— Павел, почему Турция изменила позицию по вопросу приема Швеции и Финляндии в НАТО? Смогла договориться по курдскому вопросу? Или это давление США?
— Давление США исключать я бы не стал, но это, очевидно, какие-то кулуарные вещи, не выводимые в публичное пространство. Я не ожидал бы того, что все карты будут вскрыты.
Что касается интересов, отстаиваемых Эрдоганом, то в турецком общественном пространстве транслируется: достигнуты очень хорошие результаты. С точки зрения официальных турецких лиц, это и снятие эмбарго на поставку вооружений, и снижения контроля за номенклатурой оружия, которое, возможно, будет поставляться в Турцию. А также договоренность, крайне важная для Турции, по выдаче террористов.
— Террористов? Кого турки имеют в виду?
— Террористами в данном случае официальные турецкие лица называют и сторонников «Рабочей партии Курдистана», и аффилированных с ней организаций. Это целый конгломерат курдских структур, базирующихся и в Сирии и имеющих ячейки на территории Турции. Это вопрос очень болезненный для Анкары.
Официально Турция отрицает наличие курдского вопроса, она говорит, что это не курдская проблема, а это проблема террористов. И вот, соответственно под эту категорию подходят все, кто поддерживает боевиков, прикрывающихся лозунгами курдского национализма.
Еще один важный аспект — это последователи Фетхуллаха Гюлена или те, кого в Турции называют сторонниками террористической организации Фетхуллаха Гюлена, или сокращенно ФЕТО. В меморандуме как раз отражается то, что и Хельсинки, и Стокгольм обязуются выдать по запросу Турции всех, кого турецкие власти подозревают в террористической деятельности.
Сам антитеррористический закон подвергался в Турции многочисленным поправкам и изменениям за последние семь лет, и стал таким универсальным инструментом борьбы, в том числе и с политической оппозицией разного толка. Поэтому эта категория, террористы, достаточно широко трактуется.
В Финляндии, но больше, конечно, в Швеции, действует большое количество неправительственных организаций, созданных журналистами, эмигрировавшими из Турции, которые последние годы достаточно активно ведут работу по приданию гласности разнообразных фактов нарушения и прав человека, и необоснованного преследования. То есть тех дел, которых достаточно много в Турции, и число которых за последние годы не имеет тенденцию к уменьшению.
Эти договоренности предполагают, что власти Швеции будут гораздо щепетильнее относится, и гораздо жестче контролировать, а возможно и пресекать деятельность структур, которые, безусловно, раздражают турецкие власти. В преддверии выборного марафона в Турции это серьезное достижение и успех, если все, что зафиксировано на бумаге, и что не попало в этот меморандум, но закреплено в устной форме, будет на практике реализовываться.
Здесь я хотел бы отметить, что все-таки согласие, которое формально зафиксировано в меморандуме, должно все-таки еще пройти несколько этапов формализации, и главный из этих этапов — ратификация всеми парламентами стран, членов Североатлантического Альянса.
— Турция может заартачиться на этом этапе?
— Может. О том, что такой сценарий исключать нельзя, я могу напомнить об американской операции в Ираке в 2003 году.
Тогда были достигнуты договоренности на высшем уровне, с участием хозяина Белого дома Джорджа Буша-младшего о том, что Турция позволит использовать свою территорию в качестве перевалочного пункта для осуществления военной операции на территории Ирака. Но недоработали американцы, и в турецком парламенте это решение было заблокировано, причем очень хитро.
Парламент не проголосовал против, но из-за проблем с кворумом квалифицированного большинства, которое требуется для принятия такого решения, просто не набралось во время голосования. Соответственно, решение было заблокировано, хотя вроде как руководители Турции и США договорились.
Поэтому такой сценарий в случае рассмотрения необходимой процедуры ратификации на уровне Великого национального собрания Турции тоже исключать нельзя.
— Турция выступает посредником в вопросе вывоза украинского зерна. Какова текущая ситуация? И в чём роль Турции?
— Я думаю, что посредническая миссия и стремление Турции выступать третьей стороной, такая тактика и стратегия со стороны Анкары продолжится, потому что она крайне заинтересована в скорейшем разрешении конфликта.
Ее во всех аспектах, и в аспекте безопасности, и в продовольственном аспекте, и в аспекте давления на национальную экономику, украинский кризис крайне беспокоит, и чем скорее он разрешится, тем соответственно, Анкара будет более в выгодном положении. По всем этим аспектам, в том числе, по продовольственному аспекту.
Турция потеряла огромное количество туристов, произошел резкий рост цен на ряд продовольственных товаров, например, на масло. И все это в условиях колоссальной инфляции и всех экономических трудностей, которые свалились на голову страны. Один из тяжелейших за новейшую историю страны кризис, которого не было в Турции за последние 20 лет.
— Почему Турция по вопросу России сейчас не вместе с коллективным Западом, не участвует в политике санкций в отношении нас? Она член НАТО, кандидат в члены Евросоюза…
— Мы можем вспомнить, как Турция вела себя после кризиса 2008 года — во время событий в Южной Осетии. Выдвинула платформу примирения, хотела разыграть посредническую карту. Правда, Россия оказалась не очень заинтересована в повышении посреднической роли и усиления Турции в регионе. Но во время всех последующих эпизодов обострения отношений между Россией и коллективным Западом Турция старалась воздерживаться в солидаризации в плане санкционного давления на Россию.
После 2008 года как раз возник Совет сотрудничества высшего уровня. После этого был объявлен проект безвизового режима между Турцией и Россией. Затем был объявлен проект строительства первой атомной электростанции в Турции с участием России.
В 2014 году появилась инициатива «Турецкого потока», который был сначала «Южный», а потом стал «Турецким». Турция, на мой взгляд, достаточно много бонусов получила от своей позиции дистанцирования от антироссийских санкций.
Поэтому, когда наступил февраль 2022 года и санкционная война против России вышла на новый уровень, на новый виток, Турция стала действовать в том же самом режиме, и в той же самой логике.
— А как развиваются отношения Турции с Западом?
— За прошедшие 13-14 лет отношения с Западом, с Брюсселем и Вашингтоном, явно существенным образом обострились.
Обострение это особенно рельефно проявилось после 2016 года, после неудавшегося военного поворота. Масло в огонь стали сами европейцы подливать. Они начали высказывать очень болезненную критику в отношению Эрдогана, его партии, его внешней политики, политики внутри страны. Нужно вспомнить и антитурецкие санкции, которые ввела Америка в 2019 году.
Таким образом в условиях таких очень напряженных отношений и с Вашингтоном, и с Брюсселем, Анкара логично предположила, что в данном случае соглашаться из солидарности на санкции будет стратегически неверно.
Можно еще найти одно объяснение такого поведения Анкары: Турция всегда стремится максимизировать возможную выгоду от решения тех или иных геополитических вопросов.
— Что вы имеете в виду?
— Турция никогда не торопится соглашаться сразу и автоматически на что-то, задевающее ее национальные интересы — геополитические и экономические. Если Турция и согласится с Западом, то за это согласие она постарается выторговать себе максимальную выгоду. На мой взгляд, этот эпизод с Финляндией и Швецией — снятие вето со стороны Турции на прием в НАТО — ярко демонстрирует этот тезис.
Просто так, не добившись каких-то преференций для себя, внешнеполитических преференций, которые можно конвертировать в рост рейтинга Эрдогана внутри страны, идти на компромисс в Западом Анкара не будет.
Если посмотреть заголовки турецких газет, то это просто ода Эрдогану, его дипломатическому искусству, его упорству:
«Победа, победа, победа! За последние несколько десятилетий Турция еще никогда не добивалась столь внушительных результатов: впервые Запад пошел на уступку! Турцию услышали — кризис разрешился!».
Вот в таком ключе пишут буквально все СМИ Турции. Нужно, конечно, делать скидку на то, что 90% турецких СМИ либо принадлежат лояльным бизнесменам, либо непосредственно подконтрольны.
Независимых СМИ в Турции крайне мало. Даже ранее газеты, которые занимали достаточно критическую позицию, после 2016 года, после антитеррористических законов и ограничений, очень аккуратно стараются формулировать свои критические комментарии.
Но общий тон таков. Понятно, что власти постараются обернуть всё в красивую упаковку — как победу Эрдогана, как то, что он заставил себя слушать, и это крайне важно, учитывая не самый выдающийся рейтинг действующего президента и надвигающиеся парламентские и президентские выборы.
— А что касается поставки «Байрактаров» Украине?
— Официальная позиция Турции заключается в том, что это частная компания, и правительство к этому не имеет никакого отношения. То есть, настоять заблокировать она не может, потому что Турция — это страна с рыночной экономикой, где, соответственно, самостоятельные независимые экономические субъекты вправе вести бизнес так, как им хочется.