Утро 19 февраля 2014 года мне запомнилось тем, что в центре Киева было мало народу. Улицы практически абсолютно пустые. Небо было затянуто серыми облаками.
Температура — пару градусов выше ноля. Хотя мороза не было, тротуары были сухими — никакой слякоти и грязи. В воздухе разлито какое-то спокойствие и умиротворенность.
Настроение у меня, антимайданщика, было приподнятое: в кои-то веке мы, пророссийские силы, победили. Я не мог поверить, что власть наконец-то дала праворадикалам, неонацистам и вообще всей этой проамериканской оппозиции достойный отпор, чего не решалась сделать полтора месяца. Казалось, что еще пару дней — и со всем сопротивлением майданщиков во всеукраинском масштабе будет покончено.
Победа 18 февраля воспринималась мной к тому же еще и как реванш за проигрыш антиоранжевых сил во время первого майдана — 2004 года.
Не помню, каким образом, но мы договорились с киевским репортером Владимиром Б., что пройдёмся по центральным улицам, где 18 числа были бои.
Я был в черной куртке-аляске, а Володя экипировался по всем правилам военно-полевого журналиста: зелёный светоотражательный жилет поверх куртки, на голове солдатская каска с надписью «Пресса» (так после начала боев между сотнями самообороны майдана и беркутовцами стали одеваться киевские журналисты).
Двинули от Арсенальной к Мариинскому парку, где тогда была главная база «Беркута» и «титушек». Пройти вниз по Институтской к Раде и Кабмину нам не разрешили милиционеры, но они не возражали, чтобы мы прошли по Крепостному переулку к Институтской. Она тоже была перекрыта, но журналистов пускали. Мы показали свои пресс-карты и прошли.
Институтская предстала нашему взору как пейзаж после битвы — никого нет, кроме коммунальщиков, которые убирают мусор, развороченные мостовые, разбросанная то тут, то там плитка, стены домов, покрытые чёрной копотью, сожженные машины — запомнился грузовик, перекрывавший подход к Шелковичной с Институтской. Битву именно в этой точке постоянно крутили по телевизору. Если бы оппозиции тогда удалось прорваться, то она бы смогла захватить если не Кабмин, то Верховную Раду точно.
Пошли к Майдану. Если Институтская выглядела более-менее, то главная площадь Киева была похожа на Сталинград. Все разворочено, разбито, Дом профсоюзов дымит. Очень много — человек триста-четыреста — беркутовцев и солдат внутренних войск. Идёт ротация: одни подразделения строем уходят с Майдана, другие заходят. Лица солдат какие-то почерневшие.
На спуске стоит машина скорой помощи. Двери в ней открыты. Там сидит гражданский мужчина с пробитой головой. Весь залит кровью.
Половина Майдана занята немногочисленными майданщиками, на другой стоят беркутовцы со щитами. Они выстроились в ряд. Периодически майданщики с помощью большой рогатки «пуляют» в нашу сторону коктейлями Молотова.
Разговорился с офицером:
— Почему не разгоняете майданщиков, их же почти нет?
— Мы-то хотим, но нам команду не дают, сказали стоять.
— А чего ночью, когда штурмовали Майдан, не освободили его? Сил не хватило?
— Да не в этом дело. Мы только к ним подходим, а они начинают в нас «шмалять» из всего оружия, что у них есть. Мы отступаем. Мы даже попросили снайпера дать, чтобы он выбивал тех, кто с оружием. Нам ответили, что нельзя. Этих, что остались, разгоним за 15 минут, но команды нет.
Мы с Володей подошли к гостинице «Украина». На смотровой площадке, нависшей над Майданом, собрался немногочисленный народ — журналисты и зеваки.
Посмотрели-постояли минут 15, развернулись и пошли в сторону Институтской. В какой-то момент я еще раз повернул голову в сторону майдана и ужаснулся — в нашу сторону летел коктейль Молотова.
Я крикнул Володе: «Осторожно! Летит!» Он обернулся, и в этот момент бутылка ударилась об его руку, отлетела и разбилась об асфальт, немного облив бензином. Володе повезло — запал во время полета то ли погас, то ли выпал. Если бы он был на месте, то мой спутник загорелся бы.
Стали обратно подниматься по Институтской. По пути встретили радиожурналиста и шоумена Дмитрия Чекалкина. Он спешил на Майдан. Проходя мимо меня, презрительно бросил: что, пришел бандитов своих поддержать?
И не дождавшись ответа, быстро двинул дальше, по пути вступая в перепалку с беркутовцами, — видимо, корил их за участие в разгоне Майдана.
Завершился наш поход в кафе на Лаврской. Хозяин заведения, увидев нас, был несколько обеспокоен, попросив Володю немедленно снять военную экипировку или покинуть заведение. Журналист подчинился.
Настроение у нас было хорошее, мы, по-моему, даже выпили, но, увы, мы не знали, что завтра вопреки победе 18 февраля проиграем, — Янукович трусливо сбежит сначала из Киева, а потом из Украины.
Через день Киев покину навсегда и я, а 26 февраля пересеку украинскую границу и поселюсь в Москве. В начале марта мне на киевский номер придет смс-ка с приглашением на допрос в прокуратуру. В итоге — политэмиграция, 110-я (сепаратистская) статья и имя в розыске СБУ.