Командир отряда «Барс-13» Сергей «Фомич» Фомченков рассказал интернет-изданию Украина.ру, как российские добровольцы воюют на изюмском и славянском направлениях.
Воевать с украинским режимом он начал еще при президентстве Виктора Ющенко, когда в нулевых он и группа молодых нацболов Эдуарда Лимонова забаррикадировалась в одном из помещений в Севастополе и разбрасывалf оттуда листовки с призывом к Украине вернуть России «город русских моряков». За это Фомченков получил срок в украинской тюрьме.
В 2014 году командовал подразделением «интербригадовцев» в ЛНР, потом переехал в ДНР, где стал командиром батальона Прилепина.
— Фомич, где сейчас воюет твой отряд«Барс-13», сформированный как военное подразделение Союза добровольцев Донбасса? Кто в нем воюет?
— В основном граждане России — добровольцы, которые захотели участвовать в Специальной военной операции. В нашей стране впервые стали разрешать добровольцами участвовать в военных действиях.
Раньше эта практика в Донбассе в 2014-2015 годах была хаотично-самодеятельная, не всегда одобряемая из России. А с начала СВО встал вопрос, как люди, которые желают поучаствовать в происходящем, имеющие боевой опыт, желание, соответствующую мотивацию, принять участие, если они не военнослужащие российской армии.
Была использована система специального боевого армейского резерва «Барс» для того, чтобы привлечь добровольцев к этой операции. Через «Союз добровольцев Донбасса» и лично через Александра Бородая я получил возможность сформировать отряд.
Так как я достаточно известен среди добровольцев, то смог собрать в отряд хорошо подготовленных людей. Мы создали подразделение, которое с мая воюет сначала на изюмском направлении, а теперь в направлении Славянска.
— Вы находитесь где-то рядом со Святогорской лаврой. Сейчас у вас затишье?
— Святогорская лавра расположена на той стороне Северского Донца, где находятся укропы, а наш отряд стоит в Богородичном, это несколько километров до Святогорской лавры, и обороняем «Шервудский лес», который за Богородичным находится, севернее этого населенного пункта.
Если брать территории, которые мы отбили у ВСУ в направлении Славянска, то это достаточно большие территории, на них потрачено очень много усилий. Там разбито не одно подразделение ВСУ.
Город Святогорск взят, лавра еще не взята, от нас ее отделяет Северский Донец. Это очень длинная путаная река. Укропы уничтожили все переправы, которые только могли, от самых маленьких до самых больших мостов и мостиков.
Северский Донец является преградой. В каких-то местах мы его форсировали, в каких-то мы не можем еще это сделать, но это будет сделано. Я думаю, сейчас просто у нас идет накопление резервов.
Сама операция длится достаточно долго, в любом случае где-то требуется ротация войск, где-то дополнение новыми силами, где-то переформатирование самих усилий, направления удара и т. д. Это обычная военная пауза.
— А кто противостоит вашему отряду «Барс»? Знаете, кто конкретно?
— Там сборная солянка из регулярных частей и мобилизованных украинских резервистов. Надо понимать, что основную массу составляют мобилизованные. Мобилизованных гонят впереди регулярных частей.
Когда мы зачищали «Шервудский лес» и брали там пленных, то из разговоров с последними выяснялась пропагандистская практика, которую используют ВСУ. Они этих мобилизованных доставляют на опорный пункт. Реально запугивают. Украинская пропаганда такова, что мобилизованные и рады бы сдаться к нам в плен, но боятся, что их там будут пытать, кастрируют и так далее. Таких случаев запугивания было очень много.
Когда наши ребята брали в плен этих мобилизованных, те через какое-то время им с удивлением и облегчением говорили: о, ничего себе, а мы думали, нас тут пытать будут. Реально говорили: мы бы давно сдались, но нас запугали такими ужасами, что мы боялись сдаваться.
В общем, мобилизованные боятся сдаться в плен и реально стоят до последнего. Потом уже, когда их окружаешь, они поднимают руки вверх. Можно сказать, что нас «закидывают» мясом, потому что наша артиллерия очень долго обрабатывает эти позиции мобилизованных. Мы стреляем из всех видов оружия, чтобы взять опорный пункт.
2 августа 2022, 06:29
Александр "Варяг" Матюшин: Конец августа для Донецка и Макеевки будет самым страшнымОчередной опорный пункт берешь, а там сидят испуганные мобилизованные резервисты, а не кадровые военные. Последних мало осталось, их берегут. Поэтому«кадры» отступают, оставляя пачками вместо себя резервистов, которых не жалко — они еще таких наберут. ВСУ обрекает таким образом резервистов на смерть.
— А те мобилизованные, которых вы брали в плен, откуда родом были?
— В основном с Восточной Украины. Ими в первую очередь жертвуют. Их не считают на самом деле украинцами. По большому счету, это русские люди, которые в силу жизненных и исторических обстоятельств стали жить на территории Украины и были мобилизованы в украинскую армию. Желания воевать у них нет никакого.
Однако в последнее время стали попадаться жители центральных и западных областей, что говорит о том, что мобилизационные кадры из восточных областей исчерпаны, потому что мы уже взяли большую часть территории Восточной Украины. Так что нам стали попадаться уже и западенцы.
Но качество западенских селюков на порядок хуже, чем русских, которых мобилизовали с Восточной Украины. Те все-таки, надо отдать им должное, такие же люди во многом, как и мы. Русские воюют против русских. А у селюков моральное и военное качество очень низкое.
— А какие-то прикольные случаи были на фронте?
— Были такие случаи с пленными. Один к нам сам пришел, сдался и рассказал, что он ненавидит хохлов, а поэтому, уходя к нам, бросил в них гранату. Мы подумали: наверное, этот пленный придумал эту историю, чтобы к нему после сдачи в плен лучше относились. Но, как оказалось, его рассказ был чистой правдой.
На следующий день берем в плен его товарища, а тот рассказывает: был у нас такой кадр — уходя, бросил гранату, двух наших убил. Когда он его у нас увидел, то не смог сдержать эмоций: о, это же наш Сереженька!
— Вы действительно пленных не бьете?
— Мы же все слышали историю про Великую Отечественную войну о том, как немцы обращались с русскими, а мы, наоборот, миндальничали с военнопленными. У нас психотип такой.
Известно, как украинские военнослужащие обращаются с нами в плену. А наши чуть ли на руках этих пленных носят. Честно говоря, многие, кто прошел еще в 2014-2015 году в Донбасс, говорят: ну ничего себе, что это мы это так с ними миндальничаем! Но марка русского человека не позволяет действовать по-другому.
— Потери большие в твоем отряде?
— За 3 месяца 14 погибших, очень много раненых.
— А численность отряда можешь сообщить?
— По штату 400 человек. Это фактически батальон, но мы называем себя отрядом.
— Украинцы применяют много артиллерии против вас?
— Да, много. В прямые боестолкновения они стараются с нами не вступать, просто не выдержат прямого боестолкновения с нашей армией. Но используют много артиллерии, в том числе западной.
— Западную артиллерию почувствовали?
— Да, почувствовали.
— А в чем это заключается?
— В ее точности. У нас очень много раненых именно от огня артиллерии, потому что она летит часто, много и в большом количестве. А что касается западной артиллерии — мы почувствовали ее в последнее время. Конечно, у нее более высокая точность поражения объектов на нашей территории.
Бьют по командным пунктам, по складам боеприпасов, даже по незначительным, по небольшим складам боеприпасов, вычисляя их с помощью беспилотников и разведки. Это мы почувствовали.
Все это научило нас быть более гибкими, лучше все прятать и быть готовым к более точному огню артиллерии. Если раньше нас начинали обстреливать артиллерией и было время спрятаться, не торопясь, то теперь очень часто бывает, что прилетает к нам быстро и неожиданно, и очень точно. Поэтому все поселки вокруг «Шервудского леса» сейчас практически уничтожены и снесены с лица земли этой артиллерией. К тому же с ней трудно бороться — она более дальнобойная. Но мы постепенно учимся ей противостоять. К тому же у нас есть авиация.
— А наличие западной артиллерии с высокой степенью поражения может позволить ВСУ начать серьезное контрнаступление?
— Это не панацея для них, не «чудо-оружие». Она просто доставляет определенные неудобства и заставляет нас быть более дисциплинированными, но не решает проблемы контрнаступления для укропов.
— Как относится к вам местное население?
— Вообще отлично. Я могу говорить о тех, кто там на территории остался, это и дети, и подростки, и молодые, и в возрасте. Люди в Харьковской области в сравнении с теми, что живут в Донбассе, немножко по ментальности другие, но отношение у них к России и к русским отличное.
Я обратил внимание, что на этих территориях очень много памятников солдатам Великой Отечественной. В каждом поселочке обязательно есть мемориал советским воинам. Там целый культ памяти о войне, это не западенские земли.
У населения ментальность советская. Даже памятник есть в лесном массиве, братское захоронение недалеко от «Шервудского леса», там 770 погибших советских солдат, там написано по-украински: «Радянська армия». Но могила ухоженная. До сих пор видно, что кто-то приходит, кто-то ухаживает. И так в каждом населенном пункте.
Там еще советского очень много осталось, поэтому даже укропы в пропаганде на тех территориях используют терминологию, перекликающуюся со временем Великой Отечественной, называя русских «рашистами», по аналогии с фашистами.
— А не было таких случаев, когда местные хотели пойти воевать в ваш отряд?
— Были, подходили. Я беседовал на этот счет с «ответственными товарищами», но те пока опасаются брать в армию с освобожденных территорий, потому что засылка к нам в подразделения агентов вполне возможна. Должно пройти какое-то время, все должно устаканиться, и тогда будут брать в военные подразделения людей с тех территорий.
Плюс к этому не хотят уподобляться тем укропам, которые занимаются тем, что за счет жертв среди мобилизованных вытягивают войну.
— Вам сейчас, вашему подразделению, всего хватает? Или вам того, чего не хватает, обеспечивают волонтеры?
— Я скажу так: если сравнивать с 2014-2015 годами, то это небо и земля. Нам очень много выдали в армии — то, о чем я и не мечтал. Раньше нужное нам я где-нибудь в Донецке находил, покупал за деньги, всё нужное с трудом можно было достать. Теперь нам всё это выдают.
— А что именно?
— Нам выдали форму, берцы, бронежилеты, каски. Каски кевларовые, бронежилеты.
— В чем отличие прежней войны в Донбассе от нынешней?
— ВСУ обучали долго, их оснащали техническими средствами — у них есть связь, разведка, беспилотники. В 2014-2015 они еще были слабые. Их можно было разбить «на коленке». Жалко, что их тогда не разбили, но это уже политический момент.
В 2017-2018 у них стали появляться технических средств. На южном направлении, в районе Мариуполя, наши ребята стояли (из «батальона Прилепина».— Ред.). Там погибло два моих командира роты. Украинцы начали вышибать наши блиндажи. Наведение артиллерии было явно с помощью беспилотной авиации, потому что со второго-третьего снаряда они попадали четко по блиндажу. Таким образом, вышибли четыре наши позиции.
Это уже говорит о том, что они оснащались современными средствами наведения, автоматического управления огнем и корректировки даже без участия человека.
Беспилотниками корректируется поправка, и прилетает. Вторая-третья мина, к нашему сожалению, уже прилетала туда, куда надо. Это уже было тогда заметно.
Сейчас все это проявляется в больших масштабах. России сейчас противостоит современная обученная армия. У меня есть ребята, воевавшие в Чечне. Они говорят, что это совсем другая война, потому что там мы воевали все-таки против вооруженных моджахедов, но это была не регулярная армия.
ВСУ — это регулярная армия, которая использует спутниковые системы и которая использует беспилотную авиацию, которой, к сожалению, у нас еще мало, а также современные системы радиоэлектронной борьбы.
Кто анализировал ситуацию, предполагал, конечно, что украинцы готовятся к большой войне, что они оснащаются и обучаются Западом. Весь западный мир против нас — Европа и Америка.
Меня поразила эклектика из советского и западного вооружения на украинских позициях, которые мы брали с боем: советские пулеметы Максима и Дегтярева соседствуют рядом с канадскими сухпайками, NLAW и «Джавелинами».
— Говорят осенью Донбасс будет полностью освобожден. Ты согласен с таким прогнозом?
— Я боюсь прогнозировать, я не прогнозист. В начале казалось, что мы ВСУ очень быстро расколотим, но реальность такова, что шапкозакидательские настроения плохи тем, что они дают иллюзии, а иллюзии приводят к проигрышу.