В Донецке снимали передачу о погибших журналистах, ее показали по всем местным телеканалам. Черно-белые фотографии выставляли в студии, теперь их передадут в музей. В министерстве информации ДНР парочка итальянских журналистов внимательно рассматривает фотографии, и на одной из них я узнаю Анатолия Жарова, моего товарища и одногруппника по заочному отделению филфака Донецкого национального университета. Я не выдержал, подошел и начал про него рассказывать. У итальянцев округлились глаза.
— А ты знаешь, как именно погиб Толик? — спрашивает у меня товарищ.
— Подробностей, увы, не знаю.
— Его сожгла украинская вертушка. Когда над его группой появился вертолет, он начал стрелять по нему из пулемета. Таким образом, его сослуживцы смогли отойти, а Толик, получается, принял удар на себя. Вот так! А все ведь думали: ботан. А «ботан» вот как смог! Официальной информации об этом нет, так что это так рассказывали с фронта.
25 апреля Толику исполнилось бы 52 года. Толик, он же Анатолий Александрович, был невысокого роста, лысоват и общителен. Долг Родине, еще советской, он отдал в 90-м году в Германской Демократической Республике. Работал в министерстве информации ДНР, увлекался историей Донбасса и раскапывал какие-то невероятные артефакты на барахолках, не вылезал из архивов.
Однажды принес фотографии Розенбаума, которые артист сделал во время гастролей в Донецке в фотоателье на бульваре Пушкина. Подарил мне листовку, выпущенную перед штурмом Донецкого аэропорта — воззвание убитого главы ДНР Александра Захарченко к украинским боевикам. Написал книгу про хозяина Донбасса — первого секретаря Донецкого обкома Компартии Владимира Дегтярева. Выпросил Толика поставить автограф на форзаце.
В 2018 году Толик показывал нам окрестности аэропорта. «Я не носил бронежилет, когда по работе куда-то выезжал. Я считаю так: если суждено погибнуть, значит так оно и будет», — сказал он тогда и махнул рукой. Погиб через четыре года, под Мариуполем — минно-взрывная травма и потеря крови. В соцсетях написали, что он пошел защищать Республику в первых рядах мобилизованных. Донецкая филармония к этому моменту потеряла двух музыкантов — джазмена и барабанщика. Толик же — журналист и краевед — ухаживал за больной матерью и копался в архивах.
Толика похоронили 27 или 28 апреля прошлого года. Те, кто опознавал тело, говорят, что оно было сильно обгоревшим, рассказал главред газеты «Донецк Вечерний» Александр Дмитриевский. Толику посвятили разворот.
— Помнишь, в аэропорту мы с ним о каком-то пустяке поссорились?
— Помню. Он тогда просто развернулся и ушел.
— Да. Причем правда пустяк. Мы потом быстро помирились. Когда люди умирают, почему-то сразу вспоминаешь, чем и когда их обидел.
2 февраля в институтском чате мы обсуждали задания по политической конфликтологии. Толик в свойственной ему манере ёрничал, вместо предложенных преподавателем тем всегда писал что-то свое.
— Тема по конфликтологии: «Анализ публичного конфликта между губернатором города Санкт-Петербурга Александром Бегловым и музыкантом, общественным деятелем Сергеем Шнуровым», — отрапортовал Толик.
— Толя, у нас политическая конфликтология, а не социальная, — ответил ему староста группы Алексей Акутин.
— А там тоже политическая составляющая якобы есть, и по этому дяде американскому социологу — выходцу из Германии — все конфликты социальные... Так что оставляю, так как вся эта конфликтология пока не помогла устранить ни один политконфликт, на том же нашем примере, поэтому лучше говорить о мусоре с матюгами, а не лезть в дебри истории, — ответил Толик.
— В основе политического конфликта лежит несовместимость политических интересов. А ты про какашки…
— Там хоть клипы интересные и новые... А какашки — это всегда главный политический интерес... да и сам Беглов считает это дискредитацией власти — так что все нормально... это на старости лет хулиганить начинаю, чтобы легче к земле привыкать.
— Буроз по тебе плачет, — написал староста, Толик ответил смайликом — палец вверх.
Буроз — так называют кладбище в Макеевке. В Симферополе, например, кладбище называют Абдал, в Туле могут сказать: на Мыльную гору пора. Толика похоронили на Бурозе.
Толик попрощался с коллегами за месяц до гибели. Говорят, вел он себя так, будто уже знал, что не вернется.