Зелёное наследство: какие солнечные и ветряные электростанции достались России от Украины

В конце января 2023 года российские компании заменили иностранных инвесторов на ветропарках Ростовской области, на которую приходится свыше четверти всех ветроэнергетических проектов России
Подписывайтесь на Ukraina.ru
Но есть ещё регионы, которые обладают не просто хорошим потенциалом для развития возобновляемой энергетики, но и уже построенной инфраструктурой, оказавшейся бесхозной после 24 февраля. Речь идёт о новых субъектах России.
ВИЭ Украины
Ещё 23 октября глава Минэнерго Украины Герман Галущенко заявил, что Украина потеряла 90% ветряной и до 50% солнечной энергетики.
90% ветряной и 50% солнечной энергетики — это установленные 1505 МВт мощностей "ветра" и 3113 МВт "солнца" соответственно. Однако нужно учитывать, что это установленная (номинальная) мощность, включающая (по всей видимости) все СЭС и ВЭС, включая установленные гражданами солнечные панели.
И теперь эти объекты "потеряны". Галущенко тогда не разъяснил, какой смысл он включает в термин "потеряны", однако если взять на вооружение карты размещения мощностей ветрогенераторов и распределения солнечной радиации на территории постУкраины, то всё становится куда понятнее.
В нашем случае "потерян" — это остался на территории России.
Практически вся украинская ветроэнергетика — это узкая полоса Северного Приазовья, где не только максимальная скорость ветров (следствие близости к Азовскому морю), но и равнинный рельеф, который упрощает строительство ветряков, а также близость к крупным городам юго-востока, то есть потребителям с соответствующей инфраструктурой (ЛЭП, электроподстанции и так далее).
Поэтому 90% украинской ветроэнергетики и правда оказались на территории новых регионов России.
С солнечными электростанциями всё несколько сложнее и проще одновременно. Проще, потому что Россия уже однажды взяла под контроль часть украинских солнечных электростанций (СЭС): речь идёт о крымских СЭС "Родниковое", "Охотниково", "Перово", "Митяево", "Николаевка" и "Владиславовка".
Первые четыре СЭС — "Родниковое", "Охотниково", "Перово" и "Митяево" — построили и запустили ещё при Украине. "Николаевка" запускалась уже при России, в 2015 году.
А судьба "Владиславовки" оказалась сложной: строить её начали в 2013 году, запустить планировали в 2015 году. Но к тому времени Крым остался без электроэнергии с Украины, а энергомост ещё не успели построить.
Специфика СЭС не позволяет их использовать в отрыве от иных видов генерации, да и для выдачи мощностей с "Владиславовки" нужно построить подстанцию 220 кВ "Кафа" стоимостью порядка 2 млрд рублей. Так Крым и остался с СЭС установленной мощностью 296,6 МВт, и "зависшей" СЭС "Владиславовка" на 110 МВт.
Впрочем, СЭС обеспечивают около 5% потребностей Крыма в электроэнергией. А вот с ветряками у Крыма не сложилось: они и при Украине новыми не были (их строить начали в середине 1990-х), поэтому после 2014 года большую часть ВЭС остановили и больше не включали.
Собственно, теперь список "унаследованных" от Украины объектов возобновляемой энергетики расширился.
Среди доставшихся ВЭС стоит отметить Приморскую, Ботиевскую (каждая по 200 МВт мощности), а также Запорожскую и Орловскую (каждая по 100 МВт) в Запорожской области. В Херсонской области — Мирненскую (87,4 МВт) в Каланчакском районе, Аверьяноскую (69 МВт) близ Скадовска и недостроенную Сивашскую возле Чаплынки.
Указанная мощность — проектная, однако станции находятся на разном этапе ввода очередей в эксплуатацию, так что их фактическая мощность может быть существенно меньше. У Аверьяснской ВЭС в 2019 году успели запустить две очереди на 14,4 МВт.
Тем не менее, это отличное "наследство", которое нужно как можно быстрее пустить в ход, ведь потребность в электроэнергии есть, инфраструктура досталась бесплатно, да и солнца с ветром в Приазовье — в избытке.
Но есть в этой бочке мёда есть своя ложка дёгтя.
Украина не Россия: разные подходы к развитию ВИЭ
Главные проблемы с объектами ВИЭ, доставшимися от Украины, две: технологическая и концептуальная. Начнём с последней.
На Украине с 2010 года построили свыше 7,9 ГВт мощностей СЭС и ВЭС, однако модель, по которой происходило это строительство, сильно отличалась от России и Белоруссии, где также развивали возобновляемую энергетику.
В Белоруссии делали ставку на строительство малых гидроэлектростанций и точечное — в республике мало участков, где дуют пригодные для производства электроэнергии ветра — строительство ВЭС.
СЭС в РБ построили на 259 МВт установленной мощности, так как с солнцем в Белорусии всё значительно хуже, чем в Северном Приазовье, где 2,4 тысячи солнечных часов в год. Поэтому основой для белорусской "зелёной" энергетики стала БелАЭС, обеспечившая РБ сразу 40% "зелёной" энергетики, тогда как до БелАЭС, 90% электроэнергии в стране производили тепловые электростанции.
В России основа возобновляемой энергетики — гидроэлектростанции, СЭС и ВЭС стали активно развивать в последние пять лет, но делают это не так, как на Украине и меньшими темпами возведения станций. Поэтому на Украине в 2020 году на ВЭС и СЭС пришлось 5% произведенной э/э, а в России — 0,4% выработки.
Дело в том, что в России правительство чётко определило роль ВЭС и СЭС как вспомогательных источников генерации, а не основных.
Почти 8 ГВт мощностей украинский СЭС и ВЭС — это примерно 4 АЭС в двухреактором исполнении с блоками ВВЭР-1000. Но, в отличие от АЭС, у СЭС и ВЭС — масса ограничений, вызванных крайней зависимостью от погоды, влияющей на коэффициент использования установленной мощности: при номинальных 110 МВт крымская СЭС "Владиславовка" на полную мощность могла бы работать крайне непродолжительное время.
И производит она эту электроэнергию тогда, когда она особо не нужна. Поэтому в России 1948 МВт мощностей СЭС — в три раза меньше, чем на Украине и 2047 МВт ВЭС — в 1,5 раза больше, чем на Украине. К слову, в 2017 году на стадии проектирования на Украине находились ветропарки совокупной мощностью 2921 МВт.
Плюс в России, в отличие от Украины, не позволяли откровенно обворовывать государство за счёт "зелёного" тарифа.
Уже упомянутые крымские СЭС строились изначально по достаточно хитрому плану. Возводила их австрийская компания Activ Solar в интересах своих владельцев — братьев Клюевых.
Строительство велось на кредитные средства от банков и иностранных инвесторов под обязательства того, что Украина вплоть до 2030 года через госкомпанию "Энергорынок" будет выкупать электроэнергию с СЭС по завышенному и изначально зафиксированному в евро тарифу (4,9 грн/кВт*ч в 2023 году), а затраты Украина компенсирует за счёт средств, выделяемых Евросоюзом на поддержку ВИЭ, а также за счёт других участников энергорынка, которые были вынуждены субсидировать ВЭС и СЭС.
В Крыму эта схема работа вплоть до середины марта 2014 года: Россия под таким аттракционом невиданной щедрости не подписывалась и стала покупать электроэнергию с СЭС по 3,47 рубля на кВт*ч вместо 0,446 евро/кВт*ч (по курсу 2014 года — 22,6 рубля за кВт*ч). Можно было бы и по кредитам перестать платить, но кредиторами в случае с крымскими СЭС оказались российские "Сбербанк", ВТБ и ВЭБ.
В итоге этот финансовый ребус кое-ка удалось решить.
В остальном же, в России ВИЭ развивают за счёт механизма договоров на поставку мощности (ДПМ) и государство решает, где и какой вид генерации ему нужен, а также ограничивает аппетиты инвесторов.
Третье важное отличие российского подхода в развитии СЭС и ВЭС от украинского — ставка на технологический суверенитет. Использование российского оборудования и определённая степень локализации иностранного оборудования являются условиями при заключении ДПМ.
Украинские СЭС строила изначально Activ Solar на основе европейских технологий, затем пальму первенства перехватил ДТЭК Рината Ахметова, возводивший станции с опорой на китайские панели и европейское электрическое оборудование. Государству было всё равно, какое оборудование становилось основой СЭС и ВЭС.
Ахметов и вовсе крутил Радой как цыган солнцем и сумел даже освободить импортные трансформаторы от НДС (пусть и на короткое время), что позволило ему экономить при строительстве объектов ВИЭ.
В России СЭС активно строит компания "Хевел" (в переводе с чувашского — солнце), владеющая единственным в стране заводом полного цикла по выпуску солнечных модулей от поступления сырья до отгрузки готовых изделий.
В сегменте ВЭС после февраля 2024 года из крупных субъектов стоит выделить компанию "Новавинд" — "дочка" ГК "Росатом" — с локализацией производства порядка 68% с производственной базой в Волгодонске (Ростовская область), где выпускают ключевые элементы "ветряков" (генераторы, гондолы, ступицы и основания башен).
Лопасти производились на заводе датской компании Vestas в Ульяновской области, где к началу СВО достигли 83% локализации производства. Но в прошлом году Vestas ушла из России, бросив своё предприятие. Поэтому их выпуск придётся осваивать собственными силами.
Тем не менее, Россия обладает ключевыми технологиями для производства ВЭС и даже строит СЭС в Казахстане. Украина ничем подобным похвастаться не могла даже в лучшие годы, когда краматорская компания "Фурлендер Виндтехнолоджи" позиционировала себя в качестве "единственного на постсоветском пространстве производителя ветроэнергетических установок мультимегаватного класса" с 50% уровнем локализации производства.
Донбасс на распутье. Есть ли будущее у угледобычи в народных республиках2023 год будет переломным как для шахтёров Донбасса, так и для угольных отраслей ЛНР и ДНР. Шахтёры в ДНР, пожалуй, впервые за 8 лет встретили без задолженностей по заработным платам — сказалось вхождение республики в состав России, из бюджета которой и была погашена задолженность.
ВИЭ Новороссии
Теперь пора понять будущее солнечных и ветряных электростанций Новороссии.
В теории их можно без особых проблем встроить в российскую энергосистему, однако это в теории, а на практике наверняка возникнет ряд проблем.
Во-первых, все СЭС и ВЭС выстроены на американском и европейском (ВЭС), а также китайском (СЭС) оборудовании. Доступ к западному оборудованию будет, скорее всего, закрыт, поэтому не исключены чисто инженерные проблемы, которые, впрочем, вполне решаемы.
Во-вторых, ряд ВИЭ находятся в непосредственной близости к линии фронта. Например, СЭС в Токмаке (50 МВт — крупнейшая на Украине состоянием на 24 февраля 2022 года), о которой украинские СМИ врали, будто она разграблена и вывезена вглубь России. Новоазовская ВЭС и вовсе находилась на линии фронта, но была частично перезапущена незадолго до начала СВО. ВЭС в Краснодонском и Лутугинском районах ЛНР работают ещё в 2018 года.
В-третьих, для выдачи мощности с некоторых станций может потребоваться проведение работ на ЛЭП и подстанциях с учётом того, что они стали частью российской, а не украинской энергосистемы.
И, наконец, данным объектам нужно будет найти новых хозяев, которые согласятся взять на себя санкционные и финансовые риски. Пока же ВЭС в Запорожской области находятся в государственной собственности.
Поэтому на интеграцию СЭС и ВЭС Новороссии в энергосистему может уйти пару лет. Но забывать об их существовании не стоит — они ещё пригодятся.
Рекомендуем