Оценивая инициативу украинского патриота Алексея Арестовича, надо понимать следующее обстоятельство: украинский патриотический дискурс, на самом деле, состоит из двух дискурсов. Один — собственно украинский, который презентуют, прежде всего, галичане, а второй — южнорусский, но который стоит на украинских, а не русских идеологических позициях.
В первом случае мы имеем полное соответствие украинскому идеологическому нарративу: галичане говорят именно на украинской мове, отвергают все русское, которое им чуждо, они могут быть, как греко-католиками, так и православными, но при этом принадлежать не Московскому патриархату, а ПЦУ под омофором Варфоломея.
Во втором случае, это украинские националисты, но в то же время культура и менталитет которых русские: они говорят-по-русски, ни в коем случае не собираются отказываться ни от русского языка, ни от русской культуры, которые считают своими. Они могут жить, как в Киеве, так и в Харькове и Одессе, в Донецке и Луганске. Вот в их рядах и пребывает Алексей Арестович.
В РФ в силу того, что большинство великороссов очень плохо знают Украину, не могут понять парадокс, почему 80% украинских праворадикалов являются русскоязычными и русскокультурными, но при этом исповедуют украинский национализм.
Всё это объясняется просто, если принять такое объяснение этому феномену: подавляющее население Малороссии (Центральной Украины) и Новороссии (Юго-Восточной Украины) не «украинцы», а южнорусские люди. Южнорусские — это потомки малороссов, которые были русифицированы. Их культура и язык — русские, однако они в свою очередь отличаются от великороссов и белоруссов, которые также являются русскими, некоторыми особенностями менталитета, психологией, диалектизмами, акцентом, поведением, некоторыми гастрономическими вкусами.
Южнорусские люди делятся на три группы: первая группа (самая малочисленнная), южнорусские, которые, будучи русскими по языку и культуре, приняли украинскую культуру. Они в быту давно перешли на украинскую мову. К ним относятся, например, киевляне Дмитрий Корчинский и Олесь Доний.
Вторая группа, это южнорусские, которые придерживаются русского патриотического дискурса. Они отвергают украинство как таковое. Считают себя, великороссов и белорусов одним народом, а поэтому выступают за воссоединение всех исторических русских земель — Великороссии, Белоруссии, Малороссии и Новороссии — в одном государстве со столицей в Москве. К этой группе принадлежат ныне покойный глава ДНР Александр Захарченко, командир бригады «Восток» Александр Ходаковский, главы ДНР и ЛНР Денис Пушилин и Леонид Пасечник.
К третьей группе южнорусских людей принадлежит Алексей Арестович. Как уже говорилось выше, ее представители являются русскими по своей культуре и языку, но в то же время они стоят на украинских идеологических позициях. Они могут быть за государственный статус только украинского языка, но в то же время отказываться его использовать в быту, предпочитая ему русский. Они существуют в рамках русской культуры и русского языка, но при этом категорически отвергают Российскую Федерацию и не считают в отличие от Путина, что они и граждане РФ — это один народ. «Никогда мы не будем братьями».
Третья группа представляет из себя отдельный феномен, но у которого нет собственного идеологического и культурного дискурса, нет собственного самосознания в отличие от русских и «украинцев». Поэтому они, не будучи галичанами и «украинцами», используют украинский идеологический дискурс, который однако их в конечном итоге не удовлетворяет, так как требует отречения от русскости, являющейся для них родной. Поэтому у них есть бессознательная потребность найти собственную идеологическую форму.
Вот эта инициатива Арестовича и является попыткой начать поиски своей собственной идеологии, которая бы отличалась, как от украинской идеологии, которую на полном серьезе могут исповедовать только галичане, так и от русской идеологии, которой придерживаются великороссы и южнорусские люди, выступающие за объединение с великороссами и белорусами в одном государстве.
Он хочет реабилитировать слова «Русь» и «русский» и ввести их в государственный нарратив.
С одном стороны, эта инициатива должна приветствоваться, а с другой — вызывать серьезную тревогу.
Приветствоваться, потому что, если государство будет переименовано в Русь-Украину, то многие граждане, которые отвергают государственный статус русского языка на том основании, что раз государство называется Украиной, то и государственным языком должен быть украинский, теперь могут изменить свою позицию. Их логика в случае появления нового названия будет такова: раз государство называется Русь-Украина или Украина-Русь, то у него должны быть два государственных языка — украинский и русский.
Если такая логика станет мейнстримной, то сторонники воссоединения всех русских земель должны испытать серьезную тревогу по этому поводу.
Почему? Ответ следующий: если большинство населения находится в лоне русской культуры, которая отвергается официальными властями, навязывающими большинству неродную украинскую культуру, то если, условно говоря, в Киев, Одессу, Харьков и Днепр придут «наши», то население будет воспринимать их как своих освободителей, которые избавят его от украинства, от анти-России.
Но вот если все русское будет на Украине официальными властями реабилитировано и получит равные права с украинским дискурсом, который со временем снова вытеснится на маргинес, как это было в Российской империи и СССР, то тогда стремление к воссоединению с Великороссией и Белоруссией ослабнет. Мало того, оно может даже начать восприниматься враждебно. Тогда «наши» не будут в глазах южнорусских людей освободителями. Зачем нас освобождать, если русская культура и язык у нас не преследуют.
Еще одна причина, по которой меня радует инициатива Арестовича, это возможность внесения серьезного разлома в украинский патриотический дискурс на галицкий и южнорусский. Если это произойдет, то это может вылиться в серьезный конфликт. Будет раскол — наш шанс на победу будет выше.
Мало того, это может в итоге привести к расколу и враждебности между Киевом и Львовом.
В свое время в УНА-УНСО, гремевшей в 90-е, и произошел такой раскол. Он привел к самоуничтожению в конечном итоге этой организации. Если унсовцы-галичане Юрий Тыма и Андрей Шкиль стояли на ортодоксальных украинских позициях, то южнорусский товарищ Дмитрий Корчинский нет. В итоге он ушел из УНА-УНСО, создав свое собственное движение «Братство», в котором практически все были русскоязычными, и с которым сотрудничал еврей Александр Ройтбурд, с которым никогда бы не имели общих дел галицкие унсовцы.
Кстати, Алексей Арестович тогда состоял в «Братстве», выступал против Оранжевой революции и Ющенко, сотрудничал с российскими евразийцами Александром Дугиным и Павлом Зарифуллиным.
С «Братством» в нулевых сотрудничал и другой южнорусский человек — Александр «Варяг» Матюшин, который перед Русской весной проводил Русские марши в Донецке, возглавлял молодежное крыло «Донецкой республики», а его люди водружали над Донецкой ОГА первые российские триколоры.
Так что война раскидала южнорусских по разным окопам. Если Арестовичу в украинском окопе удастся внести разлад и конфликты, то это приблизит всех нас к Русской Победе.