Нужно понимать: на освобождённых территориях люди, сотрудничающие с Россией, все время будут объектом нападений. Президент Украины Владимир Зеленский поднял бюджет военной разведке и департаменту разведки СБУ. Их деятельность признана успешной, бюджеты резко увеличили. Значит, случаев атак будет еще больше: они будут отчитываться, сколько человек убили, в зависимости от этого получать деньги. Но мы должны эффективно с этим бороться, считает депутат Верховной Рады четырех созывов Олег Царёв.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Олег, почему Украина решила наступать на Херсон? И это действительно наступление – или, как говорят в США, это разведка боем?
— На протяжении последнего месяца все обсуждали нападение на Херсон, поэтому все причины уже так много раз проговорены.
В двух словах можно сказать, что поддержка Украины со стороны западных стран падает. Великобритания заинтересована в том, чтобы война продолжалась, поэтому оказывается давление на Украину — чтобы хоть какие-то активные действия Украина предпринимала.
Что касается успеха или неуспеха, то, по оценкам военным аналитиков, концентрация украинских войск на этих рубежах недостаточна, чтобы гарантированно перейти в наступление. Но тем не менее наступление может быть.
Война — это дело случая, где-то могут оказаться наши подразделения в недостаточном количестве, и вообще надо понимать, что защищаться не так просто. Дело в том, что нападающий может на каких-то отдельных направлениях сформировать ударные силы, где в десять раз будет больше техники, огневой мощи. Поэтому где-то могут быть какие-то локальные успехи украинских войск.
Количество украинских войск, концентрация средств поражения у них недостаточны, чтобы гарантировано перейти в наступление. Но могут быть локальные успехи.
— Что-то угрожает крупным городам — Херсону, Новой Каховке?
— Я не думаю, что локальные успехи могут быть такими большими, чтобы перейти в города.
Надо понимать: когда мы все время наступаем — инициатива за нами. Противник вынужден срочно перебрасывать войска туда, где у нас идет наступление, снимать с других участков фронта, везти: где-то не успевать, где-то ошибаться. В этот момент мы можем нанести удар в другой точке фронта. Мы дирижеры нашей победы.
Поэтому сейчас происходит попытка Украины перехватить инициативу на себя. Это очень опасно. Лучший способ борьбы с этим — на каком-то участке фронта войти в большое наступление. Тогда они будут вынуждены свернуть все свои программы и защищаться.
– Получается, лучшая оборона — это контрнаступление. А какая ситуация сложилась с мостами, с логистикой?
— Это сложный вопрос, тут нет простого решения и простого ответа. В свое время, когда начались первые обстрелы моста, я написал у себя в телеграм-канале, что в Донецке в таких ситуациях покрывали мосты слябами.
Сляб — это такой металлический лист, очень толстый, где-то 10-15 сантиметров, который потом раскатывают и делают сварные трубы. Это сырье, которое вырабатывают многие донецкие заводы. На «Азовстали» на складах остатков этих слябов гигантское количество.
В Донецке покрывали отверстия, которые образовались (на мостах в результате обстрелов. — Ред.), покрывали этими слябами. Да, ездить очень неприятно, но это решало проблему. Плюс, как мне сказали военные, 10-15 сантиметров стали с головой достаточно, чтобы никакой «Хаймарс» это не пробил.
Только я у себя это написал в телеграм-канале, предложил, как один из возможных вариантов, который стоит рассмотреть, меня тут же набирает Володя Сальдо и говорит: «Коллега, мы второй день здесь сидим, совещаемся, и самое дельное я прочитал у тебя в телеграм-канале — ты мне скажи, мост выдержит, опоры выдержат эти слябы, такой вес?» Я говорю: «Володя, я микроэлектронщик по специальности. У нас, по-моему, единственные физики были, которые не учили сопромат, и то это экспериментальное, впервые инженерам не преподавали сопромат. А ты ведь строитель — вот вы посчитайте». — «А где взять слябы?» — «На "Азовстали"». — «Ну хорошо».
В конечном итоге вопрос не был решен, и это очень плохо. Я не знаю, каким образом можно решить эту проблему.
Здесь системная проблема, которая у нас сейчас в наших вооруженных силах. Они перед запуском «Хаймарса» стреляют ракетами, которые стоят недорого. Мы утрачиваем наши ракеты ПВО, и здесь нарушается главный принцип защиты и нападения в условиях войны.
Средства защиты должны стоить гораздо дешевле, чем средства нападения. Израиль создал систему «Железный купол», который накрывает государство, противники Израиля отправляют дешевые ракеты, болванки, они (израильтяне. — Ред.) сбивают их управляемыми ракетами.
Израильтяне постоянно, — их очень сильно эти проблема волнует, — они постоянно обсуждают, так неправильно, арабы запускают дешевые ракеты, а мы тратим дорогие ракеты ПВО на то, чтобы сбивать их ракеты.
Что они сделали? Не только говорили, а постоянно работали в этом направлении. Сделали так, что их система, которая сбивает, — «Железный купол», — она сбивает эти ракеты-болванки, которые летят на Иерусалим. Они просчитывают траекторию. И ракеты, которые падают в пустыне, — они их не сбивают. Таким образом, они уже экономят значительное количество боеприпасов.
Все равно их эта проблема волнует, и они решили сейчас от ракет, которыми они сбивают чужие ракеты, переходить на лазер. Лазер не будет стоить практически ничего, это электроэнергия. И он будет отрабатывать, будет сбивать и дешевые беспилотники, и ракеты, и что угодно. Они сейчас запускают эту систему.
Мы все время готовились к стратегической войне, когда будут лететь гигантские стратегические ракеты, стоящие гигантских денег, а мы их будем сбивать средствами ПВО. Собирались сбивать не дешевые, копеечные беспилотники дорогими нашими ракетами, а дорогие зарубежные самолеты.
Мир пошел в другом направлении, поэтому нам надо срочно переделывать систему обороны. Наши ракеты, система ПВО должна быть дешевле ракет, которыми нас обстреливают. Это стратегическая задача.
Если бы у нас были такие системы сейчас, мы бы накрыли Крым, мосты, что угодно. Я знаю, что работы в нашем направлении проводились еще в советское время.
— Помимо обстрелов, проблемой является украинский терроризм. На освобождённых территориях происходят одно покушение за другим. Что мешает признать украинские структуры террористическими и закрыть этот вопрос?
— Я понимаю, что мы не можем охранять всех гражданских лиц, это понятно, нам надо тогда еще одну армию. Дикое количество охранников, и это стоило бы прилично, и у нас есть куда посылать наших бойцов. Но надо решить вопрос с оружием, чтобы они могли себя защитить.
Я хочу сказать, что у нас нет сейчас нормативных документов, нет закона, по которому военные могут выдать оружие гражданским лицам. Надо понимать, что гражданский может потерять оружие, применить его неправильно, может сам в себя попасть. ЧП может быть достаточно много.
Хочу напомнить, что в 2014 году у меня была такая ситуация. Мы создали парламент Новороссии — тридцать депутатов от ЛНР, тридцать депутатов от ДНР, аппарат парламента.
Комендант здания сказал: дайте нам список депутатов, чтобы мы могли их пропускать в здание. Мы тогда наводили порядок, чтобы не приходили люди с улицы, — сотрудники Службы безопасности Украины (СБУ) и т. п. могли проникать на территорию Донецкой облгосадминистрации (ОГА).
Как только я передал списки наших депутатов и аппарата, тех, кого надо пропускать на территорию ОГА, — на следующий день опубликовали в СМИ эти списки, тут же! СБУ работала хорошо.
А еще начали задержания моих депутатов. И я хочу сказать, что многие из них погибли в результате всяких эксцессов, в том числе участия в военных действиях. Многие взяли в руки оружие, пошли ополченцами, но были и задержания, приезжали к ним домой — просто начали их задерживать по этим спискам.
Тогда как таковой линии фронта не было, была ОГА — Областная государственная администрация. Были отдельные здания, которые мы контролировали, но в город совершенно спокойно эсбэушники приходили, делали все что хотели, выводили, вывозили наших людей.
Я тогда нашел оружие, нашел, как его купить за личные средства, и не очень заморачивался, что мои действия будут с точки зрения Украины прямым нарушением закона.
Я обеспечил личным оружием и удостоверениями, которые я выписал и подписал, всех депутатов парламента Новороссии и сотрудников аппарата. До сих пор, я знаю, в Донецке многие ходят с этим оружием, с этими удостоверениями. Они легально были выданы, у меня была легальная должность, легальный статус. Насколько я понимаю, раз этот статус был легальный, то это оружие сейчас должно признаваться и в Российской Федерации.
К чему я это рассказываю? К тому, что так нельзя. Я не хочу сказать, что каждый день, но достаточно часто наши сотрудники гражданские погибают. Я говорю с ответственными лицами на территориях. И мне говорят: «Олег, ты человек еще советский, у тебя была начальная военная подготовка (НВП) в школе, ты умеешь и стрелять, и пользоваться оружием. Сейчас приходят молодые люди… Они друг друга поубивают этим оружием».
Но заряжать пистолет, автомат, разбирать и собирать — поверьте, это не бином Ньютона. Это не оправдание. Может быть, кто-то скажет: я пацифист, не возьму в руки оружие. Но у человека должно быть право себя защитить. Мы не должны лишать наших сотрудников, наших людей права себя защитить.
Надо понимать, что мы сейчас там находимся на территории, где наши сотрудники все время будут объектом (нападения. — Ред.). Сейчас Зеленский поднял бюджет военной разведке и департаменту какой-то разведки СБУ. Их деятельность признана успешной, бюджеты резко увеличили.
Значит, таких случаев будет еще больше. Они будут отчитываться, сколько они убили, в зависимости от этого получать деньги. Но мы должны эффективно с этим бороться.
Надо понимать, что ситуация будет хуже, чем когда наши освободили Берлин и приехали на территорию Западной Украины. Туда приезжали и учителя, и инженеры, и другие сотрудники, партийный актив. Им выдавали оружие. Партийному активу выдавали. Может быть, учителям не выдавали, но ответственные работники все были вооружены.
Надо понимать, что мы должны шагать в ногу со временем. Очень многое из того, что происходит на наших территориях, не описано российским законодательством. Если мы будем ждать, пока депутаты Государственной думы будут принимать какие-то законы, если наши сотрудники не будут брать на себя ответственность, если решения будут неправильными… Это вопрос жизни и смерти.