«Было время для игр, да прошло». Что говорят беженцы из-под Мариуполя

Из-под Мариуполя вывозят беженцев — люди, пережившие бои 2014-2015 годов, в семьях, разделенных линией фронта, снова оказались в центре сражения. И они до сих пор не отошли от страха, и не верят, что кошмар не повторится вновь
Подписывайтесь на Ukraina.ru

Глава ОГПУ объяснила, почему Никита Михалков арестован, но не задержанСуд на Украине заочно арестовал российского режиссера Никиту Михалкова, сообщила глава Офиса генерального прокурора Украины (ОГПУ) Ирина Венедиктова 4 марта на своей странице в соцсети Facebook
«Которые стоят митингуют в Москве там, еще где-то, их надо сюда на недельку, они выступать не будут. Надо нас туда, а их собрать — и сюда», — в палатке для беженцев так эмоционально выступает только одна женщина. Остальные отрешенно сидят на кроватях, кругом брезентовые стены, за ними молотит движок, чтобы под потолком светила лампочки. В Безыменном министерство по чрезвычайным ситуациям Донецкой народной республики принимает тех, кого вывезли из Сопино — курортного села под Мариуполем. Людей вывезли из поселка после того, как его отбила у Вооруженных сил Украины (ВСУ) Народная милиция.

В приморском Сопино с отдыхом там стало плохо еще в 2014-2015-м. Украинские СМИ писали, что там было заминировано побережье и не стало питьевой воды. Люди перестали приезжать. Но какая-то жизнь теплилась, кто-то нашел работу подальше.

Хотя, по словам эвакуированных людей, в пансионат на берегу Азовского моря все же привозили семьи украинских военных. Из-за этого местным жителям запрещали ходить на пляж, согласно и возмущенно говорит вся палатка.

«Вы — нелюди! Сдавайтесь». Как в освобожденных селениях Донбасса говорят о бойцах нацбатальоновНародная милиция Донецкой народной республики (ДНР) продвигается вперед. В освобожденные села возвращается, если и не мирная жизнь — слышна канонада, нет света и газа, — то хотя бы какое-то спокойствие. А Донецк все так же живет под обстрелами
Вообще, отношение к «захисникам» (защитникам. — Укр.) — украинским силовикам — у беженцев раздраженное, хотя явной ненависти нет. Просто накопилась злость за то, как с ними обращались чуть ли не как с людьми на оккупированных территориях. И такое же негодование по отношению к тем, кто не хотел замечать, что происходило в Донбассе.

«Восемь лет как было: я тут родилась, прожила, а едешь в автобусе, а ко мне подходят и с таким злом: «Прописка ваша? Де ви живете? Куди ви їдете?». Редко было, когда не ругались в автобусе, вызывали старших, оскорбляли, на колени заставляли становиться. Было такое — выгнали нас из автобуса, сказал: "Сейчас все будут становиться на колени!" Правда, мы вызвали старшего, пришел парень, говорил с нами по-русски и сказал тому, кто измывался: "Ты будешь наказан". А с чего началось — парень бумажку от беляша спрятал в рюкзак, его спросили: "Что ты там прячешь?— Ничего". И понеслось», — рассказывает та же женщина, которая возмущалась митингами в Москве. Имена беженцы называют редко, фамилии — еще реже: «Если Украина вернется, нам будет плохо».

Они еще боятся, что военное счастье снова изменит ополчению, как было раньше, и с них спросят.

Потому что из жизни в прифронтовой полосе, которой стали курортные места, вспоминают только придирки, а иногда и издевательства силовиков. «Ездила работать до Бердянска, платила налог — военный сбор. Я зачем его плачу, чтобы меня доставали? Едешь в автобусе, останавливают, командуют: «Всем построиться в две шеренги». А там школьники едут, старики. Выходим, строимся. Спрашиваешь: "Что случилось?". Тебе: "Досмотр личных вещей". Чего они там смотрели?», — соседка рядом с противницей демонстраций в России, осмелев, добавляет свою историю.

Завязывается тихий спор — были ли среди силовиков, кто обращался прилично, или нет.

1 из 9
Жительница села Сопино, находящегося на подконтрольной ВСУ территории, в лагере временного размещения граждан в Новоазовском районе ДНР.
2 из 9
Жители села Сопино, находящегося на подконтрольной ВСУ территории, в лагере временного размещения граждан в Новоазовском районе ДНР.
3 из 9
Жительница села Сопино, находящегося на подконтрольной ВСУ территории, в лагере временного размещения граждан в Новоазовском районе ДНР.
4 из 9
Житель села Сопино, находящегося на подконтрольной ВСУ территории, в лагере временного размещения граждан в Новоазовском районе ДНР.
5 из 9
Жители села Сопино, находящегося на подконтрольной ВСУ территории, в лагере временного размещения граждан в Новоазовском районе ДНР.
6 из 9
Лагерь для временного размещения граждан в селе Безыменное в Новоазовском районе ДНР.
7 из 9
Жители Мариуполя в центре временного размещения беженцев в средней школе села Митьково-Качкари в ДНР.
8 из 9
Жители Мариуполя в центре временного размещения беженцев в средней школе села Митьково-Качкари в ДНР.
9 из 9
Жители Мариуполя в центре временного размещения беженцев в средней школе села Митьково-Качкари в ДНР.

«Человечно обращались морпехи (очевидно, какой-то из батальонов 36-й бригады морской пехоты ВСУ. — Ред.), а ВСУшники — нет. А потом ротация происходит, а "азовцы" (бойцы полка «Азов». — Ред.) их сменяют, и львовская полиция тоже начала на постах стоять, контролировала территорию. Местным нельзя было даже сушняк, сухие ветки собирать. Что ж они леса так свои не охраняли?», — злится мужчина до того сидевший с лицом, закрытым руками.

«А детей везли полный автобус, его остановили. А тут начали бомбить, они (силовики. — Ред.) все по блиндажам разбежались, а дети все остались. Водитель только детям скомандовал: быстро в автобус, ложитесь, а сам сдал назад. Что ж детей бросили. Не знаю, кто они были — "азовцы", не "азовцы", Солдаты, что ж вы детей на забрали, разбежались», — с каким-то пренебрежением говорит о «захисниках» еще одна беженка.

Не мы ее начали, но мы закончим эту войну. Разговоры в строю ополченцев, идущих на МариупольМариуполь окружен, на окраинах штурмовые группы. Из села Широкино — почти пригорода, которое долгое время было нейтральной зоной, выбиты части Вооруженных сил Украины (ВСУ), военных награждали прямо на позициях. И в Донбассе видят в этом справедливость
После всплеска переживаний палатка возвращается к реальности — как и на что дальше жить. «Я месяц отработала, кто мне теперь зарплату даст?», — в пустоту спрашивает беженка. Сидящий рядом мужчина пытается иронизировать: «Коломойский заплатит». Затем становится серьезным, давит вздох: «Они банки позакрывали, были деньги, да снять не успели».

Самая эмоциональная, та, что предлагала отправить участников митингов в Донбасс, сникает, обводит рукой три пластиковые сумки: «Вот и все, что осталось от 65 лет. Больше ничего. Три сумки. Койка — и та казенная».

— А дети?

— Дети. У меня трое детей, такие все умницы, все такие, такие… — женщина хватается за подсказку, что жизнь все же удалась, и благодарно смотрит на собравшихся.

За палаткой интервью группе журналистов дает семья, жена чуть подталкивает мужа: «Фамилия у него Сухов, товарищ Сухов, с инсультом он», — приносит она извинения. Мужчина виновато улыбается.

«Павел Владимирович», — степенно представляется симпатичной журналистке их внук. Его расспрашивают — что испытал, боялся ли: «Павел Владимирович, вам страшно было?» Мальчик отвечает обстоятельно, благодарит тех, кто помог, в том числе и местных жителей за собранную гуманитарную помощь. Действительно, в сельсовете лежат тюки с вещами и продуктами — небогатый, мягко говоря, паренек нес в здание администрации какую-то одежду, одеяла, еду, игрушки, книги.

— Во что играешь?

— Война интерес к играм убрала, я с братом играю [только] в Майнкрафт, — Павел Владимирович уже не взвешивает каждое слово, отвечает просто, но как будто черту подводит — было время для игр-стрелялок, но ушло.

 

 

Рекомендуем