— Очевидно, речь идёт о важной российской победе в так называемой «газовой войне». Напомню, что США вложили значительные средства в контроль американских компаний над существенной частью европейской газораспределительной сети. Целью такого шага было обеспечить размещение в этой сети американского сланцевого газа. Себестоимость поставки такого газа в Европу существенно больше, чем у российского, поскольку американский сланцевый газ необходимо сжижать, перевозить морем, а потом возвращать в газообразное состояние. Санкции США были попыткой уравнять цены на американский и российский газ, заставив участвующие в строительстве «Северного потока—2» компании нести дополнительные расходы.
Естественно, для России важным является тот факт, что теперь для российского газа гарантирован рынок Германии и соседних с ней стран, которые образуют самый промышленно развитый регион ЕС. Однако начало работы газопровода позволит также стабилизировать и укрепить российско-немецкий альянс, имеющий очень важное значение для обеих сторон.
— Не будет ли преувеличением говорить об альянсе?
— Нет. Для России он гарантирует стабильные, партнёрские отношения с Германией, немецкие инвестиции в российскую экономику и поставки высокотехнологичной немецкой продукции. Но он очень важен и для Германии, которая является одной из немногих стран, где, несмотря на изменения, произошедшие в мире в результате китайской промышленной экспансии, продолжает существовать мощная обрабатывающая промышленность.
Благодаря высокой специализации, Германия сохранила свою металлообробатывающую, автомобилестроительную, химическую и другую промышленность. Экономика страны сильно зависит от экспорта промышленных товаров не только в страны ЕС, но и в другие страны мира — США, Китай, и т.д. Конкурентоспособность этой промышленности в значительной степени зависит от доступности дешёвой энергии.
Кроме того, эта энергия должна быть «чистой», или, по крайней мере, более подходящей по критериям Парижского соглашения, чем уголь, потребление которого Германия резко снижает. В этой связи можно вспомнить, что немецкая партия «Зелёные» провела успешную кампанию за поэтапный отказ Германии от ядерной энергетики. В то же время энергетика Франции почти полностью ядерная, что делает французскую промышленность более конурентоспособной, в частности, Франция может не беспокоится по поводу затрат на снижение выбросов углекислого газа в атмосферу. В таких условиях альтернатива в виде российского газа в среднесрочной перспективе является жизненно важной для Германии. Таким образом, можно сказать, что данное событие является «российско-германской победой».
— Получит ли Россия дополнительные преимущества?
— Как может подобный российско-германский неофициальный «союз» сочетаться с тем, что Германия — член НАТО, организации, в которой доминируют США?
— Запуск газопровода подталкивает обе страны, Германию и Россию, к фактическому альянсу, хотя Германия и действует крайне осторожно, чтобы не раздражать своих союзников по НАТО. Этот альянс, в случае успешной реализации, будет блокировать попытку создать блок стран внутри НАТО во главе с Польшей, которую США поддерживают в качестве альтернативы Германии в Европе. Эта попытка сочеталась и с событиями на Украине, и с попыткой дестабилизации Белоруссии, и с планами по «балканизации» РФ. В этом случае Польша могла бы стать новой геополитической «осью», собирающей вокруг себя страны Восточной Европы, другие страны Европы с более проамериканской позицией, чем Германия, и этот блок неизбежно приобретал бы и антигерманскую направленность.
— Как Польша, страна, промышленный потенциал которой несопоставим с немецким, может претендовать на лидерство в Европе?
— Каковы шансы на то, что политика ФРГ сохранится после выборов в Бундестаг, которые состоятся в ближайшее время и смены руководства страны?
— Нужно отдать должное мастерству канцлера Ангелы Меркель, продолжившей политику налаживания отношений с Россией, пионером которой был канцлер Вилли Брандт, и которая до настоящего времени была более или менее стабильной. Надеюсь, что её преемник продолжит эту политику.
— Есть ли у запуска газопровода «Северный поток—2» геополитические последствия в других регионах мира?