Похоже на то, что политики на Западе плохо осознают все последствия применения ядерного оружия. Но больше всего тревожит возможность тайной передачи ядерного оружия киевскому режиму, заявил изданию Украина.ру военный эксперт, директор Музея войск ПВО Юрий Кнутов.
Об этом он сказал в интервью изданию Украина.ру.
— Юрий, вопрос об эффективности поставляемого Украине оружия. Заметна адаптация союзных сил к появлению у противника западных РСЗО. В Артемовске, или Бахмуте, для кого как, украинское командование заявило, что даже наличие поставляемых США «Хаймарсов» не смогло существенно повлиять на линию снабжения российских войск. Это локальная ситуация или подобное наблюдается на других направлениях фронта?
— Вообще, анализ применения российских систем противовоздушной обороны показывает, что они достаточно эффективно приспособились для стрельбы по «Хаймарсам», эффективность этих боевых действий очень и очень высокая.
Причем противник попытался прикрывать «Хаймарсы» с помощью ракет АGM-88 Harm. Это ракеты противорадиолокационные, но они запускаются с самолетов МИГ-29, которые США специально переделали под нужды Украины.
Теоретически эта ракета должна наводиться по лучу станции наведения ракет, соответственно, попадать в антенную систему. Такие ракетные комплексы, как «Бук», «Тор», «Панцирь» полностью должны уничтожаться, включая боевые расчеты.
Учитывая, что наши комплексы, благодаря опыту боевого применения в Сирии, значительно доработаны, они очень хорошо работают по данного типа ракетам. И получается, что «Буком-3» работают по «Хаймарсам», а «Панцирь-С» работает в это же самое время по этим ракетам «Харм». Таким образом, уничтожаются как и противорадиолокационные ракеты, так и ракеты РСЗО, которые предназначены для поражения целей.
На сегодняшний день, если мы посмотрим потери, которые несет противник после применения ракет «Хаймарс», то эти потери катастрофические. На мой взгляд, мы практически уничтожаем от 90 до 100% этих ракет, это очень хороший показатель.
Я думаю, что мы будем еще дорабатывать наши системы противовоздушной обороны, но это в первую очередь касается боевых алгоритмов. Речь здесь не идет даже о самих комплексах, хотя, возможно, там потребуется какие-то изменения внести.
Но в первую очередь это боевые алгоритмы, которые мы соответствующим образом корректируем. То есть программное обеспечение, которое позволяет машине — фактически, компьютеру с элементами искусственного интеллекта — самой обнаруживать цель, самой определять ее характер, производить автоматический захват, пуск ракеты, наведение этой ракеты со стопроцентной вероятностью поражения.
В данном случае человек выступает в качестве контролера, в качестве специалиста, который должен выявить те сложности, которые могут случайно появиться, либо ошибки в работе какой-то системы. Но скорости ракет такие, что человек просто не успевает среагировать, он может выступать лишь в роли зрителя.
Это больше достижение — то, что американцы тратят такие колоссальные деньги... Мы с вами знаем, что один «Хаймарс», укладка, стоит миллионы долларов. Шесть залпов, шесть ракет — это миллионы долларов. И все это летит на ветер.
Я полагаю, что мы в ближайшее время добьемся такой ситуации, когда количество уничтоженных, перехваченных ракет, ракет, взорванных на складах, будет превышать то количество, которое приходит от США. И фактически Украина начнет терять количество ракет, которые может применить против наших Вооруженных сил.
Это будет достаточно серьезная победа, и эта победа может привести к тому, что уже в ближайшее время наступательный порыв украинской армии будет снижен в разы.
— Ожидать ли глобальных изменений в ходе СВО после прохождения референдумов и изменится ли география фронта?
— Если мы говорим о том, как будет дальше развиваться специальная военная операция, давайте не забывать, что Зеленский на днях провел совещание Ставки, и на этом совещании поднял два вопроса.
Первый вопрос — это продолжение наступления. Соответственно, он заслушал всех командующих и поставил задачу активизировать наступательные действия. Где, на каких направлениях — не было сказано, но, во всяком случае, такая задача поставлена украинским военным. Это первый момент.
Второй момент — обеспечить противодействия новейшим системам российской армии, новейшим системам поражения российской армии. Тут тоже расшифровки украинские СМИ не дают, но я бы предположил, что речь идет о системах противовоздушной обороны типа NASAMS, которые уже сейчас поступили на Украину. Это IRIS-T, также система противовоздушной обороны. Это попытки давить на США и Германию с целью поставить танки «Абрамс» и «Леопард-2».
Причем здесь очень интересная история раскручивается. Американцы говорят, что танки «Абрамс» слишком сложные. Впрочем, и немцы подчеркивают, что танки «Леопард» слишком сложные для украинского персонала, они (военнослужащие ВСУ. — Ред.) не справятся с ними и с ремонтом их не справятся. Хотя все ремонтные базы создаются на территории Польши и там могут участвовать представители стран НАТО, как это сейчас и происходит. Поэтому, на мой взгляд, этот отказ больше вызван политическими соображениями.
Что такое танк «Леопард» или танк «Абрамс»? Это вес от 50 до 66 тонн. Современные модели — это где-то за 60 тонн. Это очень прилично, не каждый мост выдержит на Украине такую технику, это с одной стороны.
С другой стороны, сейчас идут уже дожди. Грунтовые дороги размыты, и эта тяжелая техника гусеничная, она будет вязнуть. Плюс большое количество мелких речушек на территории Украины. Плюс болотистая местность после дождей. Эти танки просто будут увязать, и наши средства противотанковые — ракетные комплексы, наша артиллерия — будут их уничтожать, как мишени.
Просто имидж такой этим танкам — и «Абрамсу», и «Леопарду», соответственно, производителям этого оружия — не нужен. Поэтому американцы и немцы придумали эту красивую историю о сложности управления. Поэтому давайте (Украине. — Ред.) советские танки. Хотя советские танки тоже заканчиваются. Из Словении передают «Т-55» с пушкой 105 мм, а снарядов под эти танки практически в мире нигде нет.
Что получается: с танка снимается башня, и он превращается либо в эвакуационную машину, либо в машину разминирования. Другого варианта для применения этой техники я не вижу, потому что втолкнуть туда нормальную пушку достаточно сложно, тут серьезнейшая работа должна быть проведена, да и комплект снарядов тоже будет сокращен.
Поэтому для Украины задача, которую ставит Зеленский — о переходе в контрнаступление, — она не такая простая.
Хотя Литва тут сразу же откликнулась и направила (Киеву. — Ред.) пятьдесят бронетранспортеров М-113. Это очень старые бронетранспортеры гусеничные, они имеют противоосколочную, противопулевую защиту, но старой модификации, там даже нет защитных антикумулятивных экранов.
Я бы не считал эту технику какой-то передовой. Но в любом случае пятьдесят единиц — они, конечно, могут сыграть определенную роль при переброске войск с одного участка фронта на другой, повысить мобильность ВСУ, создать на каких-то направлениях определенные проблемы, хотя еще раз хочу сказать, наша артиллерия с подобного рода бронетехникой справится великолепно. Это будет рассматриваться больше как мишени, чем как какое-то серьезное оружие.
Но в любом случае нельзя относиться поверхностно к словам Зеленского, потому что он будет сейчас требовать от своих военных добиваться любым путем успехов на фронте.
В этом отношении и Запад им помогает. Буквально на днях вышел журнал «Тайм» с фотографией Залужного на обложке. Как говорят западные эксперты, это человек, благодаря которому украинская армия одержала первую победу, имеется в виду Харьковское направление.
Надо отдать должное Залужному, он в одном из своих интервью прямо сказал, что «Я заканчивал еще советские вузы, соответственно, учился у советских генералов и других офицеров, которые получали подготовку в российской армии». Поэтому школа-то у него не натовская, а российская, он признал это.
Сейчас украинская армия будет пытаться любой ценой — ценой колоссальных потерь — двигаться вперед. Мы видим это и на севере, и в районе Оскола. Но самое главное — это Красный Лиман, который пытаются обойти с севера, создать такую угрозу, когда мы вынуждены будем сами отступить для того, чтобы наши части не оказались в кольце.
После этого у украинской армии появляется дорога на Северодонецк и Лисичанск, на Луганскую Народную Республику. Поэтому сейчас делается все для того, чтобы это контрнаступление сдержать.
Второе, на что бы я еще обратил внимание, — это Херсонская область. Там продвижение украинских войск составило от 12 до 15 километров, есть разные данные. Но мы отсекли противника от его коммуникаций, сумели за счет вывода из строя шлюзов на плотине на реке Ингулец поднять уровень воды — и смыло значительную часть понтонных мостов, остались только вертолетные переправы. Поэтому здесь судьба украинской армии незавидна.
Но при этом, несмотря на тяжелые потери, несмотря на то что войска практически отрезаны, Украина сейчас активно готовится к контрнаступлению. Это Запорожская область. Туда собираются натовские средства и бывшие советские бронемашины плавающие — для того, чтобы попытаться форсировать реку Днепр на этих плавающих БТР, захватить плацдарм, и потом уже наводить понтонные мосты.
Причем тренировки украинской армии идут на водохранилище им. Ленина, и это достаточно серьезно. На Угледарском направлении до трех бригад (ВСУ. — Ред.) собрано. Если противник прорывается на этом направлении, у него появляется возможность перерезать трассу Мариуполь — Донецк. Что крайне нежелательно, потому что это сказывается на ситуации снабжения города Донецка и нашей группировки в районе Донецка.
Так что те угрозы, которые звучали на совещании у Зеленского, это не пустые слова, мы не должны к ним относиться, как к мыльным пузырям.
Мы должны понимать, что украинский режим начинает игру ва-банк. Она заключается в подавляющем преимуществе, в количестве личного состава. Мы должны признать, что украинская армия в целом насчитывает порядка одного миллиона человек, это включая подразделения территориальной обороны. С учетом мобилизации женщин, которая была уже объявлена и фактически проходит…
Это достаточно большое количество людей, пушечного мяса, как их Арестович называет — «мясо». Неоднократно он отзывается о своих солдатах, как о мясе. Меня это возмущает, как можно так относиться к своему личному составу, с таким выражением? Но его это радует, он доволен, и никто его за это на Украине не осекает и не ставит на место.
Эти десятки, сотни, тысячи солдат, их просто бросают, что называется, в мясорубку, с таким расчетом, что в какой-то момент у нас возникает перерыв в поставках оружия, в поставках артиллерийских снарядов, и тогда у украинской армии появляется возможность продвинуться на три-пять километров, занять какие-то позиции — и таким образом заявить о великой победе.
Это крайне опасная тенденция, потому что потери будут возрастать, но давление противника на разных направлениях будет тоже усиливаться.
— В связи с такой ситуацией затронем вопрос частичной мобилизации. Ожидать ли затем всеобщей мобилизации или второй волны мобилизации частичной?
— Результаты той частичной мобилизации, которая сейчас в России проходит, мы увидим где-то через два месяца, потому что пока мы призовем, пока укомплектуем... Призыв займет одну-две недели. Подразделения будут отправлены на полигоны, в районы слаживания, комплектования, формирования воинских частей. Потом будут переброшены в район СВО. Но это конец ноября, начало декабря.
Поэтому строить иллюзии, что уже завтра войска придут и начнутся боевые действия активные, наступательные, я бы не стал. Наша основная задача сейчас — сдержать противника. Сдержать, измотать максимально, максимально обескровить — так обескровить, чтобы потери были ощутимые. И после этого уже подтянуть резервы, выбрать наиболее слабые направления и по этим направлениям нанести удар. Это нам по силам, и я считаю, что эта задача у нас должна быть в приоритете.
Если говорить о последующих формах мобилизации, то всеобщую мобилизацию я исключаю — потому, что всеобщая мобилизация проводится только в случае объявления войны.
То есть, если Россия объявляет войну Украине, тогда уже объявляется всеобщая мобилизация лиц определенных возрастов. С такого-то года рождения по такой-то год рождения. Там уже практически не смотрят на категории, за исключением только полностью освобожденных от службы, либо по возрасту, либо по болезни. Все остальные призываются. Это совсем другая ситуация.
Плюс в экономике — практически бизнес работает только по госзаказам, по тем ценам, которые определяет государство. И масса всяких ограничений, которые нецелесообразны сейчас, в нынешних условиях. Они просто ударят по нашему народному хозяйству, и вместо того, чтобы в условиях санкций мы потихонечку перестраивали экономику и начинали расти, ориентируясь на внутренний спрос, в этих условиях мы фактически загубим свое же народное хозяйство.
Я считаю, что это делать нецелесообразно. А вот последующие (волны. — Ред.) мобилизации могут быть. Это связано с тем, что США и Великобритания поставили задачу воевать до последнего украинца, чтобы война тянулась год, два, три, пять… Или, как говорил генерал Милли, руководитель Объединенного комитета начальников штабов — десятилетие, десять лет. Запад в этом заинтересован, они будут стараться это все реализовать. У нас есть только один способ сорвать это все — это стремительное, эффективное, ошеломляющее наступление.
Хотя и на этот счет американцы тоже высказывали точку зрения: если Россия одержит решительную победу на Украине, рассматриваем вариант отправки сухопутных войск США на территорию Украины, направления военно-воздушных сил Америки на территорию Украины.
Такой вариант тоже существует. Но мы не должны на него ориентироваться, настраиваться надо на решительную победу. Эта решительная победа может привести к тому, что киевский режим вынужден будет капитулировать на условиях, которые устраивают Россию. То есть, на условиях демилитаризации и денацификации. К нему мы должны стремиться.
Тогда уже и последующие волны мобилизации будут не нужны, так как будет одержана победа. Если мы будем затягивать этот вопрос… А тут, конечно, многое будет зависеть от того, как будут идти боевые действия. У меня такое ощущение, что мы постараемся переломить сейчас ситуацию в нашу пользу, потому что для этого у нас все есть.
Вопросы мобилизационные — они очень многих беспокоят. Самый главный вопрос в том, что мобилизация должна идти таким образом, чтобы меньше бить по нашей экономике, по нашему народному хозяйству, чтобы привлекать людей действительно с боевым опытом, привлекать профессионалов.
Посмотрите, у нас одних ЧОПов несколько сотен тысяч. Это же обученные, подготовленные люди, которые служили в армии, знают, как пользоваться оружием, умеют оказать первую медицинскую помощь. Это не молодые мальчики, которые закончили службу в армии полгода назад, отслужив всего-навсего год. Конечно, этот потенциал нужно было в первую очередь задействовать.
Тут нужно смотреть именно саму структуру. Военкоматы — я понимаю, когда на них такой большой наплыв, они очень часто подходят по формальному принципу. Это связано еще с тем, что, к сожалению, у нас компьютеризация военкоматов не завершена.
Если в крупных городах эту проблему поднимали и пытались как-то ее решить, например, в Москве или в области, то и данные из единой системы могли передаваться непосредственно в военкомат. И там была полная картина о призывнике. Но во многих районах — допустим, человек уволился, и после этого он никогда не предоставлял в военкомат данные о том, что он женился, что у него трое детей, о том, что у него проблемы со здоровьем начались. Там он числится как специалист, который холостой, здоровый, крепкий. И его призывают. А потом начинаются эти все проблемы.
С одной стороны, это проблема тех мужчин, которые должны были вовремя предоставлять в военкомат все данные, сведения об изменении своего семейного положения, о состоянии здоровья, образования, места работы и т. д. Это первый момент.
Второй момент — отсутствие единой системы, которая должна была получать эти сведения из Налоговой службы, из каких-то других структур — медицинских и т. д. Таким образом, база в автоматическом режиме пополнялась бы, и работник военкомата четко бы видел: этот человек подходит, а этот не подходит.
И не было бы тех проблем, с которыми мы на сегодняшний день сталкиваемся, когда молодые люди вынуждены идти в военкомат и доказывать то, что они по состоянию здоровья не могут быть призванными в силу того, что у них диабет, инвалидность или еще что-то.
Такая же история с пожилыми людьми и со многими другими категориями. Эта технологическая отсталость очень здорово бьет. Мы у себя сами в микрорайоне в свое время покупали компьютер для того, чтобы поставить его в военно-учетный стол.
Это ненормальная ситуация, когда в нашей стране была возможность эти вопросы закрыть, но, к сожалению, этого вовремя не было сделано. А сейчас мы имеем те проблемы сегодня, которые имеем.
— О глобальной угрозе. Зампред Совета безопасности Дмитрий Медведев заявил, что Россия может применить ядерное оружие в соответствии с ядерной доктриной. Какова вероятность ядерного столкновения? А каковы арсеналы ядерного оружия в России и в Штатах?
— Меня больше всего тревожит возможность применения ядерного оружия. Были угрозы и со стороны руководства США, и от различных конгрессменов американских, которые призывали нанести ядерный удар по Крыму, по Севастополю, по территории России.
Лиз Трасс, перед тем как быть назначенной премьер-министром Великобритании, прямо сказала: если что, я нажму красную кнопку не задумываясь. Она даже не оговаривала, при каких условиях, она сказала: нажму, да и все.
Это говорит о том, что эти люди плохо осознают все последствия таких действий — применения ядерного оружия. Больше всего меня тревожит возможность передачи США, либо Великобританией, ядерного оружия Украине, причем закрытая возможность. Они не будут об этом объявлять. Они просто передадут это оружие. И практически никто знать об этом не будет.
— Если не объявляя передают, значит, не объявляя нажимают кнопку?
— Нажимать-то будет Киев, а в Киеве мы знаем, что за люди, что за политики, просто у многих крыша отъехала... Когда подобного рода людям могут передать тактическое ядерное оружие — это очень страшно. То, что этот вариант вполне возможен, и то, что такой вариант прорабатывается, — я в этом не сомневаюсь ни грамма. Дай бог, чтобы я ошибался.
Почему-то у меня складывается впечатление, что и США, и Великобритания этот вопрос уже согласовали. Именно поэтому они очень часто говорят о том, что «Россия может нанести удар, Россия собирается нанести удар»… Значит, остается произнести только одно: «Мы нанесли превентивный тактически ядерный удар по России».
Чем он выгоден, этот удар, — тем, что американцы и британцы вроде бы ни при чем, откуда Украина взяла ядерное оружие — никто не знает, может быть, она его сама придумала и создала где-то на атомных электростанциях, которые еще находятся у нее под контролем.
Таким образом, пока ты будешь разбираться, война начнется здесь, в Европе, американцы будут потирать руки, британцы тоже, в надежде, что до них радиоактивное облако не дойдет. А мы все будем расплачиваться за подобного рода решения.
Это самая страшная ситуация на сегодняшний день. Предотвратить ее можно только одним путем — это максимально говорить об этом, предупреждать об этом общественное мнение, в том числе и граждан западных стран.
Предупреждать общественное мнение в США и Великобритании о том, что удар будет нанесен по центрам принятия решений, в том числе по территориям и США, и Великобритании, а не только по Украине, если она применит подобное тактическое оружие с подачи Вашингтона и Лондона.
Соответственно, наша разведка должна максимально на такой вероятности сосредоточить свое внимание. У меня такое ощущение, что Запад сейчас пытается сделать все для того, чтобы передать на Украину ограниченное количество тактических ядерных ракет, либо бомб — чтобы Украина могла их применить, если посчитает нужным.