Такое предложение Креминь объяснил решением Конституционного суда, где, в частности, написано: «Угроза украинскому языку равносильна угрозе национальной безопасности Украины, существованию украинской нации и ее государству, поскольку язык — это своеобразный код нации, а не только способ общения».
На самом деле язык — не главный и не обязательный фактор для образования нации. Он помогает формировать нацию в том смысле, что, говоря на одном языке, людям удобно взаимодействовать друг с другом. Но если проживающие в строящемся национальном государстве понимают, скажем, два языка, то совершенно необязательно насильственным образом устанавливать один.
Не язык, как словарный состав и грамматический строй, нужен для нациобразования, а взаимопонимание людей, живущих на одной территории и занимающихся единой хозяйственной деятельностью.
Да, язык — важный элемент для формирования нации, но не безусловный. Мы знаем успешные современные нации, которые пользуются чужим языком, — американцы, бельгийцы, канадцы, швейцарцы, австрийцы и так далее. Это если не говорить о Латинской Америке, где огромное количество разных наций используют два языка — испанский и португальский — и оба чужие.
Причем заметьте, идеи Симона Боливара об объединении Латинской Америки на основании единства языка и похожих культур так и не реализовались. А почему? Потому что нет экономических оснований, крупные собственники в разных латиноамериканских государствах заинтересованы в сохранении своей собственности и государственной власти, которая эту собственность и бережет. По той же причине Лукашенко никак не объединит Белоруссию с Россией, хотя население Белоруссии в основном говорит на русском языке и русская культура ему не чужда.
Зато евреи, разбросанные по всему миру на протяжение 2000 лет и говорившие на разных языках (от идиш до непосредственно языков тех народов, среди которых они жили), отлично ощущали свое единство и в итоге создали еврейское национальное государство. А вот уже в нем для удобства осуществления хозяйственной деятельности ввели по сути придуманный (восстановленный и доработанный из очень древнего мертвого языка) иврит. И то, заставляют его учить только госслужащих, которым надо обслуживать людей разного происхождения (местных евреев, европейских и советских евреев, марокканцев, эфиопов, арабов и так далее), — для этого, конечно, нужен некий язык межнационального общения.
Но если человек не знает иврита, никаких особенных неудобств испытывать он не будет — даже в общественном транспорте информация об условиях проезда написана на четырех языках: иврите, арабском, английском и русском. И это никак не приводит к развалу государства. В конце концов, никто не сомневается в существовании американской нации, притом что большая часть населения говорит по-английски, а остальные (в южных штатах) — по-испански. Никакого американского языка вообще нет.
Другой пример — живущие в приближенных к первобытным условиям народы севера, такие как чукчи или эскимосы. У них есть свои языки, приспособленные к их традиционным потребностям — охоте, рыболовству, оленеводству и так далее. Но для потребностей жизни в современном городе, куда те же чукчи, конечно же, ездят, их старинный язык совершенно не подходит. Там сплошные лингвистические лакуны, не позволяющие объяснить элементарные вещи из современного быта, не говоря уже о науке.
В письменности же чукчи пользуются алфавитом на основе кириллицы, который был создан для них советской властью в 30-е гг. XX века. Но при всем при этом они как народ никуда не исчезают, даже немного прирастают. Если по переписи 2002 года в России проживало 15 767 чукчей, то к 2010 году их стало 15 908 человек. И свой автономный округ они тоже имеют.
Кстати, от наличия своей автономии и своего языка у нерусского народа Россия не разваливается и ее «генетический код» не рушится.
Да, на заре капитализма, когда и рождались современные нации, единый язык в рамках национальных государств устанавливался огнем и мечом. То же население юга Франции, которое вообще не считало себя французами и говорило на своем отдельном окситанском или провансальском языке и вполне могло бы со временем создать отдельное государство и отдельную нацию, было в немалой степени истреблено в ходе религиозных альбигойских войн.
Так и сентонжский язык в мятежной Вандее был задавлен в ходе французских революционных войн вместе с самой Вандеей. А вот если бы ей тогда удалось отделиться от Парижа, сегодня сентонжский язык мог бы быть не сельским наречием, а национальным языком в отдельном вандейском государстве. Как и окситанский язык в Окситании.
Но это было бог знает когда. Невозможно применять методы позднего Средневековья или даже Нового времени в XXI веке. Мы уже говорили, что Украина пришла к капитализму (а значит, и к национальному государству) не 300-400 лет назад и не естественным способом — путем развития из феодализма. Украина вернулась в капитализм из социализма и из социалистического государства, где уже были построены полноценные нации со своими проработанными языками — украинским и русским. И население Украины почти поголовно владеет обоими языками, то есть не имеет языковых преград в ведении совместного хозяйства.
Не русский язык угрожает существованию украинской нации, а ее разрушенная экономика. Люди собираются в нацию, когда им выгодно вести друг с другом хозяйственную деятельность. Они формируют экономический уклад и ограждают его границами национального государства для защиты от посягательств других групп.
Если почти вся собственность национального государства продана иностранцам или местным олигархам, компании которых оформлены в офшорах (по сути тоже иностранцам), а значительная часть населения не может найти работу на Украине и уезжает на заработки за рубеж, нация подорвана. Любое внешнее воздействие или внутренний кризис может подвинуть ее части на сепаратизм. И дело не в том, что на Украине много русских.
Дело в том, что многие украинцы добывают и сохраняют средства для жизни не на Украине.