"Смутное время" и его особенности

В этой связи стоило бы напомнить некоторые моменты, связанные с историческим "Смутным временем", которые удивительно напоминают реалии современной Украины.

Вы будете удивлены, но в 1604-12 годах Польша с Россией не воевала. Вот так: Москву взять – взяли, но воевать – не воевали.

Поход Лжедмитрия I был частной инициативой сандомирского воеводы Юрия Мнишека, не поддержанной ни Сеймом, ни королём. Впрочем, король оказал ему финансовую помощь в размере налоговой недоимки с воеводства (т.е., денег, уже Мнишеком украденных).

Сам же Лжедмитрий был исключительно продуктом раскола в российской элите того времени – после того, как со смертью царя Фёдора Ивановича завершилась династия Рюриковичей, она никак не могла сделать выбор между представителями знатных родов, а попытка ввести республиканское правление в виде присяги боярской думе вызвало недоумение у широких народных масс. Массы предпочли ориентироваться на Бориса Годунова – непопулярного, но эффективного управленца, отлично справившегося с урегулированием последствий опричнины.

Точно также не было официальной помощи со стороны Польши Лжедмитрию II. Более того – большая часть польских наемников во главе с гетманом Ружинским вообще от него ушла, как только начался поход Сигизмунда III на Смоленск.

Этот поход тоже был частной инициативой короля. Война не объявлялась, регулярная армия в этом походе участия не принимала. Кстати, сам поход был реакцией на заключение Василием IV (Шуйским) Выборгского трактата со Швецией. Сигизмуд, наследник шведской династии Ваза, как раз воевал с Карлом IX за шведскую корону. Действия Москвы он расценил как оскорбление...

Польские оккупанты, от которых освобождали Москву земские ополчения, были никакие не оккупанты, а воинский контингент, приглашенный законным правительством для решения двух задач: устранения угрозы со стороны Лжедмитрия II и встречи русского царя Владислава Жигимонтовича (будущего короля Владислава IV), приглашённого "Семибоярщиной".

Справедливости ради надо сказать, что польский контингент этим не занимался.

Для полного понимания меры идиотизма происходящего – Первое земское ополчение, собранное в южных украинах (Тула, Калуга, Рязань), возглавляли бояре царя Дмитрия Ивановича (Лжедмитрия II) и шло оно на Москву, ссылаясь на крестное целование царю Владиславу... Но воевало в итоге против поляков.

Как видим, в такой ситуации визовый режим не помог бы. "Визы" выдавала "семибоярщина" в промышленных масштабах.

Собственно "Семибоярщина" – временное боярское правительство, существовавшее в 1610-12 годах, после свержения Василия Шуйского (реально оно правило что-то около двух месяцев – пока реальная власть не перешла к командующему польским гарнизоном Александру Гонсевскому). В переносном смысле "семибоярщина" – группировки элиты, склонные приглашать для решения внутренних вопросов иностранцев.

Сам термин не означает, что в правительство входило именно семь бояр, как утверждает, например, "Википедия". Традиционный список включает семь переговорщиков с польской стороной, причём в списке этом нет, например, Василия Васильевича Голицына, а без него существование такого правительства немыслимо (кстати, князь Василий рассматривался в качестве претендента на престол).

Скорее речь идет о "семичисленных" боярах, причем сам термин имеет ироническое звучание – "у семи нянек дитя без глаза".

Возглавлял "Семибоярщину" Фёдор Иванович Мстиславский – бессменный первый боярин (глава Думы) на протяжении 36 (!) лет. За это время на престоле сменилось семь царей (от Фёдора Ивановича до Михаила Фёдоровича). Без инфаркта, паралича и опалы (хотя в осаждённой ополчением Москве бывал бит и жрал человечину). Род Мстиславских пресёкся на нём только из-за ранней смерти детей...

Явление, характерное, наверное, для большинства гражданских войн, но особенно проявившееся в 1608-09 годах во время противостояния Лжедмитрия II и Василия Шуйского.

Суть его – в многочисленных переходах из одного лагеря в другой. Обычная причина смены лагеря – плен, с последующей присягой актуальному царю, но самостоятельные переходы были явлением, пожалуй, не менее массовым (во всяком случае – в позиционной фазе).

Каждый, даже малозначительный, персонаж, переходивший из Тушина в Москву, или обратно, получал разнообразные пожалования, достойные его чина. Потому "летали" не только наёмники, добровольцы, рядовые дворяне и дети боярские, но даже и знатные бояре, и князья.

Явление было не слишком почётным, сам термин скорее иронический, но относились к нему терпимо. А вот принципиальные сторонники того или иного царя могли рассчитывать только на предельно мучительную смерть...

Кстати, для обоих царей всё закончилось плохо. Свержение Василия Шуйского – в немалой степени следствие того, что он не ценил верность и ценил предательство.

Весьма характерной тут является история народного героя России – князя Дмитрия Михайловича Пожарского.

Служить он начал ещё при дворе Бориса Годунова. Поскольку он был весьма родовитым Рюриковичем (пожалуй, не менее родовитым, чем Захарьины-Юрьевы, от которых пошла династия Романовых), то его мать вскоре стала верховной боярыней царицы Марии Григорьевны, а сам он – стольником.

Потом на трон взошёл "невинно убиенный отрок Димитрий" (Лжедмитрий I) и Пожарский спокойно себе (ну, или нервно – уж не знаем) служил покойнику на троне.

Потом москвичи почему-то решили, что царь не настоящий и выстрелили им куда-то в сторону Литвы.

После этого Пожарский присягнул Василию Шуйскому, участвовал в подавлении восстания Ивана Болотникова, стал воеводой в Зарайске, отказался поддержать кандидатуры популярного воеводы Михаила Скопина-Шуйского и Лжедмитрия II.

После свержения Шуйского он не поддержал решения Семибоярщины о приглашении на царство королевича Владислава, но присоединился к первому ополчению своего знакомого, рязанского воеводы Прокопия Ляпунова, которое... поддерживало Лжедмитрия II!

После ранения в уличных боях отправился в свое имение, откуда был призван вторым ополчением, которое и возглавил. Отказался поддержать Лжедмитрия III, но поддержал Михаила Романова. И только поэтому остался в истории в качестве позитивного персонажа.