Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
- Омар, мы видели поддержку сирийцев, видели демонстрации в ряде арабских государств как за, так и против спецоперации РФ. Что говорят СМИ этих стран, что говорят политики, что думает народ?
— Очень интересный вопрос. Я считаю, что это очень актуально на сегодняшний день, поскольку арабский мир, мы понимаем, что это не монолит, как многим хотелось увидеть. Роль России на Ближнем Востоке уже начала реализовываться активно с 2015 года. Если взять Ближний Восток как геополитический регион, мы видели, раньше это было пространство чисто американское. С момента такого процесса как трансформация геополитической системы и активизации России на Ближнем Востоке, мы видели здесь региональный конфликт по отношению роли России на Ближнем Востоке. Мы понимаем, что у Советского Союза были союзные отношения, частично с Сирией, временами с Египтом, Ливией, Алжиром, но сейчас, когда мы говорим об этой военной операции, здесь разделись мнения.
Мы берем официальные стороны тех государств, которые считались всегда геостратегическими союзниками США, мы видели, что они чуть-чуть уже отказываются от этих союзных отношений. Имею в виду Саудовскую Аравию, Арабские Эмираты… Я думаю, что это связанно именно с нехорошим опытом Саудовской Аравии и ряда государств 2014 года, когда под давлением США, они увеличивали производство нефти, и они потеряли больше всех, даже больше, чем Россия тогда. И сегодня, как мы видели и два месяца тому назад, активное давление на Саудовскую Аравию, Эмираты и другие государства, именно, чтобы сделать то же самое.
Но здесь уже новые реалии у этих государств, они отказались. И это для США был большой удар — они так не рассчитывали, они привыкли, что Ближний Восток — зона влияния, которой можно управлять по телефону. В других государствах мы видели, что много голосовали в ООН, но это не показатель. Самый главный показатель у нас — именно те, которые оставили отношения и не наложили санкции на Россию.
Экономические связи с Россией арабского мира и Ближнего Востока очень мощные, и невозможно отказаться от них по просьбе США или Евросоюза. Поэтому мы видели нейтральное отношение, с одной стороны, и, с другой стороны, есть (страны — Ред.), которые поддерживают, но не показывают эту поддержку.
И опять же, мы не забываем, что многие государства на Ближнем Востоке до сих пор зависимы от США. Существуют определенные реальные конфликты внутри этого региона, взять арабо-израильский конфликт, на днях мы видели, что он активизируется. Война в Йемене с Саудовской Аравией, положение Ирана на Ближнем Востоке, роль Турции на Ближнем Востоке. Об этих отношениях можно в комплексе сказать следующее, что весь этот регион сегодня в ходе переоценки геополитических процессов. Все видят опасность, никто не знает, что будет дальше, что это за мир, который уже формируется.
Самое положительное, что я могу сказать, что все согласны, что мир переходит на многополярность, и это устраивает, потому что благодаря многополярной системе можно сохранить национальные интересы. Они настолько страдали от однополярного мира и под диктовку американцев, которые, благодаря этой политике, подбили много политических режимов. Многие не видят в однополярном мире перспективу.
С другой стороны, что хотят американцы сегодня? Лично я не вижу какого-то геополитического проекта. Их проект, что касается большого Ближнего Востока — мы видели, что он распался, он не существует на сегодняшний день. Поэтому здесь существует надежда и осторожность по отношению ко всем участникам этого процесса.
Если мы берем социальный слой, социальные сети, мы видим, что здесь свыше 80% поддерживают (Россию — Ред.), потому что настолько им надоели двойные стандарты США, и западная «демократия». С самого начала, когда видели непонятное отношение к украинским беженцам… Не забудем, что в основном, особенно в Евросоюзе, беженцы были с Ближнего Востока, и весь мир видел, какое отношение к ним и что с ними было совсем недавно… И когда увидели в очередной раз подтверждение двойных стандартов — здесь права человека работают только тогда, когда они (США и Запад в целом — Ред.) заинтересованы в этом.
Второй момент — весь Ближний Восток вспомнил 2003 год, оккупацию Ирака, и тогда Украина была участником этого процесса. В социальных сетях были фотографии танков с украинскими флагами в Багдаде. Это тоже сыграло роль, получилось, что Украина — не такое мирное государство. Есть такой опыт, принимали участие в нехороших делах против арабского мира в Ираке.
Мы видим, что общественное сознание в арабском мире меняется на более объективное. С другой стороны, если мы посмотрим на официальные или частные СМИ, которые очень популярны в арабском мире, здесь другая картина — более 70% копируют американские и западные точки зрения. И опять мы видели отставных генералов, и опять с их анализом — послушаешь какого-то из них, скажешь, что через пять минут украинские танки будут на территории Кремля.
Этот опыт весь арабский мир видел, и эта информационная политика была реализована в Сирии. Что интересно, эти методы американцы пока не меняют. Те же самые сценарии, даже те же самые личности и генералы, которые под диктовку транслировали американскую, западную версию. Мы сегодня видим то же самое. Но здесь получатель информации уже сам анализирует и вспоминает, что это не совсем так.
Но все равно информационное поле на 80% контролируются западными СМИ, Сопротивление мы видим в социальных сетях, многие говорят, что (в СМИ — Ред.), в основном, фейковая информация. Сыграло очень отрицательно то, что в начале военной операции в СМИ были использованы фотографии и ролики, и они были с Ближнего Востока. Как раз ровно год тому назад, когда Израиль бомбил Сектор Газа, там было много разрушенных домов, и это было использовано (в роликах — Ред.), как будто это в Киеве или других местах. Было использование роликов, фотографий, как год тому назад был взрыв в Бейрутском порту, использованы были фотографии детей, девочки, которые сопротивлялись израильским солдатам — это тоже о чем-то говорит.
Для арабского зрителя эта информация сыграла, говорили, что в Ливане и Сирии были демонстрации поддержки (России — Ред.). Это люди, которые понимают, и у них есть возможности выходить, но не забудем, что в других странах арабского мира существует больше людей, которые мыслят, но нет возможности, как реализовать такой подход, существуют определенные сложности по отношению к власти, и многие не хотят иметь конфликт с американцами, особенно сейчас.
- Какие страны Ближнего Востока сейчас наиболее лояльны, или население каких стран наиболее лояльно по отношению к России, а какие наоборот, какие нейтральны, какие дальше, ближе к Западу, есть ли какая-то градация?
— Градация — тут слишком сложно определиться, я говорю именно о народах, о людях. Здесь нельзя определить, потому что у нас есть политический режим — и есть общество. А если брать по обществу, например, почти 80% поддерживают (РФ — Ред.). А лояльны или не лояльны — это уже по отношению к политическому режиму, насколько этот режим сможет сказать «нет» американцам, или имеет ли свое политическое решение в данном вопросе.
Не забудем, что уровень демократии в арабском мире… Ограничения в СМИ — велики. Чтобы сказать свою точку зрения напрямую — это сложно. Но можно отметить, что у нас есть представители исламских фундаменталистских организаций, радикальный ислам, которые ведут борьбу против России, и они якобы поддерживают американцев или «права Украины».
Это тоже заметно, и этот процесс начался с 2015 года. Это те, которые поддержали террористические организации в Сирии и Ираке, и они до сих пор ведут свою политику, которая как раз и совпадает с версией и планами США по отношению к военной операции. Первое — показать, что Россия проиграла, что военная мощь России — только фейк. Они ставили свои сценарии, весь мир знает, как они ставили, убеждали, что главная цель — мы должны захватить Киев, арестовать Зеленского, если этого не получилось, значит, все пропало. И они поддерживают до сих пор этот сценарий и пытаются уговаривать общество, что именно это так на самом деле, и что Россия проиграет.
- Вы упомянули сирийский конфликт. Часто говорят о возможной сириизации Украины, что все пойдет по сирийскому сценарию. Действительно ли Украину ждет сириизация и затяжной длительный конфликт?
— В Сирии в терминологии слышали тогда — «афганский сценарий», и как раз — «афганское болото» для Советского Союза, потом — «сирийское болото», и как раз сейчас это на Украине. Это входит в понятие информационной войны и формирования сознания. Здесь, когда мы говорим «украинский конфликт», многие ошибаются, когда думают, что это российско-украинский конфликт. Украина здесь — это только театр геополитических боевых действий.
Конфликт намного больше, чем Украина. Украина всегда была инструментом, даже не с 2014 года, а с оранжевой революции. А после 2014 мы увидели другое направление: националистические политические силы, которые превратились в военную мощь. И моментально США, Евросоюз приняли на себя подготовку к тому, что мы видим сейчас на Украине.
Это не просто совпало, этот процесс идет долго. И по поводу Сирии и Турции, частично это геополитический, но более региональный конфликт, в котором участники якобы те же самые… Но на самом деле сегодня эта операция не против украинской армии, а (борьба — Ред.) с НАТО, здесь, на территории Украины. Официально заявлено, что они (страны НАТО — Ред.) не принимают участие, но это не факт, здесь они именно лидируют, управляют военным конфликтом на территории Украины.
По поводу Сирии — здесь с вами соглашусь по поводу инструментария. Инструментарий в боевых действиях, когда главный акцент — перевести военный процесс в городской, и «Азов» этим занимается, городские бои… Второй инструментарий информационный — по поводу провокаций относительно использования химического оружия, игра на социальной трагедии и правах человека.
Да, этот инструментарий здесь мы видим. Я считаю, что мы увидим большее, потому что, когда нет у американцев или у Запада желания вести политические переговоры, имею ввиду здесь переговоры не Украины и Россия, но — России и США по поводу нового мирового устройства. Будет оформление, именно переход от однополярного мира на другой, американцы пока не готовы к этому… Но мы сегодня перед очень глобальным геополитическим переходом, трансформация этой геополитической системы происходит на глазах.
Даже Путин говорил, что украинцы как общество страдают. Но кто виноват здесь? Это инструмент — элита, которая поддерживает и опирается на этот национализм. Это как процесс, направленный на то, чтобы отнять у нас Победу, поменяли даже законы Украины по поводу символики Второй мировой войны. Это не просто так делается, это глобальный процесс. Просто делать сравнение, что это не победа, а якобы это два диктатора не поделили мир. Это целенаправленная была политика, и это мы видим в сознании большинства украинцев на сегодняшний день. Национализм — это не шутка. Они могут доиграться, и процессы, которые происходят сейчас — это повышает акцент национализма и правых сил даже в Европе. Посмотрите результаты, кто бы мог подумать, что Марин Ле Пен набирает голоса общества.
Американцев это не волнует, судьба безопасности Европы. Смотрите, сколько поставок оружия, и это оружие можно носить, можно даже не прятать, можно дома носить в руках, в машине. А будущее этого оружия — наемники, которых несколько тысяч в городах Украины. К сожалению, Украина будет страдать долго от этих процессов и от действий непосредственно США в этом конфликте.
- Насколько вероятно, что боевые действия выйдут за пределы Украины?
— Я исключаю такой вариант, потому что Россия не заинтересована в этом ни в коем случае. С другой стороны, НАТО и Европа тоже частично не заинтересованы. Сейчас идет переоценка среди политических и экономических европейских элит по поводу отношения к будущему Европу. Здесь две части — безопасность Европы, а вторая — это геоэкономические процессы и будущее Европы. Что первое, что второе — связано с Россией.
Для американцев ослабление Евросоюза, ослабление России — это стратегическая цель, она выполняется частично тоже. Они (США — Ред.) тоже страдают, но несут минимальные потери. По поводу расширенной за границы (Украины — Ред.), мы видим, что попытки есть. Потому что главная цель геостратегическая цель для американцев — это продление времени конфликта. Они были уверены, и главные их расчеты были в ослаблении России в военном, политическом, экономическом, дипломатическом плане, причем как минимум — чтобы за две-три недели были результаты.
А получилось так, что они, великие экономисты, не могли даже представить, что рубль вернется (к курсу — Ред.) лучше, чем 24 февраля, такого даже тогда не было. Когда мы говорим «восемь тысяч санкций» — представьте себе, если эти санкции направить на самую мощную экономику Франции или Германии? А они (русские — Ред.) выдержали.
Поэтому я считаю, здесь нет интереса, как у России, чтобы перенести этот конфликт за пределы географии Украины, так и у европейцев тоже. И мы видели последние заявления Макрона, — уже осторожность. Шульц тоже стал более осторожен по поводу активизации военных действий, когда сказали, что больше не будем поставлять оружие.
Мы видели реакцию украинской элиты по этому поводу, чуть ли не обвинили их в предательстве. Это понятно, есть диктовка, европейцы начали думать не совсем по-другому, они до сих пор как часть этой коалиции. Но вопрос, насколько зависим Париж или Берлин от американского влияния? Думаю, это определится через время. И тогда это будет определяться на улицах, когда люди будут выходить, когда уже цены на продукты будут повышаться, тогда будут задавать главный вопрос — «что мы делаем?», и главный вопрос, который я ставлю постоянно: «что после этой операции?».