В описаниях ситуации на российском фондовом рынке западные СМИ привычно скептичны. Так, Bloomberg сделал материал, выдержанный в стилистике «невеселы лица простых москвичей» — про мрачные перспективы российского фондового рынка. «Следующий год (2023-й. — Прим. ред.) вряд ли принесет облегчение, поскольку война и контроль за движением капитала продолжаются, особенно если глобальная рецессия ограничит спрос на сырьевые товары, а новые санкции окажут еще большее давление на российскую экономику», — нагнетал безысходности автор материала.
Правда, спрошенный Harvard Business Review экономический журналист Мэтт Кляйн был несколько другого мнения относительно цен на сырье, и больше тут, по его мнению, зависело от Китая — возобновление полномасштабной деятельности в этой фабрике мира должно поднять стоимость материалов для промышленной обработки. «Экономические последствия войны на Украине для остального мира, вероятно, достигли своего пика еще летом, если не раньше, — оптимистично вещал интервьюируемый и добавлял парадокс. — Нанесенный ущерб в основном касается всех, кто находится за пределами России и Украины».
Но про фондовый рынок пока ничего особо утешительного в медиа Европы и США не торопятся говорить.
Банк России тоже всматривается в будущее с весьма умеренным оптимизмом. «Выверенная денежно-кредитная политика позволит крупнейшим экономикам избежать масштабной рецессии, — описывает регулятор базовый сценарий прогноза на грядущие три года. — Инфляция за рубежом вернется к значениям вблизи целей в первой половине 2024 года». Санкции против нашей страны «в основном сохранятся на всем прогнозном горизонте».
К 2025-му ключевая ставка должна вернуться в «долгосрочный нейтральный диапазон», то есть, скорее всего, к дофевральским показателям. Условно можно сказать, что с этого времени и будет отсчитываться какая-то нормализация деловой жизни.
Прогноз Минэкономиразвития предполагает, что условия для вложения средств тоже будут улучшаться после 2023-го: доля валовой прибыли после сокращения до 47,0 процента ВВП в 2022 году и до 46,3 процента в 2023 году, в последующие годы будет постепенно возрастать вследствие ускорения роста экономики, одновременно создавая условия для роста инвестиций в основной капитал.
Российский Минфин продолжает активно занимать на открытом рынке, замечает телеграм-канал Spydell finance. «За октябрь валовый объем заимствований составил 227, 6 миллиарда (выручка от размещений — 215,7 миллиарда), за ноябрь объемы резко выросли до 1262,3 миллиарда (выручка от размещений — 1204,9 миллиарда)», — приводит ресурс данные, показывающие, как ведомство наращивает объемы привлечения средств.
Автор канала видит в оживлении долгового рынка после февраля хороший знак, «так как в условиях отсечения внешних источников фондирования чуть менее, чем полностью, единственным ресурсом под выживание является внутренний финансовый рынок. Рекордные размещения — хороший сигнал, что система работает», — заключает он.
Член Экспертного совета по рынку ценных бумаг при Комитете Госдумы по финансовому рынку, доктор экономических наук Игорь Костиков полагает, что развитие российского фондового рынка возможно и за счет внутренних инвестиций. «В ближайшие годы рассчитывать на внешнее фондирование сложно. Но у населения достаточно ресурсов, чтобы обеспечить экономический рост. У нас 20 миллионов инвесторов — столько зарегистрировано на Московской бирже, — считает собеседник издания. — Сейчас, конечно, инвесторы и биржа пострадали в результате санкций, но и предприниматели, и брокеры ищут выход из ситуации».
Но это, предупреждает Костиков, не произойдет не само собой — привлекать капитал помогает сложившаяся на западных и восточных рынках система правил. «Есть и вопрос качества корпоративного управления, из-за санкций был снят ряд требований к комплексу мер менеджмента, отчетности и прочему. Необходимо озаботиться этими стандартами. Надеюсь, внутренние инвесторы, их интерес и требовательность помогут продвинуться в решении этой проблемы. И, конечно, стимулирование со стороны государства», — предлагает экономист.
Российский фондовый рынок не в первый раз выдерживает удары, вызванные внешними шоками и недостатками внутренней финансовой политики. «Я за свою жизнь увидел кризис 2008 года, кризисы 1998-го и 1997-го, в 1997-м проблемы на фондовом рынке [Юго-Восточной] Азии сказались и на нас, хотя тогда наш рынок был относительно маленьким. Потом, через год, в 1998-м, было падение в яму из-за государственного долга, 1999-й был тяжелым. Но в 2000-м начался рост, которого никто не ожидал, и нулевые годы были хорошими по темпам роста и по притоку инвестиций», — напоминает Костиков. Иностранные инвестиции и вложения от крупных российских игроков шли, потому что на российский рынок в готовом виде инсталлировали западную корпоративную культуру. А если делать рынок привлекательным и для своих граждан придется выстраивать и удобную небольшим внутренним игрокам систему правил.
«Плюс хотелось решить законодательно и вопрос с пенсионным обеспечением, — продолжает экономист. — Пенсионные — наиболее длинные деньги, самые нужные экономике деньги. Развитие частной пенсионной индустрии надо расширять. Правительству и регулятору стоит ускорить процесс создания специальных пенсионных счетов, эти средства также могут быть источником фондирования».
По мнению Костикова, «в ближайшее время, после завершения специальной военной операции пойдет восстановление рынка». «Хотя есть рисковые инвесторы из США, которые уже сегодня говорят, что из-за падения российских бумаг можно будет вскоре хорошо заработать. Я не хочу, чтобы кто-то расслабился из-за этого. Само собой все не получится, придется предпринимать усилия», — заключает он.
Владислав Мицкевич, партнер в инвестиционной компании, объясняет, из-за чего западные аналитики рисуют столь унылые картины будущего на российском рынке. «Важно понимать, что на нашем рынке, практически с того момента, как появился первый отечественный Индекс РТС, доминировали иностранцы. Если вспомнить одно из определений фондового рынка, то это термометр, который призван измерять температуру пациента», — приводит сравнение собеседник издания.
Исходя из этой аналогии, продолжает Мицкевич, этот термометр показывал скорее настроения иностранных финансистов. «И в первую очередь по этой причине наш рынок отличался крайней волатильностью, он почти всегда бывал то лучшим, то худшим. Стоило вокруг страны произойти каким-то значимым событиям, это воспринималось либо с большим воодушевлением, либо как катастрофа. А портфельные инвестиции, могут сняться и уйти за дни, если не за часы», — истолковывает собеседник издания причины чрезвычайной эмоциональной восприимчивости зарубежных инвесторов.
«Сейчас иностранцев на нашем рынке практически нет. Кто-то ушел сам, значительные средства были заморожены правительством Росси в ответ на заморозку активов Центробанка за границей, но в любом случае сейчас это показатель того, как себя чувствуем именно мы», — уточняет партнер инвестиционной компании.
Ответ на вопрос, где взять деньги, Мицкевич начинает с описания того, какая роль была у российского рынка в мире. «Если смотреть на историю размещения Фонда национального благосостояния и золото-валютных резервов Банка России, то там были забавные,порой до процентов совпадения между суммами выведенных за границу активов российского государства и тем, сколько средств было привлечено нашими компаниями в форме еврооблигаций, IPO (первичного размещения. — Прим. ред.). Фактически мы получали за границей наши собственные деньги с поправкой на так называемую страховую премию (дополнительный доход как компенсация за возможность ущерба. — Прим.ред.). Все развивающиеся рынки — и Норвегия, и Саудовская Аравия — являются экспортерами капитала. Это естественное следствие мирового экономического порядка», — объясняет финансист правила игры.
«Сейчас у нас действительно понемногу ухудшается макроэкономическое положение: падают доходы от экспорта нефти и наших основных экспортных товаров. Соответственно, падают и индикаторы фондового рынка .Но для тех, кто помнит 1998-й или 2008 год, слышать разговоры про катастрофу сейчас смешно. Тогда падение рынка могло и 80 процентов составить», — приводит он пример и добавляет: «Для того, чтобы представить ситуацию сейчас, достаточно вспомнить, что практически за один год мы заработали 270 миллиардов долларов, то есть почти столько же, сколько арестовали у нас в марте месяце "недружественные страны"».
«Проблема не в том, что у нас нет денег. У нас нет недостатка в деньгах, — подводит Мицкевич итог. — У нас не очень совершенный механизм превращения денег в инвестиции».