Сербский политолог пока скептически оценивает перспективы реализации совместного газового проекта России и Турции — как по причине несовместимости двух стран, так и в связи с противодействием Запада.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Господин Трифкович, после договорённостей между Владимиром Путиным и Реджепом Эрдоганом о создании на турецкой территории мощного газового хаба для поставок российского газа в Европу опять заговорили о союзе России и Турции. Насколько это реально?
— Я лично всегда скептически относился к возможности стратегического партнёрства России и Турции. Это связано с исторической, религиозной и культурной несовместимостью двух стран, которая неоднократно переходила в военные столкновения — от периода раннего модерна до ХХ века включительно.
Ещё одна проблема состоит в том, что президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган является политическим приспособленцем, который может легко изменить свою позицию в зависимости от того, что в данный момент он считает нужным. На протяжении двух последних десятилетий он с лёгкостью выбросил военных с политической сцены Турции, провёл изменения в Конституции страны, которые наделили его практически неограниченными полномочиями и т. п.
Это человек, который может двинуться в любом направлении, независимо от ранее достигнутых договорённостей — достаточно вспомнить о том, как запланированные четыре ветки «Турецкого потока» превратились в две.
Не стоит также забывать о том, как президент Турции подстрекал Азербайджан к войне в Нагорном Карабахе и о его заявлениях в интервью Общественной телевизионной службе США месяц назад, когда Эрдоган заявил, что Крым должен быть возвращён не украинцам, а его «законным владельцам» — крымским татарам.
— То есть фактически высказал опосредованные территориальные претензии к России, учитывая тот факт, что в Турции несколько миллионов граждан крымско-татарского происхождения…
— Конечно, пока о претензиях речь не идёт. Но если рассматривать сложившуюся ситуацию в более широком аспекте, стоит отметить, что Турция вернулась на мировую сцену как мощная региональная держава. Это редкий случай в истории, когда бывшая империя после своего заката вернула себе по крайней мере часть былого величия. С моей точки зрения, это не удалось Испании и Франции.
Я бы не рассчитывал на продолжительное стратегическое партнёрство России и Турции ещё и потому, что Эрдоган ныне имеет высокую мотивацию усиления личного престижа и силы, которая, кроме всего прочего, вдохновлена исламом. И в широком цивилизационном плане турецкий лидер явно не видит в «неверных» своих искренних друзей.
— Может ли повлиять на позицию президента Турции нынешняя сложная экономическая ситуация в его стране — спад производства, официальная инфляция в более чем 90% годовых и т. п.? Да и сама идея турецкого газового хаба, которую давно вынашивает Эрдоган, возможна лишь в случае резкого увеличения поставок газа из России.
— Турция, безусловно, попытается извлечь максимальную выгоду из нынешних геополитических разделов в Европе. Но я бы очень осторожно оценивал не только готовность, но и саму способность Турции стать стратегическим партнёром России. Я считаю, что Эрдоган в любой момент может начать свою игру, которая будет противоречить российским государственным и национальным интересам.
С моей точки зрения, России не стоит возлагать большие надежды на Турцию как газовый хаб, поскольку она может манипулировать такой своей ролью, причём абсолютно непредсказуемыми способами.
— Однако на данный момент Турция демонстрирует чрезвычайную заинтересованность в создании вместе с Россией газового хаба на своей территории. Может ли это привести к снижению турецкой вовлеченности в вооружённый конфликт на Украине, где Анкара в значительной мере является союзником Киева?
— И на примере Украины, и на примере Южного Кавказа мы видим, что Эрдоган, с одной стороны, сознательно действует против интересов России, с другой — может быстро корректировать свою политику. Потому не стоит полностью на него полагаться, и нужно всегда иметь в запасе другие варианты. Ещё раз повторю: я считаю упомянутую выше несовместимость Турции и России фундаментальной.
— В каких направлениях ныне происходит экспансия Турции?
— Турция пытается расширить своё влияния по трём векторам. Первый — тюркский, основанный на языковой и этнической близости, его главным направлением является Средняя Азия (так называемый проект «Великого Турана»). Второй — неоосманизм, направленный в первую очередь на Балканы, которые были частью Османской империи. А третий — исламский, ориентированный на арабский мир.
К примеру, очень высоким ныне является степень вовлеченности Турции в события в Ливии, чего ранее не было. Это демонстрирует желание Эрдогана получить контроль над как можно большей частью Восточного Средиземноморья. А ведь именно в этом регионе находятся последние пока неразработанные резервы энергоносителей.
При этом ни один из этих векторов не исключает двух других. «Туранство», неоосманизм и исламизм в турецкой внешней политике переплетены в одно целое, которое достаточно явно определено.
— Та оперативность, с которой Эрдоган принял предложение Путина, оставила впечатление хорошо спланированной импровизации, причём с обеих сторон. Что вы об этом думаете?
— Я считаю, что диверсия на «Северных потоках» очень сильно помогла тому, чтобы и в России, и в Турции рассмотрели вопрос более близкого сотрудничества в газовой сфере. Кроме этого, Путин и Эрдоган приложили все усилия, чтобы с «Турецким потоком» не произошло то же самое.
Так что в некотором смысле именно организаторы и исполнители диверсии возле острова Борнхольм ныне толкнули Россию и Турцию в более тесные газовые объятия.
— Насколько реальным является строительство условного «Турецкого потока – 2» в условиях западных санкций, которые делают невозможным привлечение подрядчиков, проложивших первый «Турецкий поток» по дну Чёрного моря?
— У меня нет достаточной информации о технических аспектах строительства газопровода и создания газового хаба. Однако существует достаточно политических препятствий для реализации этого российско-турецкого проекта.
В турецких СМИ появилась информация, что из гипотетического хаба газ в Европу будет поставляться по трём веткам: южной (через Грецию в Италию), средней (через Болгарию в Сербию, Албанию, Косово, Македонию и другие страны), и северной (через Болгарию в Румынию, Венгрию, Словению, и далее в Германию).
И тут нужно в первую очередь учесть нарастающее напряжение в отношениях между Турцией и Грецией, где ныне самое проамериканское правительство за последние полвека. Поэтому официальные Афины по команде из Вашингтона вполне могут отказаться сотрудничать с Анкарой в газовом вопросе. Болгария также очень кротко повиновалась трансатлантическому диктату, причём речь не только об открыто проамериканском правительстве Кирила Петкова, но и о годах премьерства Бойко Борисова.
Да и в целом Европа ведёт себя куда послушнее в отношении команд из-за океана, чем это делали страны Варшавского договора в отношении Москвы во времена Советского Союза. Поэтому мне сложно представить, как может быть реализован российско-турецкий газовый проект, учитывая всеобщий русофобский настрой Запада. И Турция тут будет «сопутствующей жертвой».
С моей точки зрения, ныне ни в одной ключевой стране ЕС невозможна независимая политика, направленная на возвращение российских энергоносителей на европейский рынок. Такой готовности нет ни у канцлера ФРГ Олафа Шольца, ни у президента Франции Эмманюэля Макрона.
Да в новом правительстве Италии, где будет доминировать политическая сила Джорджи Мелони, будут маргинализированы политические силы, выступающие за поиск компромисса с Россией, — я имею в виду партии Сильвио Берлускони и Маттео Сальвини. Напомню, что Мелони прямо заявила: «Италия полностью является частью Европы и НАТО. Любой, кто не согласен с этим, не может быть частью правительства. Если мы будем в правительстве, Италия никогда не станет самым слабым звеном на Западе».