- Начавшаяся выдача российских паспортов, с одной стороны, может быть, способствует оттоку молодых. А с другой стороны, наверное, многие останутся?
— Останутся очень многие.
- В бывшей УССР было несколько промышленных центров, и выпускник донецкого вуза мог состояться много где. Сейчас с этим сложнее, ведь так?
— Выпускникам нашего вуза намного легче, возможно, чем другим, потому что для наших направлений подготовки здесь всегда есть работа. Всегда. Везде. Мы вуз экономико-торговый. Это, во-первых, все, что связано с питанием: рестораны, кафе, столовые. Это. Все кто связаны с торговлей — товароведы, маркетологи, менеджеры, логисты — торговля всегда была, есть и будет. Это все, что связано с переработкой и хранением продуктов, это те люди, которые обслуживают торговую, бытовую технику. А уж грамотные экономисты, финансисты, банковские служащие, бухгалтера, аудиторы, сотрудники экономической безопасности нужны во всех сферах экономики. Сфера услуг, туризм, гостинично-ресторанный бизнес — это тоже наши выпускники! И даже когда в начале войны были большие трудности с трудоустройством — все равно те, кто у нас учился, находили место здесь. А по официальным данным центра трудоустройства нашего университета за сентябрь 2021 года 92 процента наших выпускников-магистров трудоустроены, из них 82 процента по специальности (остальные — служат в Народной милиции или находятся в отпуске по уходу за детьми). Из тех, кто работает по специальности, 85 процентов работают на территории ДНР, 14 процентов в России и один процент в других государствах. В начале войны многие попытались уехать в Россию, но очень многие и вернулись.
- Почему вернулись?
— Здесь дом. И те, кто поехали, подзаработали, но вернулись сюда, потому что здесь квартира, здесь жилье. Очень привязаны люди к Донецку. Те, кто хотел уехать из Донецка — те уехали в начале войны, те отсеялись. И сейчас продолжают делать гадости, говорить гадости…
- Уехали на ту сторону, на Украину?
— Да, на Украину. У нас практически у каждого вуза, который живет и работает здесь, в Донецке, есть вуз-клон в Украине. И они не хотят даже менять названия. У нас, например, те, которые уехали в Кривой Рог, их сейчас сохранилось, смешно сказать — весь вуз составляет несколько сот человек! Это даже не техникум! Но они продолжают называть себя «Университет экономики и торговли имени Михаила Туган-Барановского».
- А вы знаете ректора своего вуза-клона?
— Да, конечно. Это бывшая наша заведующая кафедрой международной экономики, и бывшая декан экономического факультета. Они собрали преподавателей некоторых, которые хотели уехать. Кстати, никого из преподавателей там уже в этом вузе-клоне не осталось. Они рассеялись по территории Украины, разбежались.
- С вами общаются?
— Чаще всего не по-доброму.
- Зачем они сжигают мосты?
— Они не хотят сюда возвращаться. Сначала, в начале войны нам было очень обидно. Но мы решили, что всех студентов, кто будет возвращаться, каждого ребенка будем брать, возвращать…
- Почему ребенка? Уже взрослые люди…
— Мы их считаем своими товарищами, хоть и младшими. Все же иногда ведомыми, верящими старшим, идущими за ними, иногда слепо. Когда возвращались, брали всех. Они уезжали в Кривой Рог, где у нас был филиал (до войны у нас вообще было семь филиалов на территории Украины). Разъезжались по понятным причинам: студенты не знали, какой будет диплом, будет ли он признан. Неопределенность пугала многих. А потом вдруг Указ Президента России о признании дипломов ДНР. Преподаватели многие бросили свои квартиры и дома. Некоторые просто не принимали то, что было в 2014-м, а многие просто боялись.
- Идейных среди тех, кто уехал было много?
— Идейных меньшинство. Каждый знал, что такое СБУ, и чем все может закончиться. Угрозы посыпались нам сразу уже в 14-м и 15-м году. Наша бывшая коллега, одна из тех, кто возглавил вуз-клон, говорила, что они сюда заедут на белом коне, а мы будем в подвале. У нас были прекрасные отношения, я, например, считала их подругами. Вот так война разделила.
- А как вы жили в 2014-2015-х?
— Нам помогали. Самый мощный вуз-партнер по экономическим специальностям — Российский экономический университет имени Плеханова. Еще нам очень помогли Орловский государственный университет имени Тургенева, Ростовский государственный экономический университет — РИНХ, Кубанский государственный технический университет.
Помогали многие, но эти вузы отозвались сразу, не испугались никаких санкций. Это, когда мы искали вузы-партнеры, чтобы осуществить программу двойных дипломов. А с «Плехановкой»…. В 2015-м, когда еще неясно было всё: что будет, как будет. Приезжаем в Москву, выходит к нам ректор знаменитой «Плехановки» и подписывает с нами договор о сотрудничестве! Это такая поддержка была! А у нас тут дела совсем плохо — бомбят, магазины закрыты, деньги не платят. И тут мне звонят: «Вашему вузу собрали помощь, сами привезем груз». И привезли, даже сами охрану организовали!
В это же время мы начали работать по российским стандартам, нужны учебники — нам вузы-партнеры из РФ в электронном виде помогли всем, дали доступ к электронным ресурсам своих библиотек. Как оценить такую бескорыстную и бесстрашную помощь?
- А 2014-м были еще украинские дипломы?
— Летом 2014-го наша первая проректор была в Киеве, поехала в министерство образования, узнавать — мы же заказывали дипломы — как нам их получить? Ответили ей отказом, просто отказали в выдаче дипломов, то есть они сами нас «отрезали».
- А с украинской стороны приезжают поступать и учиться? Возвращаются?
— Поступают. Возвращаются. Были и моменты, когда мама студента, который поступил к нам с территории Украины, приходила: «Я не могу вернуться в свой город, СБУ узнает. Дадите нам с сыном комнату отдельную в общежитии?»
- Тот, кто окончил вуз-клон, может вернуться?
— Да, может. Мы поступаем не так, как поступают там: кто хочет вернуться, может вернуться. Обида начала войны утихает. Мы понимаем, что многие уезжали, потому что боялись. Просились назад, их брали
- И преподаватели? Вы брали?
— Преподавателей не брала. Врать не могу. Если бы я знала, что этот человек просто испугался, но это не так. Вот вернулась бы, например, женщина, которая скачала из нашей электронной библиотека 30 тысяч документов и отдала их в Кривой Рог. Этот человек не испугался, не растерялся, а сделал выбор. Многие будут меня осуждать, но я поступила так.
- А общается с вами та сторона?
— Общаются… Например, так… Звонок с незнакомого номера: «Вы меня узнаете? Только не называйте мое имя. Я вас поздравляю с 9 мая. Не звоните на этот номер, я эту карточку выброшу». Просто люди, с которыми мы работали.
— А как вуз работал во время горячей фазы?
— Работал, потому что мы документы спрятали. Была у нас «схованка» (смеется), как у настоящих подпольщиков. Когда все как-то успокоилось, открыли документы, и у нас все бумаги на руках — лицензии, документы на право собственности, трудовые, все остальное.
- Такая подпольная жизнь дала опыт, чтобы работать во время локдаунов?
— Да, мы и к дистанционке были готовы раньше, чем в России. Отработали все гораздо раньше. У нас каждая лаборантка, каждый профессор знал и знает, как работать в режиме дистанционного образования, с применением дистанционных технологий. И заседание каждого ректората начинается с этого: кто из студентов не входил в Moodle (образовательная платформа — Прим.ред.), пофамильно деканы докладывают, выясняем причину невыполнения учебного графика по каждому студенту: если студент не вышел на связь, то почему? У него уважительная причина: он на передовой, он болен? Грузим студентов, скидок не делаем. Но они нам потом благодарны!