Военный журналист Роман Сапоньков: Жителям Херсона срочно нужны лекарства

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.

— Первое, что заботит херсонцев, это базовые потребности, которые сейчас, к сожалению, с трудом удовлетворяются. Первый момент, самый горящий — это медикаменты. Решением этой проблемы пытаются заниматься волонтеры, потому что нет ни астматических лекарств, ни спазмолитиков, ни препаратов для щитовидки — ничего. 

Лекарства завозятся челноками в багажниках машин из Крыма, следовательно, все это там благополучно отлавливается таможней, подозревают — не коммерческое ли это использование. Хотя, на мой взгляд, не должно сейчас быть такой постановки вопроса — если и коммерческое, да ради Бога — лишь бы были сами лекарства.

Второй момент — это, конечно, продовольственный вопрос. Цены в магазинах такие же, как в Симферополе, но в гривнах. Если килограмм сосисок в Симферополе стоит 400 рублей, то в Херсоне то же самое, а пересчете на гривны. Цены выросли, но хотя бы продовольствие появилось — раньше его не было. Правда, сейчас проявилась тенденция к снижению — невидимая рука рынка медленно, но наводит порядок.

— По топливу у нас оптимистичный прогноз. Сейчас цены упали хотя бы до уровня украинских цен. Литр бензина сейчас стоит в районе 38-40 гривен, в зависимости от того, по какому курсу пересчитывать. Потому, что курс гривны сейчас выставляется в головах у обменников и спекулянтов, и не привязан к реальному курсу. Литр дизельного топлива сейчас стоит 36-38 гривен — но это тоже цены практически довоенные, украинские. Естественно, народ хотел бы видеть российские цены на топливо. В целом можно сказать, что людей заботит вопрос потребительский.

— Говоря о настроениях, можно сказать, что люди, в массе своей, настроены к России, по крайней мере, либо нейтрально, либо положительно. Естественно, есть люди, которые отравлены украинской пропагандой, есть люди, откровенно сочувствующие Украине. Много жителей Херсона и Херсонской области прошли через АТО — естественно, люди, которые через это прошли, и их родственники не будут положительно (по отношению к РФ — Ред.) настроены.
В целом, в случае удовлетворения первоочередных бытовых нужд, это первый момент, и в случае, если будет уверенность в том, что мы (Россия — Ред.) оттуда не уйдём, население — гораздо больше половины — будет настроено к нам лояльно или нейтрально. 

Конечно, пока сказывается на настроениях то, что все читают украинскую пропаганду. Их пугают, что сейчас украинская армия пойдет в наступление, отобьет Херсон, и город ждет мариупольский сценарий. Людей пугают неопределенность, слухи, в целом это страх войны. Это главный тренд в настроениях, который сейчас имеется. Негатива к русским в этом нет никакого, скорее — страхи.

— Идет по инерции. Потому, что в Херсоне за 30 лет независимости Украины убили всю промышленность. Вот работала птицефабрика — сейчас, к сожалению, не работает, более того, у них погибло все куриное поголовье, не удалось спасти. Тем не менее, оборудование уцелело, его можно будет запустить — при наличии желания и финансов. Завод «Данон» тоже остановился по понятным причинам — там санкционная история, в случае с Россией. Не совсем понятно, как его запускать дальше.

Фермеры, которые более-менее запустили работы… Есть надежда, в массе своей они проскочат. Это был довольно прибыльный бизнес и у них есть какие-то резервы. Фермеры засеяли, наверное, 30-50% своих площадей. Прожить им будет на что.

Но основной костяк — это горожане Херсона и других городов области, из них значительная часть бюджетники. И вторая по многочисленности группа — это люди, выезжающие на заработки либо в Европу, либо в Россию. Украина довольно плотно сидела на этой мигрантской повестке, на этом мигрантском финансировании. Люди высылали домой очень большие деньги. Кто-то возвращался домой к семье в отпуск, потом выезжал заново. Был большой отток населения (на заработки — Ред.), соответственно, сейчас проблема — обрубили такие возможности.

Наконец, «купи-продай», сектор услуг, это тоже значимая часть доходов горожан региона. Сейчас сектор услуг из положения «лежа» пытается встать на колени, хотя бы, не говоря уже о том, чтобы встать на ноги. Но другие два сектора — бюджетники и те, кто получал переводы из-за рубежа — это все легло. И перспектив, что все это реанимируется в ближайшее время, нет. Поэтому народ довольно массово пытается выехать и выезжает. 

— Выезжают и на Украину, и в Россию. По моему мнению, сугубо субъективному, это — пятьдесят на пятьдесят. Едут туда, где сеть родственники или есть какая-то перспективы работы или возможности выехать за рубеж. Поэтому можно сказать, что с работой ситуация сложная. Если придет полноценно Пенсионный фонд, или бюджетная сфера начнет платить зарплаты, отчасти это несколько спасет ситуацию, снизит нагрузку (психологическую — Ред.). И, если начнет заходить рубль, это тоже важно. Но пока движений в этом направлении я не видел.

— Да, главная надежда, что в любом случае будет твердая власть, что объявят: все, ребята, вы — Россия, и в этом направлении мы будем двигаться. Есть важный момент: люди боятся, что они окажутся, условно говоря, в положении ДНР или ЛНР — республик, бывших долгое время непризнанными, повисших в этом безвременье. Кейс Донбасса, конечно, сильно пугает. Такие настроения много раз проявлялись и высказывались — вы нас либо к себе заберите, либо обратно верните, но только не ХНР, не анархия, не дикое поле.

— Ростелеком протянул волокно, достаточно давно это было сделано. Соответственно, российская связь в регионе есть. А отключила интернет и связи именно Украина. Они говорили, что это вследствие поломки оборудования либо обстрела, то есть, валят на российскую сторону. А российская сторона говорит, что отключила именно Украина.

После резонанса, когда остановилось вообще все, от бизнеса и до социальной сферы — даже не вызвать «Скорую», поскольку городского телефона почти ни у кого не осталось — видимо, нашли какой-то компромисс, либо устранили неполадки, если действительно в этом было дело. Не могу сказать, что именно было сделано, но — провайдеры вернулись. Пока связь есть. И ведутся работы по созданию дублирующих мощностей, по вводу своего провайдера, вероятно, оператора какой-либо из народных республик. 

— Не могу сказать, пытались ли решать централизованно. На таможне тормозят обычных людей. Волонтеров не отлавливают на таможне, у них проблема не с таможней. У них другая проблема — для того, чтобы закупить лекарства, должно быть юрлицо с медицинской лицензией. Даже относительно гуманитарного фонда у дистрибьюторов мнения расходятся, одни говорят, что готовы продавать фонду, а кто-то говорит: нет, нам нужна фирма с лицензией.

— Фонда как такового пока нет, нет понимания, нужен ли он. Мы — это группа единомышленников, у каждого — свои источники финансирования, либо сбор средств, пожертвования, либо частный бизнес. Обсуждаем, кому и чем можем помочь, кому-то нужны деньги, кому-то транспорт, еще что-то… И мы во взаимодействии с военно-гражданской администрацией, с комендатурой, с нашими советниками, которые там работают, помогаем в решении некоторых проблем в самых «узких» местах.

Например, помогали с посевной — топливо, семена, удобрения. На местах нам максимальное содействие оказывают. Сейчас таким «узким» местом можно считать ситуацию с медикаментами. Этот жизненно важный вопрос надо бы решить в срочном порядке.