Дело в том, что занимаясь изучением сельского хозяйства Украины, я не смог получить достоверных данных о том, есть ли на Украине те самые 20 млн тонн пшеницы, "запертых в украинских портах Россией", о которых кричат мировые СМИ и офис президента Зеленского. Но есть абсолютная уверенность, что в 2022 году спасать от голода нужно будет уже саму Украину даже в том случае, если эти 20 млн тонн существуют и они не достанутся европейцам.
Украина образца 2021 года — это 10% мирового зернового экспорта и 50% мирового экспорта подсолнечного масла. В регионе Евразии значимость Украины была ещё выше: 19% потребностей ЕС в пшенице, 54% в кукурузе, 40-45% в подсолнечном масле. Совсем неплохо.
Но для граждан Украины эти цифры оборачивались ежегодным ростом доли импортных продуктов питания на внутреннем рынке. Агроолигархи наращивали земельный банк и инвестировали деньги в производство зерновых и масличных (80% украинского агроэкспорта против 50% в России), но не вкладывались в животноводство, овоще- и садоводство — эти отрасли сельского хозяйства были вне сферы их интересов.
И если в 2021 году на Украине недоедали 10 млн человек, а голодали 1,1 млн человек, то в этом году их станет ещё больше. Но есть и разница. За обеспечение продовольствием тех, кто проживает на освобождённых от неонацистов территориях, несёт теперь ответственность Россия. Иными словами, Россия теперь будет кормить Украину. И это не миф, а суровая реальность, вызванная накопленной за 30 лет деградацией украинского АПК.
И когда речь идёт о территориях Приазовья и Причерноморья — их освобождение было обозначено целью второго этапа специальной военной операции — нужно исходить из того, что снабжать продуктами питания нужно будет 5,5 млн человек. И делать это придётся с поправкой на структуру сельхозпроизводства на территории пост-Украины.
• В 2020 году украинские крестьяне (или жители украинского села) вырастили в 6,7 раза больше овощей, чем агропредприятия: 8,1 млн тонн против 1,2 млн тонн.
• 2/3 поголовья крупного рогатого скота (КРС) на Украине содержатся на крестьянских подворьях, тогда как в России — 40%.
• Рентабельность выращивания сахарной свёклы и винограда, а также овец, коз и КРС на мясо, не говоря уже о производстве куриных яиц, в последние годы являлась стабильно отрицательной.
• Производство тепличных овощей, скорее всего, не пережило 2021 год — в 2020 году 1 гигакалория тепла обходилась украинским тепличным хозяйства в 3,4 раза дороже, чем их российским конкурентам, где 20% мировых площадей теплиц 4-го поколения.
• Мощность фрукто- и овощехранилищ к 2021 году составляла не более чем 460 тыс. тонн против 1,5 млн тонн в России.
• Ежегодно на Украине собирали от 60 до 100 тыс. тонн черешни против 600 тыс. тонн в Турции.
• На рубеже 2018/19 гг. импорт овощей превысил 260 тыс. тонн, а ввозить начали не только тепличные, но и сезонные овощи. В том же году Россия перешла от импорта к экспорту свинины.
• В 2021 году Украина впервые с распада СССР начала ввозить куриные яйца из Белоруссии и огурцы из России. Тогда Россия вошла в мировой топ-3 производителей индейки.
Безусловно, красивые цифры о том, что уже к осени — при условии выхода к границам Приднестровья — Россия сможет контролировать половину площади украинских виноградников, 19% производства зерновых и 8% производства фруктов и ягод не могут не греть душу русского ирредентиста.
Однако реальность состоит в том, что агропромышленный комплекс на территории пост-Украины придётся перезапускать. То есть инвестировать в него деньги и внедрять современные технологии. Собственно, это не новость — об этом не так давно сказал вице-премьер России Марат Хуснуллин в ходе своего визита в Херсон.
Проблема состоит в том, что не совсем понятно, как это сделать в кратчайшие сроки.
Опыт признанных ЛНР и ДНР, где со стороны России вводится кураторство за районами, городами, предприятиями и ВУЗами, подсказывает, что для Приазовья и Причерноморья необходимо двигаться по той же схеме. Самый надёжный способ перезапустить завод «Чумак» в Каховке — закрепить за ним татарстанский «Нэфис» (Mr. Ricco) или «Эссен» («Махеев»), а возродить мясо-молочное хозяйство невозможно без привлечения специалистов из Вологды, где находится единственная в России молочнохозяйственная академия им. Верещагина, и Брянской области с её «Мираторгом».
Соответственно, мелитопольской черешне не лишней была бы помощь специалистов из кубанского «Сада-Гиганта».
Однако и в этом случае успех не гарантирован: менеджерам от российского АПК придётся столкнуться с проблемами, которые они для себя решили еще 10 лет назад, например проблему закупок молока у населения. Это надо не просто организовать на современном уровне, но приучить фермеров и жителей села.
Вторая проблема еще более сложная — образ жизни украинской бюрократии, которая считает, что раз к ней попали бюджетные деньги, то это её собственные деньги, которые она может тратить так, как ей того хочется. Следовательно, решать проблемы местного АПК нужно будет в обход местной бюрократии и использовать исключительно безналичный расчёт с «окрашенными» деньгами — это осложнит для казнкрадов и мошенников их нецелевое использование. Без этого подключение новых регионов к российскому бюджету, где только в этом году на поддержку АПК заложено 0,5 трлн рублей, рискует обернуться пустой тратой денег — их разворуют.
На последнее место по сложности я быпоставил вопросы обеспечения горюче-смазочными материалами, удобрениями, средствами защиты растений и запчастями для сельхозтехники. Эти проблемы решаются вполне рыночными методами, а значит не потребуют принятия каких-то экстраординарных решений.
И лишь после перезапуска АПК пост-Украины, а также ликвидации его перекоса в сторону растениеводства, Украина вновь начнёт кормить сама себя и получит шанс побороться за определённую долю российского рынка. А тренироваться отечественной бюрократии явно придётся на Приазовье и Причерноморье — регионах перспективных, но сложных.
Впрочем, кто сказал, что будет легко?