(Не)толкиенист Зеленский и его номенклатурные живописцы

С начала июля в Черновицком центре культуры и искусств имени Ивана Миколайчука проходит выставка батальной живописи местного художника Андрея Холоменюка.

В цикле картин представлены эпизоды из средневековой и современной истории Украины. Выставка проходит вовсе не на региональном уровне, картины были также отправлены в экспозиции музеев США, Чехии и Австралии — продвигать «украинский бренд».

Высокопарное название выставки — «Войско Руси-Украины на защите Украины и Европы», на батальных полотнах в знойно-горчичных тонах изображены запорожские казаки, тевтонские рыцари, современные солдаты ВСУ.

Постоянно возвращается художник к теме Битвы под Оршей 1514 года, в которой польско-литовское войско одержало над московским стратегическую победу. Ирония в том, что выиграв сражение, польско-литовское войско по сути проиграло войну. .

Напомню. Масштабное и кровопролитное сражение развернулось в ходе русской-литовской войны, которая началась двумя годами ранее. Целью Оршанской битвы для короля Сигизмунда II был Смоленск — его возвращение после недавней утраты. В результате битвы польско-литовские войска добились отступления русской армии, но Смоленск взят не был, и, более того, по окончанию войны вошел в состав великого княжества Московского.

Более того, Сигизмунду восемь лет спустя пришлось признать Смоленск и его окрестности за московским князем Василием ІІІ. Но это будет позже. Пока же, в 1514 году в Новогрудке, столице Великого Княжества Литовского и Кракове решили разыграть карту Битвы под Оршей с максимальной внешнеполитической выгодой: пропаганда того времени совершила, поистине, чудо, не имея никаких современных условий и возможностей, поляки и литовцы сумели распространить на всю Европу информацию о грандиозном разгроме русского войска, колоссальных его потерях и переломе в ходе войны.

Однако, ход войны не изменился. Смоленск остался русским, в 1522 году в Москве был заключен мир, а спустя годы и века проигрывающие армии будут снова и снова устраивать подобного рода информационные провокации.

На полотне Холоменюка мы видим грозных рыцарей в латах, прорезающих себе мечами дорогу путь сквозь водную гладь (совсем как римский император Калигула), победоносных и сильных. Существует более традиционное изображение Битвы под Оршей — картина анонимного художника XVI века, по легенде участвовавшего лично в сражении и страстно почитавшего литовского гетмана Константина Острожского (на полотне он изображен трижды). Картина имеет совершенно другую тональность — бескрайнее людское море, трагичное, безнадежное столкновение, в котором, совершенно очевидно, погибнут большинство сражающихся.

Другая любимая тема живописца Андрея Холоменюка — тевтонские и ливонские рыцари, разумеется, сражающиеся с «московской ордой». По стилистике их изображение отдаленно напоминание фильм советского кинорежиссера Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» на музыку одноименной кантаты композитора Сергей Прокофьева. Однако… бледные образы мрачных картин Холоменюка — кривое зеркало.

Тевтонские рыцари здесь не вражеские полчища завоевателей-иноверцев, а, внезапно, светлые герои, бьющиеся с русскими на русской Ладоге. По композиции полотна действительно напоминают батальные изображения Средних веков, а некоторые детали снаряжения рыцарей, например, шлемы, отсылают зрителя с сказочной мифологии. Впрочем, о сказочных аналогиях речь еще пойдет.

И все же, как художник не старается придать тевтонцам облик «воинов света», память услужливо предлагает всё ту же аналогию — «Ледовое побоище» из кантаты Прокофьева с неумолимо грозной, властной и безжалостной силой, лязгающей медью и оглушающими ударными.

Открытым остается вопрос о взаимосвязи немецких воинов тевтонского и ливонского орденов с Украиной и украинцами. Впрочем, украинского художника эти вопросы не волнуют.

Как бы ни пытался президент Владимир Зеленский публично откреститься от фэнтезийной терминологии своей пропаганды, заявляя на Саммите ООН, что «Украина — не пограничье между орками и эльфами», удается ему это плохо. Ширпотребная украинская пропаганда буквально пестрит сказочным образами и спорными мифологемами.

Конъюктурное искусство, соответственно, активно эксплуатирует эти антропоморфные образы, представляя участников конфликта, жителей разных регионов и отдельных политических деятелей персонажами из произведений британских писателей Джона Толкиена или Терри Пратчетта. Если вчитаться в описания сказочных народов их романов, ассоциации с бездарными аллюзиями напрашиваются сами собой:

В своих картинах черновицкий художник, как и многие другие, чьи выставки сейчас проходят на Украине под восторженные овации, активно миксует данные сказочные аллегории с разнообразными историческими отсылками и неизменно милитаристскими воззваниями. Все это мифологическое «лукоморье», если приглядеться, не выдерживает никакого анализа — победоносные сражения оказываются разукрашенными мифами, переосмысленные исторические образы остаются при близком рассмотрении все теми же, а сказочные мифологемы вызывают лишь удивление.

Каждое время рождает не только своих героев, но и своих художников, а так же поэтов, писателей и музыкантов. У Гитлера тоже были свои художники. Только их имена смыли волны истории и их практически, кроме узких специалистов, никто не знает. Потому что бесчеловечность нацизма не оставила им места в истории живописи. Нечто подобное неминуемо произойдет и с так называемой украинской творческой интеллигенцией, которая вместо призывов к гуманизму, милосердию и любви насаждает в украинском обществе нацизм, ненависть и культ жестокости. Они служат не народу, которому нужна правда и мир, а власти, которая погрязла в войне и лжи. Впрочем, они даже и не служат, а обслуживают ее.