно, турецкие лидеры читают мои публикации: в одной из них я писал, что любой Майдан заканчивается Рамзаном [беспредел, хаос, беззаконие может остановить только военная по психотипу личность с беспредельной силой воли, дерзким мужеством и личным бесстрашием. — Выдрин.].
Это аллегория. Если говорить без нее, почти любой Майдан заканчивается гражданскими войнами либо в прямом, либо в криптоварианте. Всегда это хаос, передел территорий, элит и так далее.
На территории Грузии у Турции есть анклав особого интереса — это Аджария, где находится много мусульманских единоверцев, где состоятельные турки проводят уик-энды. Попасть туда можно на такси: взять из Турции машину, и через 30 минут ты в Аджарии; через 40—60 минут — в Батуми.
Возможно, скоро откроют линию морских такси-катеров.
Многие турки считают Аджарию своей территорией. Поэтому они (если читают мои публикации) могут подумать, что этот Майдан, как все другие протесты, закончится дальнейшим расколом территории. И, возможно, карта ляжет так, что Аджария станет не только де-факто зоной отдыха турков, но и де-юре зоной турецких интересов.
Поэтому граждане Турции наблюдают за Грузией и происходящим на Кавказе с внимательным любопытством, не вмешиваясь, но имея явный хорошо выраженный интерес.
— Какие перспективы вы видите у зерновой сделки?
— Я не специалист по зерновой сделке, но тут, безусловно, есть о чем поразмышлять. Меня интуитивно настораживает во всем этом три фактора.
Во-первых, что такое сделка? Сделка — это некая операция, где все получают прибыль. Я понимаю, какую прибыль получает Украина. Это финансовые доходы от торговли зерном. Это геополитическая и военная прибыль, поскольку под флёром зерновой сделки можно с обратным рейсом судов завозить какое-то снаряжение и даже вооружения.
Я понимаю, в чем выигрыш для Турции. Это колоссальные деньги на процентах, поскольку в протокол зерновой сделки вставлен дисконт турков на покупку зерна в 25% — это миллиарды долларов дополнительной прибыли. Проход судов через Босфор — ещё если не миллиарды, то сотни миллионов долларов чистого дохода для Анкары. Турки здесь имеет колоссальные выгоды.
Я понимаю, что получают страны западной коалиции, лоббируя свои интересы через ООН — возможность через суда что-то вывозить и завозить.
Но я никак не пойму, какую выгоду имеет Россия. Ведь если это сделка, то, повторюсь, все участники должны иметь какой-то профит. Профит России мне пока не объяснили. Может быть, он скрыт туманом войны или смогом геополитики, но пока я не вижу прибыли…
Во-вторых, как пишущий человек, у которого на визитке значится «писатель», я тонко чувствую слово. Мне очень не нравится, как звучит термин «сделка» — из серии такого приблатненного сленга: сделка, стрелка, перестрелка, терка и другие.
Мне бы не хотелось, чтобы великое слово «Россия» ассоциировалось с ними. Это не наша история, не наш лексикон. Могущественная страна должна оперировать великими терминами, тем более если она через эти слова вмонтирована в какую-то политическую реальность.
Я не хотел бы, чтобы Россия участвовала в любых сделках, в геополитических конструкциях и так далее.
В-третьих, я считаю, что если страна входит в какие-то международные глубинные отношения, она должна это делать не с позиции слабости, а с позиции силы.
В условия зерновой сделки, насколько я знаю, включен баланс военных флотов. Например, российские военные суда досматривают корабли, а турецкие — сопровождают до или после пролива. Я не военный аналитик, но предполагаю, что сейчас баланс военно-морских сил в Черном море складывается не в пользу России.
Возможно, это паритетный баланс России и Турции, возможно, есть некоторое незначительное преимущество Анкары.
Поэтому на месте наших руководителей я не стал бы входить в какие-то отношения с Турцией или еще кем-то, не имея доминирующего политического, смыслового и военного преимущества, а приложил все силы для наращивания военно-морского потенциала в Черном море.
Когда он будет явно превосходить турецкие или суммарные натовские силы (там есть несколько катеров Румынии и Болгарии), тогда можно сказать: «Ребята, теперь мы готовы к переговорам».
— США заявили, что взрывы на подводных газопроводах «Северный поток» могла осуществить некая «проукраинская группировка». Как на это реагируют в Турции: люди, пресса? Что вы сами думаете об этом заявлении?
— Я думаю, моя реакция достаточно близка к мнению граждан Турции на эту тему. Турки — очень земные люди и во всем живут реальностью. Я также приверженец реализма, а не виртуальности или фейков в политике.
В Штатах сейчас, на мой взгляд, господствует постмодернизм — смешение реальности и виртуальности. Ситуация вокруг «Северного потока» является, возможно, его производной.
В Америке считают, что каждое событие должно сопровождаться информационной составляющей: например, фейками, как в Буче. Поэтому я не исключаю, чисто гипотетически, что ситуацию со взрывами на «Северных потоках» сопровождала какая-то съемочная группа.
Например, я какой-то «Доктор Зло» за океаном, и мне нужно создать конкурентное преимущество своим фирмам, выпускающим жидкий газ. Я хочу запечатлеть для потомков, как я это осуществляю — чтобы показать, когда придёт время.
Ясно, что нельзя было привлечь съёмочную группу из Германии или других западных стран, поскольку это против их интересов. Теоретически можно было только две стороны привлечь к съёмкам: Польшу и Украину, которые заинтересованы в ликвидации альтернативных потоков.
У боевых подводных пловцов-поляков, насколько я знаю, нет достаточной компетенции для осуществления такого действа. Украинская школа боевых пловцов — фактически советская школа, которая когда-то базировалась в знаменитой Балаклаве. Я многих из них лично знал, поскольку сам чуть-чуть занимался [военным плаванием].
Поэтому теоретически были люди, которые могли бы поснимать фильм о том, как компетентные мощные государственные дяди из-за «лужи» [океана] производят эпохальную диверсию на «Северных потоках».
Кроме того, лучшая съёмочная студия — на Украине. Я имею ввиду «Студию квартал-95». Я не исключаю, что именно операторы «95-го квартала» и снимали большую диверсию. Но потом ситуация изменилась, и кому-то пришло в голову обвинить эту съёмочную группу в самом подрыве.
Однако странно говорить о том, что украинская съемочная группа взрывала «Северные потоки».
Например, помните, есть такой хороший русский фильм «Т-34» [российский военно-приключенческий боевик 2018 года режиссёра Алексея Сидорова]. Картина рисует события, как наши сбежавшие пленные на танке Т-34 давят винтажные «мерседесы», которые стоят на стоянке в Германии.
И вот, представьте, кто-то берет и обвиняет этих актеров за то, что они раздавили несколько машин, выписывает им счет, ссылаясь на видеохронику, дескать, компенсируйте Германии деньги за разрушенные при съемках авто...