Речь идёт о платформах, ведущих добычу на Безымянном газовом месторождении, открытом в 1997 году и начавших работу в 2012 году.
Предприятие «Черноморнефтегаз» было основано в 1978 году. Главной его задачей была разработка Голицынского газоконденсатного месторождения в северо-западной части Чёрного моря (в 130 км от Одессы), открытого в 1974 году. В 1979 году введена в эксплуатацию плавучая буровая установка «Сиваш», а в 1983 году началась добыча.
Позже были открыты месторождения на шельфе в юго-западной части Азовского моря — Восточно-Казантипское, Северо-Казантипское, Северо-Керченское, Северо-Булганакское и Джанкойское, а также Одесское, Архангельское и Безымянное газовые, Штормовое и Задорненское газоконденсатные месторождения в Чёрном море.
В 1991 году «Черноморнефтегаз» отошёл к Украине, и дальнейшая разработка месторождений велась уже украинской стороной. Большая часть работ проводилась в 2000-х годах.
В 2012 году компания приобрела две самоподъёмные буровые установки у сингапурской компании Keppel. Они получили название «Пётр Годованец» (бригадир, под руководством которого был получен первый товарный газ) и «Независимость». Покупка так называемых «вышек Бойко» (в честь тогдашнего вице-премьера, а позже одно из лидеров «Оппозиционной платформы» Юрия Бойко) вызвала грандиозный скандал — схема, по которой они были приобретены, до крайности напоминала коррупционную. Углубляться в подробности той истории нет нужды. Главное, что в 2013 году платформы начали добычу.
После выхода Крыма из состава Украины «Черноморнефтегаз» был национализирован и достался России. В декабре 2015 года вышки Голицынского месторождения («Сиваш» и «Таврида») были перенесены в российские территориальные воды. Украина на протяжении всех этих лет протестовала и подавала иски в международные суды, считая вышки своим «украденным» имуществом, а добычу на Одесском месторождении — незаконной хозяйственной деятельностью в своих территориальных водах (как в одной голове помещается непризнание российского статуса Крыма и признание наличия территориальных вод России вокруг Крыма — тайна велика есть). Никакого эффекта это, разумеется, не имело.
На настоящий момент компания ведёт добычу на шести газовых, двух газоконденсатных и одном нефтяном месторождениях. На её балансе четыре самоподъёмные буровые установки.
Ещё в 2014 году «Черноморнефтегаз» полностью обеспечивал потребности Крыма в голубом топливе, но это было возможно за счёт того, что степень газификации жилого фонда в Крыму составляла аж 67%, а электроэнергию полуостров получал с материка (из-за этого и проектировалась Крымская АЭС, строительство которой было остановлено после Чернобыля).
Российские власти энергично принялись за газификацию и строительство Балаклавской и Таврической ТЭС (работающих, разумеется, на газе). При этом добыча сокращалась — из-за позиции МИД пришлось отказаться от планов развития Одесского месторождения (МИД рекомендовал вообще прекратить добычу). Следствием этого стало возникновение газового дефицита.
Уже в 2017 году добыча газа в Крыму составила 1,7 млрд кубометров, а потребление — 1,8 млрд кубометров. В 2018 году дефицит ещё более вырос, поскольку добыча упала до 1,5 млрд кубометров. Покрывается он за счёт магистрального газопровода с Кубани.
В текущем году прогнозируется потребление 3,2 млрд кубометров, в то время как «Черноморнефтегаз» только в 2025 году планирует вернуть добычу на уровень 1,7 млрд кубометров.
С начала СВО добывающие платформы находятся фактически в зоне военных действий. От ближайшей платформы до острова Змеиный, за который идут ожесточённые бои, всего 40 километров. В ночь на 8 мая ВСУ попытались отбить захваченный в первые часы СВО остров, что обернулось для них большими потерями.
В то же время, вблизи острова (и, соответственно, вблизи платформ) погиб крейсер «Москва» и произошёл инцидент с буксиром «Василий Бех». Минобороны России хранило молчание относительно степени опасности работы на платформах. Это, разумеется, объекты чисто гражданские, но даже если не иметь в виду террористическую сущность украинского государства, всегда есть место для ошибки при применении дальнобойного оружия (как это было в 2001 году, когда украинской зенитной ракетой был сбит российский Ту-154).
Кроме того, в украинских СМИ неоднократно сообщалось, что на платформах могут размещаться российские системы радиоразведки, а пребывание на них морских пехотинцев и спецназа не скрывалось и российской стороной (усиленная охрана была введена после манёвров ВМСУ вблизи платформ в 2017-2018 годах).
Главное, впрочем, в том, что прекращение работы платформ может привести к проблемам в снабжении газом Крыма — на черноморских платформах добывается более половины крымского газа. Проблемы, правда, могут быть только временными: максимальная мощность газопровода с материка составляет 4 млрд кубометров, что полностью покрывает потребности полуострова. Кроме того, повреждение платформ может привести к экологическим проблемам.
11-14 июня съёмку района работы установок вели американские спутники Worldview-1, Worldview-2 и Worldview-3. 18 июня Россия нанесла удар по Шебелинскому газоперерабатывающему заводу в Харьковской области. 20 июня Владимир Зеленский пообещал ответить на обстрелы топливной инфраструктуры, на что особого внимания не обратили, ведь приоритетной целью остаётся Змеиный (его захват нужен для разблокирования работы портов Одесской области).
И вот 20 июня ВСУ попытались ударить по Змеиному (по имеющейся информации, безуспешно), а вот платформы были повреждены. По меньшей мере на одной возник пожар, персонал со всех трёх был эвакуирован.
В ответ ВКС и ЧФ нанесли удары высокоточным оружием по аэродромам Школьный и Арциз, а также, по сообщениям местных жителей, по объектам ВСУ в Белгород-Днестровском и окрестностях Овидиополя.