Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Олег, начнем с проблем. Нападение на воинскую часть в Брянской области и на пограничный наряд в Белгородской области, другие инциденты. Все это, как мне кажется, диктует необходимость введения какого-то специального режима в приграничных областях. Какую форму он может иметь, какие силы для этого надо задействовать?
— Сейчас, как во время Великой Отечественной войны, первый удар приняли пограничники. Естественно, надо усиливать пограничников. Одно дело — спецоперация на территории Украины, другое дело — защита рубежей нашей Родины. Конечно же, решения должны принимать военные, но мне кажется, что можно действующую армию привлечь для таких операций.
У нас есть четкое правило о том, что в спецоперации участвуют только контрактники. Но защита рубежей Родины — это не только контрактники. Это прямая обязанность нашей армии. Пограничники могут выполнять свою функцию, и, конечно, помогать армии, но защищать надо территорию страны.
Кроме этого, надо привлекать всевозможные объединения граждан: казаки, военизированные организации, возможно, ЧОПы. У нас около пяти миллионов охранников по всей Российской Федерации, это одна из самых мощнейших армий. Я понимаю, что там, в охране, есть и дедушки, и бабушки. Для тех (охранников. — Ред.), которые на территории пограничных областей, надо вводить специальный режим, надо их вооружать.
А вот с вооружением очень сложно. Обратите внимание, у нас одно из самых строгих законодательств в мире по владению гражданскими лицами оружием. Каждый раз, когда что-то где-то происходит, мы все ужесточаем и ужесточаем выдачу оружия. Наверное, для таких моментов надо применять специальное законодательство, тогда можно будет решать этот вопрос.
Украина шла по тому пути, по которому они прошли восемь лет. Они сформировали армию, тероборону, воевали, раздали оружие. Такой путь, который прошла Украина, нам надо пройти за более короткий период времени.
Я посещаю (освобожденную. — Ред.) территорию, потом приезжаю в Москву и вижу, что там такая тихая жизнь. Где-то там проходит спецоперация, где-то там каждый день погибают наши ребята. В регионах, в Российской Федерации все так хорошо, все спрятались в домик и не обращают на это внимание, стараются жить той жизнью, которая есть. Так не получится. Наша страна стоит перед самым серьезным вызовом со времен Великой Отечественной войны. Запад поставил задачу разрушения.
Причем, обратите внимание, сейчас заявления всяких зарубежных лидеров (о том, что. — Ред.), антироссийская коалиция рассыпается. Им все сложнее и сложнее вводить новые санкции. Для Запада, для Великобритании, которые сейчас являются главными ястребами войны, чрезвычайно важно показать какие-то успехи.
Сейчас на Западной Украине, я переписываюсь со знакомыми, — Тернопольская, Львовская области — громадное количество иностранных наемников на территории городов. Они ходят по улицам, заходят в кафе. То есть их готовят, их свозят. Сейчас идет обучение Вооруженных сил Украины, готовятся новые свежие войска. В Днепропетровской области, недавно мне написали друзья, говорят, раньше над областью мы видели только российские самолеты, — зелененькие со звездочками, — а сейчас летают серые натовские самолеты.
Я хочу сказать, что ленд-лиз — мы его уже почувствовали. Нас практически каждый день накрывают, наши склады в Донецке с вооружением. Это совместная работа, разведки, координаты дают иностранцы через спутниковую связь, беспилотники снимают, вычисляют, дают координаты. Они же поставили вооружение, которое способно точечно бить по складам. Для нас это большая угроза. Мы оставили Змеиный. Еще ленд-лиз не начался, но мы его уже почувствовали.
Начнется он где-то осенью. Стоит задача украинской армии перейти в контрнаступление. Если у них получится, то тогда это воодушевит зарубежных партнеров, эту антироссийскую коалицию, которая сложилась, будет продолжаться и материальная помощь, и финансовая помощь, и помощь вооружением Украине.
Если нет — антироссийская коалиция начнет рассыпаться. Для них осень, начало зимы — это то время, когда они должны продемонстрировать успехи. А для нас задача — ни шагу назад, только вперед. Если у нас это получится, то мы в зиму войдем в совершенно другой ситуации. Во-первых, критическая ситуация внутри самой Украины: газа нет, они прямо об этом говорят, денег нет, настроения будут совершенно другие.
И мировой кризис, который сейчас захватывает, и политические кризисы, которые в связи с этим возникают в США, Великобритании, других странах — и все это начнет сыпаться. Нам надо продержаться, нам надо двигаться вперед.
— Понятное дело, что к осени будут пытаться провокации и в отношении России усиливать и в отношении освобожденных территорий, и в Донбассе.
— Я еще хочу сказать о том, что чрезвычайно важно: сейчас идет соревнование двух систем, и здесь линий фронта очень много. Военный фронт — почему нападают на наши территории российские? Они хотят его максимально растянуть, чтобы вооруженные силы отвлеклись от выполнения поставленных основных задач. Контролировать такую большую границу чрезвычайно сложно, они это понимают.
Соревнование и война в медийной сфере. Для них это такая же линия фронта. Чем больше мы завоюем сердец… эта война идет как внутри зарубежных стран, так и внутри Украины, и внутри России. На всех этих фронтах мы должны выигрывать, как минимум не проигрывать, как минимум держать оборону. Для них чрезвычайно важен этот консенсус, который сейчас сложился вокруг спецоперации на Украине, расшатать внутри Российской Федерации.
Я сейчас постоянно погружен в украинскую медийную повестку, и там действительно верят, что они после осени перейдут в наступление. Эта мысль удерживает бойцов ВСУ от того, чтобы они сдавались в плен и бросали линию фронта. Для Украины стоит задача довести до осени количество ВСУ до миллиона человек. Вполне возможно, что этими драконовскими мерами, которыми они сейчас внедряют, они в какой-то степени, возможно, даже выполнят эту задачу.
Нам надо быть готовым. Нам надо быть готовым к тому, что они (западные страны) поставят ПВО, они поставят ракеты, которые способны будут работать на большие расстояния. Они поставят артиллерию. Они говорят о том, что поставят бронетехнику: речь идет о шестистах танках. Здесь будет соревнование ВПК, еще одна линия фронта. Насколько наш ВПК может обеспечить наши Вооруженные силы всем тем, что я уже перечислил, что они будут поставлять. Надо, наконец, закрыть «дырку» с беспилотниками.
Обратите внимание, пограничника убили со снайперского модуля, это сложно уже назвать винтовкой, которая бьет на полтора километра. А когда идет снайперская война, мы должны… это как боксер, у которого короткие руки или длинные руки — ты не сможешь сделать ничего с противником, который не подпускает тебя на линию огня. Наш снайпер не сможет подобраться к его снайперу, если он не будет вооружен таким же дальнобойным оружием. Тепловизоры, снайперское вооружение — это все наш ВПК должен успеть поставить в войска, и они должны научиться этим пользоваться.
— Вероятнее всего к осени, к прогнозируемому наступлению будут пытаться совершать провокации на подконтрольных РФ территориях. Вероятно, мы увидим увеличивающееся число диверсий, увеличивающееся число инцидентов, подобных недавним. И тут, мне кажется, необходимо мобилизовать российское общество. Я не говорю, что всех надо поставить под ружье, я говорю о создании чего-то, подобного добровольным народным дружинам, как это было в свое время, и об усилении начальной военной подготовки и предоставлении базовых знаний по медицине, и неких базовых знаний по поведению в случае обстрелов, терактов и всему прочему. Подобные меры могли бы мобилизовать и сплотить российское общество.
— У нас сейчас в спецоперации участвуют где-то не более 5% от российского общества. Это сотрудники ВПК, это сотрудники силовых ведомств. Это волонтеры, это те, кто жертвует на беспилотники, перечисляют деньги.
В Украине во всю эту ситуацию вовлечено практически все общество. Нам надо повышать количество вовлеченных в эту операцию. Я, конечно, понимаю, что это серьезные вызовы перед страной. Я понимаю, что у многих существуют некие опасения, что это скажется на внутренней повестке, на настроениях внутри Российской Федерации. Многие считают, что принял наш Главнокомандующий такое решение, поддержал народ — пускай они там занимаются, а мы будем жить дальше той жизнью, которая есть. Но не получится, слишком серьезный вызов стоит перед страной, слишком многое на кону.
Для Запада потерять Украину — ну, потеряли и потеряли. Они всегда, с медийной точки зрения, сделают вид, что они не проиграли. Именно для этого сделали прием скандинавов в НАТО. Они всегда могут сказать: Украину они потеряли, но Путин хотел, чтобы НАТО отодвинулось от границы России. Мы не отодвинули. И с медийной точки зрения подать это как победу или не как проигрыш.
Но нам-то нужна реальная победа, а не медийная. Нам надо освободить наши, русские земли. Нам надо освободить наших русских, которые, пускай даже значительная часть себя не считают русскими, но мы-то понимаем, что они русские.
— На освобожденных территориях есть проблемы с работой и зарплатами. Много людей жалуются, что негде работать, нет денег. Запустили пенсионные фонды, однако в них огромные очереди, проблема с тем, чтобы записаться, подать документы. Далеко не все желающие могут свободно получить российский паспорт — желающих много, не справляются отделения. Еще один отдельный пункт — это медикаменты. Запустили аптеки, идут поставки, однако люди жалуются на нехватку того же инсулина, а это жизненно необходимое средство…
— Все эти проблемы существуют. Но, знаете, это — как есть детские болезни. На моих глазах проходило становление Донецкой и Луганской Республик. Все происходило годами, мучительно, мы совершали все ошибки, которые только можно было совершить. Проблемы границы с ДНР и ЛНР до сих пор решительно хуже, чем в Крыму, на границе с Херсонской и Запорожской областью — количество проезжающих машин, скорость обслуживания… Дончане теперь говорят: почему за восемь лет не могли сделать в Ростовской области то же самое, что сделали в Крыму буквально за несколько месяцев?
Все то, о чем вы говорили, действительно есть. Только недавно связывались с Херсонской областью, пенсионеры говорят: «Мы стоим в большой очереди, а пришли укропы, украинские, там есть недоброжелатели, снимают на телефон, ходят, специально запугивают людей. Где милиция, почему их не арестовывают? Почему не наводят порядок? Очередь стоит большая!» Все эти моменты будут устраняться. Но как ребенок растет, он быстро растет или медленно? Все равно он определенными детскими болезнями должен переболеть. Наша задача, чтобы максимально быстро и в максимально легкой форме.
По инсулину вы правильно сказали, такая существует проблема. Я хочу сказать, что еще пару месяцев тому назад были созданы специальные структуры, и просто не успевают, недорабатывают структуры на местах, на новых освобожденных территориях, наладить все это и организовать так, как нужно. Не так это просто!
Мы видим, как формируются кадры, как приглашается очень много российских чиновников. Для чего? Для того чтобы этот вопрос коммуникаций с российскими государственными службами решался максимально быстро. А мы, со своей стороны, будем сообщать, будем помогать, будем участвовать в той мере, в которой можем, в этих процессах.
Один из самых серьезных вызовов сейчас — это уборка урожая, и Владимир Владимирович (Путин. — Ред.) об этом говорил, но он говорил о территории Российской Федерации. Проезжая по Херсонской, Запорожской областям, видишь поля, и я очень мало вижу комбайнов, которые бы вышли на эти поля. Украина так была устроена, что вахтовым методом многие комбайны работали. Первая уборка урожая начиналась на юге, приезжали комбайны с севера, отрабатывали, потом медленно-медленно передвигались дальше.
Сейчас границы, сейчас, естественно, они не приедут. Без помощи РФ техникой — мы точно этот урожай не соберем. Если сейчас не бить во все колокола, мы просто потеряем урожай. По-моему, около семи миллионов тонн — это чудовищный объем. Надо обязательно собрать.
— Есть, насколько нам известно, еще одна проблема — многие собственники полей уехали на территорию Украины и запрещают убирать урожай на собственных полях. Хотелось бы, чтобы этот вопрос был решен законодательно. Еще из этого ряда проблем — увидел ее у вас в телеграм-канале. Это тарифы на электроэнергию в Запорожской области. Они изначально были озвучены завышенными, и только после общественного резонанса их снизили до адекватных и приемлемых. Почему потребовалось привлечь внимание общественности, чтобы решить этот вопрос?
— Еще будучи под Киевом, я сообщал о том, что кардинально уменьшатся тарифы, по сравнению с Украиной. Мы это пообещали избирателям, жителям новых территорий. Естественно, обещания надо выполнять. Стоимость газа (в РФ. — Ред.) ниже, чем на Украине, однозначно, мы снизили тарифы где-то даже в три раза. Но электроэнергия на Украине, так уж сложилось, дешевле, чем в Российской Федерации. И когда начали ставить тарифы на электроэнергию, начали сравнивать их или сопоставлять с тарифами в Российской Федерации, и поставили их выше, причем — значительно выше, чем были на украинских территориях.
У людей нет работы, у людей нет зарплаты, нет каких-то источников дохода. Платить за электроэнергию по тем тарифам, которые поставили, люди были не в состоянии. Ко мне обратился подписчик, написал письмо, я письмо опубликовал. Все обратили внимание, что это только Запорожская область и город Бердянск. На самом деле, эта проблема была на всех новых территориях.
Я опубликовал это письмо, вдогонку начал связываться с руководителями ВГА, и мы начали сразу же договариваться, каким образом этот вопрос решить и выполнить наше обещание. Я понимаю, о том, что рано и поздно мы, когда эта территория будет Российской Федерацией, мы будем двигаться к единым тарифам, по крайней мере, к сопоставимым. Но сейчас надо исходить из того, что есть, тем более что по электроэнергии — мы не платим за электроэнергию. Сейчас атомная станция в Энергодаре вырабатывает электроэнергию, подает в систему Украины, а Украина выдает ее на эти территории. Отключить как первое, так и второе нет возможности. Поэтому все собранные деньги идут на зарплату коммунальщикам и на устранение каких-то неполадок.
Я связывался с мэром Бердянска, он говорит: «У меня разбомбили высоковольтные линии, мне надо купить трансформаторы, которые взорваны, мы это все делаем за счет тарифов. Олег, выхода нет, я вынужден был принять такое решение». Говорю: «Я тебя понимаю, но есть обещания, которые мы дали народу, и эти обещания надо выполнять. Эти случаи, которые точечные, взорванные трансформаторы, разрушенные ЛЭП, надо решать из каких-то других источников, не за счет людей, которые там проживают. Если пойти по такому пути, то мы и Мариуполь должны отстраивать за счет платежей за квартплату мариупольцами. Это нереально. Нельзя устранить все последствия войны за счет коммунальных платежей».
Я не стал бы поднимать эту тему, кроме как опубликовал бы письмо людей, которые ко мне обратились, если бы массово не подхватили это (блогеры. — Ред.) Юрий Подоляк и другие. Это стало трендом в интернете, поэтому были вынуждены (эту проблему. — Ред.) очень быстро купировать. В принципе, на следующий день после обращения, после публикации у меня на телеграм-канале, уже было принято решение о снижении тарифов. Просто его формализовали, заняло это около недели, это очень быстро.
Надо отдать должное людям. Ошибки могут совершать многие, а быстро их исправлять — немногие. Слава богу, что наша достаточно большая, громоздкая российская бюрократическая система начинает работать по новым правилам.